Где-то рядом - Антон Дмитриевич Емельянов

— И моя.

— И моя…

Вслед за мной повторили и все остальные. Что ж, кажется, мы оказались достаточно разумными людьми и богами, чтобы отложить дележ шкуры медведя на попозже. Когда мы хотя бы точно его прикончим. Если подумать о том, с чем я сталкивался раньше — это уже прогресс.

«Кот?» — Майя одним-единственным словом умудрилась спросить, точно ли меня все устраивает в текущей ситуации.

Я склонил голову набок, а потом кивнул. Да, не все идеально, но я готов.

— Начинаем! — сказал я Майе, и та развела руки в стороны, расставляя меня и всех остальных в неправильный круг.

Все верно, сейчас мы в Арахе, и база ритуала должна подстраиваться именно под его особенности. Из-под земли, пробивая крошку из голубых кристаллов, ударили лучи света… Теперь к рисунку круга и наших тел добавился рисунок, получившийся из переплетения различных цветов. На мгновение в сетке вспышек показалась картина, словно видение из прошлого. Хашам, его ученики с парными истинными стихиями — они стоят, начиная ритуал, их лица полны решимости изменить мир, сделать его лучше. В тот момент они на самом деле в это верили. И когда все перевернулось?

Я еще раз смотрел на расплывающееся в воздухе лицо Хашама. Каким он был раньше, каким стал, заточив себя в искусственной гробнице — было сложно поверить, что это один и тот же разумный.

«Кажется, вариант четыре…» — мысленно предупредил я Майю.

Мы ведь не просто шли на это испытание, готовясь окунуться в неизвестность. Были изучены все доступные нам хроники, воспоминания, перелопачены все ближайшие к вершине Хашама годы в глубине башни Грани… Мы собрали все, что можно было собрать, и выделили несколько возможных вариантов того, что нас будет ждать. Первый — сильный враг, могущественнее, чем мы все вместе взятые, второй — лабиринт, который поможет осознать, что и как делать дальше, третий — сражение друг с другом, чтобы определить самого достойного…

Собственно, из-за возможности такого развития событий я и не удивился, когда остальные участники притащили себе подмогу. Четвертым вариантом мы с Майей заложили ловушку, когда само испытание окажется не способом стать сильнее, а попыткой повлиять на нас, изменить. Видение с Хашамом было мимолетным, оно ни о чем не говорило напрямую, но и игнорировать усиление именно версии с воздействием на личность было нельзя.

«В некоторых культурах на твоей родине четверка — это число смерти… — заметила Майя, не отвлекаясь, впрочем, от запуска испытания. — Может, стоило пропустить этот номер?»

«И мироздание такое… Раз нет четверки, тогда отменяем ловушку, тут мои полномочия — все», — я улыбнулся. Хорошо, когда рядом есть человек, который умеет сделать так, что ты расслабишься. Отпустишь сомнения и сосредоточишься на том, что должно быть сделано.

Мир вокруг нас покрылся туманом, свет сменился серостью, напомнив переход в Колыбель, а потом земля перед нами резко выстрелила вверх. Словно время ускорилось, и мы за считанные секунды увидели рождение целой горной гряды. В облаке пыли или… того же тумана, только смешанного с грязью. Будто смог над городом в моем старом мире.

— Лабиринт, — задумчиво сказал Карик.

В этот момент серый туман начал развеиваться, и мы смогли во всех деталях рассмотреть уходящую в вышину стену. Она терялась где-то среди черных грозовых туч, и лишь узкий проход, словно ущелье, открывал дорогу вперед.

— Маловероятно, но надо бы все равно проверить, что там наверху, — сказал я, а потом открыл путь через изнанку.

Как и ожидалось, стены были во всех измерениях, но могли ли они быть бесконечными? За всю свою жизнь я много раз видел силу, выходящую за грань моего понимания, но и у нее был свой предел. Так и сейчас — надо было понять, можно ли добраться до вершины лабиринта или же хотя бы увидеть, как он меня остановит. Это ведь тоже информация о том, с какой силой нам придется столкнуться дальше.

Я открывал разрез за разрезом, отталкиваясь от дыр в пространстве и переносясь все выше и выше. Вот мимо пролетели облака, черные тучи или тьма, из которых они состояли, пропустили меня без какого-либо вреда… А потом я снова увидел землю. Могло показаться, что я сбился, случайно перепутал направление, и это бы говорило о сильном ментальном воздействии, которое я не смог заметить. Вот только внизу не было никого из нашей команды… Значит!

Я осознал, что мир вместе со мной просто перевернулся вверх ногами. И стоило мне это представить, как к горлу подкатил комок, а потом давление, которое до этого тянуло назад, наоборот, резко толкнуло вперед. Словно пинок под задницу.

— Действительно перевернулся, — я замедлил себя перед самой землей, успокаивая мозги и желудок, которым потребовалось время, чтобы осознать новую реальность.

— Кот!

Сверху донесся крик, а потом я увидел пять черных точек, летящих ко мне с высоты. Получается, мир перевернулся не только для меня, и все остальные члены нашей команды тоже отправились в полет. Не смертельно, но что-то мне подсказывает, что никого из них это ни капли не обрадовало.

Я ошибся.

— Это было забавно, — первой приземлилась Старуха, и ее глаза блестели от гуляющего в крови адреналина. Мелькнула мысль, что молодость тела как-то уж слишком сильно на нее повлияла, а значит, надо будет пересмотреть все заготовки на случай возможного столкновения с повелительницей Смерти.

— Если… — следующей приземлилась Кейси и с ходу ткнула в меня пальцем. — Если ты еще раз подставишь всех своими выходками, я буду считать это нападением! И буду действовать соответствующе!

Хотелось бы считать, что это просто бунт и слова. И они ими были. Вот только я ни капли не сомневался в том, что Кейси действительно может меня атаковать.

«Надо было ее оставить… — следующей приземлилась Майя, мысленно то ли успокаивая меня, то ли пытаясь успокоиться сама. — Она слишком взвинчена. Стоило ли рисковать всем испытанием?»

«Они с Кариком все равно бы не остановились. А так хотя бы присмотрим», — ответил я.

«А если встанет выбор — Кейси или будущее всего мира?» — Майя задала вопрос, о котором я старался не думать.

«Тогда я буду до последнего пытаться сохранить и то, и другое. Любой ценой…»

Мы оба замолчали, не желая продолжать этот разговор. Слишком тяжелый, слишком грустный — совсем не то, что нужно,