Супершпионы. Предатели тайной войны - Гвидо Кнопп

Список желаний КГБ выдает основательные знания американских шифровальных систем, включая разработки Агентства Национальной Безопасности в Форт-Мид, штат Мэриленд. Здесь стягиваются все нити использования и контроля криптографического материала США, то есть шифров и ключей к ним.

В конце шестидесятых годов особенно распространена в Америке была шифровальная машина типа KW 7 — на флоте, в армии, в ВВС и даже в ЦРУ. Из разговора с Уокером становится ясно, что он врет или осознанно преуменьшает последствия выдачи им в то время списков ключей и инструкций по эксплуатации к KW 7. Он утверждает: «Никогда я не передавал русским отдельные документы или такого рода комбинированный материал, который позволял бы им прямо или опосредованно читать американские секретные сообщения или тем более выяснять будущие планы ВМС.»

На профессиональном жаргоне криптоаналитиков это называется «Real-Time-Intelligence» («разведка в реальном масштабе времени»). Аргументация Джона: «доля поставляемого мною горячего материала всегда приходилась на месяц передачи. Пользуясь нашим примером: Если я в январе осуществил обмен через «мертвый почтовый ящик», то в поставке были все сведения, собранные за прошедшие шесть месяцев. И только дешифровочные списки за январь могли быть в какой-то степени еще актуально полезны Советам. В основном, они могли читать только «в направлении назад». Совершенно исключено, что они бы уже в последующее за месяцем передачи (январем) время могли пролезать в коммуникации американского флота, читая информацию в «реальном масштабе времени». Гипотетический пример: Если бы мы запланировали нападение на Советский Союз на февраль, то Москве это через «мертвый почтовый ящик» было бы сообщено только в следующем июне, то есть, уже слишком поздно. Поэтому мой материал не имел совсем никакого стратегического значения, значение в большей степени было оперативное или психологическое.»

Борис Соломатин придерживается совершенно противоположного мнения. Его слова, прежде всего, показывают, насколько он сегодня презирает своего тогдашнего подопечного: «Высказывание Уокера меня не удивляют; оно типично для таких людей. Он хочет преуменьшить свою вину. На самом деле, мы вполне были в состоянии совершенно точно следовать потоку информации, пересылаемому с помощью самых распространенных шифровальных машин. Возьмем, к примеру атомные ракетные подлодки, самое, вероятно, важное для США ядерное стратегическое оружие. Благодаря информации Уокера мы не только знали об их использовании; почти два десятилетия подряд мы располагали точными знаниями, где они располагались, куда они в чрезвычайном случае нанесли бы удар, какое стратегическое планирование скрывалось за этим. Короче говоря: наши глаза были открыты, если Вы понимаете. Информация Уокера оказывалась полезной и в другом смысле. С ее помощью мы узнали, что наши подлодки слишком шумные, и поэтому противник легко может в любое время определить их дислокацию — смертельная угроза в случае войны. Потому устранение этого недостатка стало самым приоритетным заданием. Ученые, специалисты, инженеры трудились день и ночь, чтобы устранить эту проблему «определения маршрута». Кстати, успешно. Я мог бы привести и другие подобные примеры.»

Что стоит больше: высказывание Уокера или его ведущего офицера? Две отправные точки помогают выяснить степень угрозы, которая возникла из-за раскрытия Советами кодовых систем Америки:

1. Представление о способе работы шифровальной системы;

2. Напоминание об исторических аналогиях смертельного эффекта знаний, полученных путем расшифровки кодов противника.

Функциональный механизм шифровальной машины основывается на простой основополагающей идее. Ее пользователь печатает на ней, как на простой печатной машинке, обыкновенный текст, который путем внутренней логики сразу превращается в безумный конгломерат никак не связанных друг с другом знаков. Это происходит с помощью так называемых роторов, маленьких колесиков, вращающихся независимо друг от друга, всякий раз когда нажимается клавиша. Каждый отдельный из (в зависимости от типа машины) до 12 роторов содержит полный алфавит и цифры. На «выходе» часто встречающиеся гласные или согласные никогда не появляются в зашифрованном тексте в одном и том же порядке букв или цифр. Об этом заботится электронная сеть шифровальной системы. Таким образом, возникают миллионы вариантов кодирования, которые нельзя раскрыть без «ключа». Ключами могут служить списки букв / цифр, перфоленты или перфокарты, которые нужны получателю сообщений, чтобы проследить за первоначальной настройкой шифровальной машины, без чего, в свою очередь, невозможна дешифровка. Обычно ключи-списки действуют в течение двадцати четырех часов. То есть, ежедневно система работает с новым кодом.

