Миры Непримиримых - Тимур Свиридов

Второй отряд а'зардовских следопытов? Откуда?!

Дар физически чувствует, как вздрогнула позади хуураданская «спина». На лице Док-Атора появляется выражение насмешливого превосходства. Всадники отряда Док-Атора отвечают длинным низким призывом рога.

Дар ощущает, как вспотела ладонь, сжимающая эриг-шиташ. Он не оборачивается, чтобы посмотреть на своих. Он знает: никто не побежит. До последнего тангра не побежит…

Блестящие переливающиеся глаза Док-Атора полны торжества.

Из низины меж холмов, откуда совсем недавно выскользнула засада Док-Атора, появляется вереница новых пятнистых дромов. Не слишком ли много бродит а'зардов по землям Хуурадана?

– Назад! – раздается приглушенный голос Саудрака, если такой голос вообще может быть приглушенным. – Назад в «спину», Дарат!

– Ну уж нет! – тут же реагирует Док-Атор. – Договор был о честном поединке. И только трус может сбежать!

Он прав, тысячу раз прав! Дар не может уйти к Саудраку. Да и какая разница? С таким подавляющим превосходством а'зарды растерзают их до последнего! Неужели все так и закончится?

Но в этот момент снова что-то меняется. Дрожь земли становится все более заметной. Дар переводит вопросительный взгляд на приближающийся свежий отряд а'зардов. Но нет, эта дрожь идет не от них, они еще слишком далеко… Вибрация почвы чувствуется с противоположной стороны!

Еще не веря себе, он поворачивается. Хуураданская боевая «спина» поблескивает смазанными жиром латнирами и остриями копий прямо перед ним. За ней полого поднимается травяной склон. Его темная лысая вершина резко контрастирует со светлым небом. Но сейчас она как живая. Эта темная линия чуть шевелится, меняя очертания! И наконец глаза могут различить в этом текущем потоке фигуры огромных серых дромов.

Всадники Хуурадана!

Очень, очень большой отряд…

Прежде чем кто-либо успевает произнести хоть слово, с вершины доносятся звуки сразу нескольких труб. В них легко узнаются жесткие хуураданские переливы.

Не в силах сдерживаться, Док-Атор скалится и яростно рычит. Голубой шиташ в его руке полосует воздух, и элитар разражается душераздирающими боевыми воплями. Но после отбегает назад и деловито карабкается на своего дрома. А'зардовская конница в низине меж холмами разворачивается, так и не дойдя до своих. Она вновь затекает в заросли и растворяется там. Воины на израненных пятнистых дромах быстро переводят взгляд с приближающейся лавины хуураданцев на своего подвязывающегося элитара и без команды срываются с места.

– Мы отложим этот бой, хуураданец! – пытаясь сохранить апломб, кричит Док-Атор. – Но он все равно состоится! Тебе от меня не уйти!

В ответ раздается насмешливое улюлюканье с обеих выживших «спин».

– Договор был о честном поединке! – кричит в ответ Дар его же словами. – И только трус может сбежать!

Но Док-Атор не отвечает. Под громкие насмешки Саудраковых ратников он уносится вниз, к спасительной зелени.

Тяжелые волны огромных хуураданеких дромов, глухо сотрясая землю, наконец подходят к обессилевшим, но выстоявшим неравный бой «спинам». Отряд огибает их, подобно тому как бурлящий поток обтекает большой камень. Отряд устремляется вслед врагу, чтобы настичь тех, кто посмел столь далеко углубиться в клановые земли Хуу.

Часть серо-голубых дромов медленным шагом подходит ближе, всадники с «хвостами» рудванов на шлемах торопливо отвязываются. Среди них знакомые фигуры Шурата и Конума. Обернувшись, Дар видит, как распадаются двойные цепи «спин», расцепляясь сегмент за сегментом, превращаясь в коренастых тангров, орущих, прыгающих, вопящих от торжества. Воины поднимают и несут окровавленных собратьев.

Волшебство монолитности рассеивается.

А была ли эта монолитность? То «нечто», почудившееся Дару в огне схватки, что мгновенно сроднило его со всеми хуураданцами, спекло его и их в одно целое… То ощущение огромности. «У глобальности нет частей…»

Он еще пытается понять, осознать качество этой перемены, вспомнить свои ощущения… Но это ускользает, тает, словно остатки сна под утренним солнцем…

Сквозь толпу усталых бойцов к нему деловито пробирается Саудрак. Лицо и жесты элитара по-прежнему жестки и самоуверенны. Но глаза…

– Я чувствовал тебя сегодня! – щурясь, говорит он, и в его голосе проступают совершенно новые нотки. – Я чуял твой отбив во время этого боя, Дарат! Воистину ты становишься одним из нас!

Глава 8

СОН ПО ДОРОГЕ В ХОРГУРД

Цвет неба сменился со звездного на серый, после – на голубой, а отряд все так же мчался на своих огромных серых скакунах. Должно быть, они покрыли громадное расстояние, поскольку дромы шли явно не экономящим силы «тернитом». Утром от кожи скакунов начал подниматься пар, хорошо различимый в полумгле. Но ритм размеренной скачки не менялся, и не было заметно беспокойства погонщиков. Похоже, длинный переход не слишком вредил животным.

Уже пригляделись глаза к изогнутым спинам зеленых холмов вокруг. Уже привычной стала валкая качка бегущего дрома, мотающийся перед глазами, исчерченный знаками латнир и ритмичный звон колец на руках ведущего… Вот только теперь им был не добродушный разговорчивый Ходват, а нахмуренный, сжатый как скала Саудрак.

Отряд был не мал – тридцать отборных бойцов на полутора десятках безукоризненных скакунов. Причина столь солидного эскорта была ясна как день. «Совершенного воина» стремились доставить в Хоргурд, не полагаясь более на волю случая. Поблескивающие в утреннем свете металлом и чищеной костью, всадники хранили невозмутимость. Выражения лиц презрительны, глаза устремлены вперед. Настоящие отаруги без страха и сомнения.

Ходват был тут же, на соседнем дроме. Он сдружился с Даром, больше других знал о нем – потому и взяли. Тайной тангра с чистым латниром серьезно займутся в Хор-гурде.

Неудержимо защекотало в носу, и Дар громко чихнул, потом еще и еще несколько раз подряд. Помянул нехорошим словом подельника, что обработал перед дорогой панцири ему и Саудраку. Им отерли тогда насухо боевой жир с латниров, полили какой-то вонючей жижей и обсыпали белым порошком. Это означало, что бои больше не ожидаются, и панцирям дается отдых и подкормка. Но так же означало, что сидящему позади Дару будет суждено безудержно чихать от этой пыли всю дорогу.

Ночь в седле прошла нормально, но к утру настроение начало меняться. Сначала Дар не придал этому значения, однако скоро собственная взвинченность уже начала беспокоить его. Он попытался вычислить причину, но не смог. Если б то была усталость – от боев, долгой дороги, недосыпания, длительного утомления, то реакция организма была бы другой – сонливость, тяжесть и боль в мышцах… Но как раз усталости Дар и не чувствовал. Тело было, как новенькое, зато эмоции словно взбесились! Верил бы он в предчувствия, счел бы это дурным предзнаменованием. Справляться со своими эмоциями было так трудно…