Сочинения - Леопольд Захер-Мазох

Ровно в полдень экипаж богатого жениха остановился у подъезда дома Огинских. Хозяин встретил графа чуть ли не в передней и повел в гостиную, где сидела хозяйка. После нескольких салонных фраз и обоюдных приветствий в гостиной воцарилась тишина, нарушавшаяся только стуком маятника в старинных бронзовых часах да треском дров в мраморном камине.

– Я приехал по очень важному для меня делу, – начал Солтык, – я, так сказать, ставлю на карту счастье всей моей жизни… Я люблю вашу дочь и осмеливаюсь просить ее руки.

– Вы делаете нам величайшую честь, граф, – ответил Огинский. – Я никогда не смел и мечтать и о такой партии для моей дочери.

– Это честь для меня, уверяю вас.

– Помилуйте, граф, такая любезность…

– Что за церемонии, – вмешалась в разговор Огинская, – только бесполезная трата времени. С удовольствием, граф, я вручаю вам судьбу моей Анюты!

Граф почтительно поцеловал руку своей будущей тещи.

– Вы, вероятно, уже объяснились с моей дочерью? – поспешно спросила Огинская.

– Нет еще, – отвечал Солтык, – и прошу вас не говорить ей о том, что я уже сделал предложение.

– Как вам угодно.

– Получив согласие на брак, я прошу у вас позволения чаще бывать в вашем доме, чтобы изучить характер моей будущей жены.

– И у вас будет возможность выбрать удобную минуту для объяснения, – прибавила Огинская, – мне очень нравится, что вы сами хотите покорить сердце моей дочери, граф. Она у меня немного упряма, так что я не берусь уговаривать ее или давать ей советы.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся Солтык, – ваша дочь не будет знать, что я уже получил ваше согласие, и я буду разыгрывать перед ней только пылкого влюбленного. Это будет для меня тем легче, что я люблю ее до безумия… Вы, быть может, и не подозреваете, до какой степени эта страсть овладела мною!

– Почему же нет?

– Моя репутация не безупречна…

– Вам все завидуют, граф! Да и как не завидовать человеку, так щедро одаренному природой… Но я всегда была вашей защитницей, поверьте.

– Очень вам благодарен.

Портьеры в гостиной тихонько распахнулись, на пороге показалась Анюта и тотчас же скрылась.

Граф откланялся и вышел. На лестнице он повстречался с Ядевским; соперники обменялись враждебными взглядами.

Анюта встречала Казимира в зале.

– Вы опоздали, – шепнула она ему. – Граф уже просил у родителей моей руки.

– Не надо отчаиваться, – с чувством собственного достоинства возразил молодой человек, – впрочем, все зависит от вас. Объявите родителям о своем решении. Граф Солтык – человек гордый, он сам откажется от своих притязаний, когда узнает, что ваше сердце принадлежит другому.

– Не знаю… я не жду ничего хорошего… Но будьте уверены: я пойду до конца и буду смело отстаивать свое право быть счастливой, – сказала Анюта и, крепко пожав руку Казимиру, ушла в свою комнату.

Сердце юноши невольно замерло, когда он переступил порог гостиной, где сидела хозяйка дома.

– Ваша дружба с моей матерью, – начал он, – и та благосклонность, с которой вы всегда относились ко мне, придали мне смелости, и я решился обратиться к вам с просьбой…

Нервная дрожь пробежала по спине толстой барыни; она догадалась, о чем пойдет речь.

– Говорите, – сказала она, – и если только это от меня зависит… – А сама подумала: «Как бы мне поскорее от него отделаться!»

– Я люблю вашу дочь, и она любит меня…

– В самом деле? – усмехнулась Огинская. – Но, я надеюсь, вы не считаете это чувство серьезным?

– Настолько серьезным, что я пришел к вам просить ее руки…

– Милый мой Казимир! – и тщеславная маменька принудила себя засмеяться. – Вы оба почти дети! Выбросьте эту мысль из головы… Все мы в молодости увлекаемся несбыточными мечтами! Впрочем, моя Анюта уже почти помолвлена.

– Помолвлена?.. Без ее согласия?

– Граф Солтык получил наше согласие; я уверена, что Анюта не станет противиться нашей воле… Это такая блестящая партия!

– А сердце вашей дочери?.. А счастье всей ее жизни?

– О, она будет счастлива!

– Нет, не будет! – вскричал юноша и тотчас же прибавил: – Анюта никогда не согласится на этот брак.

– Это мы увидим! – строго возразила Огинская. – Во всяком случае, я прошу вас прекратить ваши ухаживания за моей дочерью и даже – как мне ни больно просить вас об этом, – не посещать впредь нашего дома…

– Этому последнему приказанию я готов повиноваться, но любовь моя к Анюте прекратится только с моей жизнью.

Несчастный юноша поклонился и с разбитым сердцем вышел из гостиной. Анюта ждала его на площадке лестницы.

– Отказали? – дрожащим голосом спросила она.

– Да… Вас выдают замуж за графа Солтыка и надеются, что вы не откажетесь от этой блистательной партии!

– Ошибаются! – возразила девушка, гордо вскидывая голову. – Они могут на время разлучить меня с вами, но не в их власти заставить меня выйти за графа Солтыка. Положитесь на меня, Казимир, не верьте никаким интригам… Для нас не все еще потеряно!

– Выдержите ли вы эту нравственную борьбу?

– О, у меня достаточно силы воли!

– Но мне запрещено бывать в вашем доме.

– И все же, мы будем встречаться.

– Каким образом?

– Предоставьте это мне. На днях я сообщу вам свой план.

– Анюта, графине Солтык предстоит самая блистательная будущность… Устоите ли вы против этого искушения?

– Не стыдно ли вам так говорить? – вскричала девушка. – Меня ничем ослепить невозможно, потому что я люблю вас всем сердцем.

– Неужели вы меня действительно так любите?

Анюта улыбнулась, и в одной этой улыбке заключалось больше уверений в любви, чем в тысяче клятв. Не говоря ни слова, она положила свои маленькие ручки на плечи Казимира Ядевского и подтвердила свою немую клятву горячим поцелуем.

XVIII. Розы увядают

Прошло уже два дня после свидания Казимира с Анютой, а от нее не было никаких известий. На третий день, вечером, влюбленный юноша не выдержал и пошел хоть издали взглянуть на дом Огинских. Окна парадных комнат не были освещены.

«Вероятно они в опере», – подумал Ядевский, нанял извозчика и поехал в театр.

– Скоро ли кончится опера? – спросил он у кассира.

– Каменный гость только что вышел на сцену, – отвечал тот.

Давали «Дон-Жуана». Казимир начал ходить взад и вперед, ожидая разъезда публики; минуты тянулись бесконечно. Наконец двери из коридора распахнулись, и пестрая толпа нарядных дам и кавалеров, смеясь и разговаривая, наполнила вестибюль. Ядевский притаился в тени, за колонной, и с удовольствием заметил, что Анюта, идя под руку с графом, ни разу не улыбнулась и даже не позволила ему подсадить ее в карету.

На другой день рано утром Тарас принес ему записку следующего содержания: «Приходите сегодня к вечерне в католическую церковь и ждите меня у исповедальни, налево от двери. Ваша верная Анюта».