Что нужно Советам, чтобы всегда быть в состоянии расшифровать американские сообщения? Для КГБ это не будет проблематично, если Уокер может каждый раз поставлять актуальные списки ключей, то есть всегда только в месяце поставки товар Джона — «свежий». Кроме времени опустошения «мертвого почтового ящика» делать это для Советов несколько сложнее. Поэтому им нужны: а) используемая американцами для кодирования шифровальная машина (того же типа) и б) порядок включения роторов.

И то и другое Джон Уокер — косвенно — выдавал раз за разом КГБ для почти дюжины шифровальных систем. Получив техническое описание и инструкции, Советы смогли скопировать «Hardware» — саму машину. Но только «Software», программное обеспечение, позволяющее определить внутреннюю логику машины, ведет к успеху.

Благодаря собственной разработке КГБ, так называемому считывателю роторов, который Борис Соломатин передает своему подопечному уже наследующей встрече, Уокер может записывать порядок подключения и работы роторов, который московские эксперты-криптографы со временем обобщат в полные диаграммы подключений. Когда в распоряжении есть и «Hardware» и «Software», то больше не нужны ключи, чтобы уметь читать чужие зашифрованные послания. Тогда вся оборонительная концепция США оказывается открытой книгой.

Почти одновременно с поступлением Джона Уокера на «разведывательную службу», в конце января 1968 года происходит настоящий счастливый случай для КГБ. Северная Корея захватывает якобы вторгшийся в ее территориальные воды разведывательный корабль США «Пуэбло». Он напичкан самой современной электроникой. Среди всего прочего, северокорейцам в руки попадает один функционирующий экземпляр самой распространенной в те годы военной шифровальной машины KW 7, которую они щедро передают «Старшему брату».

Вместе с своевременно начавшимися и регулярными поставками списков ключей KW 7 «крипто-сделка» Соломатина с Уокером с самого начала оказывается большим успехом. Она означает доступ Советов к расшифровке более миллиона сверхсекретных сообщений в течение восемнадцати лет: кажется, что США открыли филиал прямо на Лубянке!

Какие последствия возникают из возможности потенциального противника вскрыть твою шифровальную систему, когда «холодная война» внезапно станет «горячей войной»?

Смертельным примером является влияние «Ультра» на ход и исход Второй мировой войны в Европе. «Ультра» — это кодовое обозначение массированной дешифровочной операции (в основном) немецких шифровальных систем, как «Энигма» и «Гехаймшрайбер» («Тайнописец»), проведенной английскими криптографами в Блетчли-Парк близ Лондона.

Мы опросили последних живых свидетелей. Сэр Гарри Хинсли, ведущий мозг дешифровщиков, так сформулировал значение успеха «Ультра»: «Благодаря «Ультра» союзники выиграли все решающие сражения подлодок в Атлантике. Другими решающими для хода войны поворотными моментами были: поражение Роммеля в Северной Африке, воздушная битва Гитлера за Англию, но, прежде всего, операция «Оверлорд»- высадка союзников в Нормандии. Каждый раз, когда немецкий Вермахт, военно-морской флот или ВВС посылали зашифрованную информацию, мы тоже читали ее — с наилучшим результатом примерно со скоростью 80 знаков в час. Время между перехватом немецкого сообщения, его расшифровкой, переводом и дальнейшей отправкой нашим генералам и адмиралам с середины 1944 года составляло только 32 минуты. Такая эффективность в дешифровке кодов противника обеспечила союзникам неоценимые стратегические преимущества. Самым малым в значении было то, что мы не только выиграли войну, но и сократили ее общую продолжительность — по моим консервативным подсчетам — не менее, чем на три года.»

Оглядываясь на «холодную войну» сэр Гарри утверждает: «Аналогии бесспорны! Специфические условия, в которых Америка и Россия вели свою «холодную войну», почти полностью соответствуют, хотя номинально и царил мир, тем условиям на криптографическом фронте, которые присутствовали бы в случае настоящей войны. Если мы измерим «успех» шпионажа Джона Уокера для КГБ этой меркой, то верно будет сказать: последствия для стратегического паритета были огромны, преимущество для русских неоспоримо — в чрезвычайном случае — смертельный урок!»