Как я была принцессой - Жаклин Паскарль

Старшая сестра срочно вызвала двух помощниц, простых деревенских девчонок, одетых в белые саронги, и приказала им прижимать меня к кровати и сжимать мне колени, чтобы не давать тужиться до тех пор, пока не вернется доктор. Она была опытной акушеркой, и я умоляла ее принять роды самостоятельно, но она сказала, что не желает лишиться работы и что принимать ребенка королевской крови имеет право только дипломированный врач.

Две девушки навалились на меня всей тяжестью: одна легла мне на грудь, а другая – на ноги, но инстинкт оказался сильнее – я продолжала тужиться, и каждый раз все тело пронзала острая как нож боль. Мой ребенок стремился появиться на свет, несмотря на все их усилия и уговоры. Очень скоро примчался доктор, бросил на меня один только взгляд и едва успел натянуть резиновые перчатки, чтобы подхватить буквально выскочившую из меня Шахиру.

Она не заплакала сразу же после рождения, и я успела заметить, что ее шейка обмотана пуповиной, а тельце – серого цвета. Затаив дыхание, я ждала хоть какого-нибудь звука, подтверждающего, что моя девочка жива. Наконец, после нескольких минут, показавшихся мне вечностью, Шахира издала громкий вопль, и я заплакала от радости. Доктор положил ее мне в руки, и я прижала ее к груди, а она, нащупав сосок, тут же взяла его в рот. Пока малышка подкреплялась, я разглядывала ее и поражалась тому, какая она хрупкая и маленькая: Аддин был гораздо крупнее и крепче, когда родился. А потом девочка открыла один усталый глаз, внимательно посмотрела на меня, и я поняла, что с этого момента и навсегда мое сердце принадлежит ей – я опять стала матерью.

Через несколько минут в палату вошел Бахрин. Я улыбнулась, протянула к нему руку и немного повернула Шахиру, чтобы он мог ее получше рассмотреть. Бахрин взял протянутую руку, но тут же вернул ее на одеяло и, коротко потрепав меня по колену, посмотрел на нашу дочь.

– Я люблю тебя, – прошептала я чуть слышно и с надеждой заглянула ему в лицо.

– Я знаю, – ровно ответил он, еще раз потрепал меня по колену и пошел к выходу. У самой двери он обернулся, сказал: – Увидимся позже, – и ушел.

Через час после рождения Шах ко мне в палату привели Аддина. Я заранее договорилась об этом с Мак: мне хотелось, чтобы между детьми как можно раньше установилась прочная родственная связь. Аддин вприпрыжку вбежал в комнату и уже собирался броситься мне на шею, но вдруг замер, заметив свою крошечную сестренку. Глаза у него сделались большими, как блюдца, и он даже встал на цыпочки, чтобы получше рассмотреть ее. Наклонившись к сыну, я поцеловала его и привлекла к себе, а он немедленно взобрался на кровать, вызвав этим испуганный возглас у свекрови и тети Зейны, озабоченных моим якобы болезненным состоянием. Не обращая на них внимания, я помогла Аддину усесться поудобнее, положила ему на колени подушку и осторожно передала ему в руки сестренку. Потрясенный Аддин внимательно рассматривал малышку и вздрогнул, когда она вдруг издала тихий писк, открыла глаза и внимательно уставилась на него. Когда же Шахира схватила брата за большой палец, он поднял ко мне счастливое лицо и торжественно сказал: «Это моя сестра. Она такая маленькая, я буду беречь ее».

Этой же ночью я дотронулась до спящей в колыбели девочки и, обнаружив, что она окоченела от холода, взяла ее себе. Я засунула ее под свою ночную рубашку и сверху навалила на нас все одеяла, чтобы согреть ее. Так мы и провели всю ночь: время от времени она просыпалась, находила грудь, подкреплялась молоком и опять засыпала.

«Раджа Шахира Айшах, – прошептала я, целуя ее в лобик, – о чем же я думала, когда рожала тебя для такой жизни?»

33

Откровенный разговор накануне родов ничего не изменил в наших отношениях с Бахрином – они оставались по-прежнему холодными и отчужденными. Через пару дней после моего возвращения из больницы он на две недели уехал в Куала-Лумпур, не обращая внимания на то, что в семье его поведение уже вызывало сплетни.

В первые же несколько недель жизни Шахиры мне пришлось выдержать нешуточную борьбу со свекровью, вдруг объявившей, что она уже начала подготовку к ритуалу суннат и что он обязательно должен состояться до того, как девочке исполнится сорок дней. Я пришла в ужас. Суннат – это своего рода обрезание для девочек, иначе говоря, клитородектомия – процедура, во время которой неграмотная деревенская знахарка без всякой анестезии удаляет у новорожденной клитор. Несколько дней я спорила с Мак и тетей Зейной и во время этих горячих дискуссий выяснила, что и моя свекровь и все ее сестры подверглись в свое время такой операции. Только тогда я поняла, чем объясняется их странное отношение к сексу и почему они неоднократно советовали мне лежать неподвижно и безмолвно терпеть, пока муж удовлетворяет свои потребности. Именно так им самим и приходилось поступать всю жизнь. Они никогда не получали от секса никакого удовольствия и скорее всего ни разу не испытали оргазма, хотя и я, конечно, не была особым экспертом в этой области. Попутно и мои родственницы, к своему ужасу, выяснили, что я больше двадцати лет живу на свете необрезанной, а следовательно, нечистой, но, к счастью, с этим они уже ничего не могли поделать.

Я точно знала, что ни при каких условиях не позволю калечить свою дочь и подвергать ее варварской операции. Это традиция пришла в Малайзию из арабских стран, где ее придумали якобы для того, чтобы сдерживать женский темперамент и склонность к разврату. Как мне объяснили, церемония напоминает веселую вечеринку, на которой близкие родственницы ребенка едят специально приготовленные блюда, смеются и сплетничают, а потом к гостям выносят девочку, прикладывают к ее гениталиям кусок льда, заменяющий анестезию, и знахарка у всех на глазах одним взмахом бритвы удаляет клитор вместе с кусочком кожи.

Борьба за спасение дочери потребовала от меня немалой дипломатичности и изобретательности. Прежде всего я бросилась к Бахрину, но тот заявил, что отец ребенка получает за согласие на подобную операцию несколько очков парлара, а кроме того, эта процедура должна благотворно подействовать на темперамент девочки, и та, возможно, не станет похожей на свою мать, когда вырастет. Поняв, что помощи от него не дождешься, я решила искать поддержки не где-нибудь, а в самом Коране. После нескольких богословских споров с Че Гу Али мне удалось доказать им всем, что по законам ислама для девочек суннат является не обязательной, а всего лишь рекомендованной операцией, и в Коране о ней даже не упоминается; распространение она получила только после того, как в давние времена ее начал делать один из мусульманских пророков. Победа в этом раунде осталась за мной, но все-таки я не переставала беспокоиться, что, стоит мне утратить бдительность, кто-нибудь из родных тайком искалечит моего ребенка.