Полужизни - Софи Ханна

– Моей... гордости? Ты считаешь меня гордой? Да ты чудо-детектив! – воскликнула Чарли, но руку не убрала. Чем больше она распалялась, тем меньше точек соприкосновения с Саймоном чувствовала. Ну почему он реагирует совершенно не так, как она ждет?

– Ладно, закажу пиццу, – поднимаясь, объявил Саймон. – Ты точно ничего не хочешь?

– У тебя отщипну.

– Черта с два, я умираю с голоду! Две пиццы фунгис! – крикнул Саймон официанту.

«Правильно “две пиццы фунги”. Да, лингвист из него никакой», – подумала Чарли и, когда Саймон сел, не удержалась и указала на ошибку.

– Главное, что пиццы две, остальное неважно! – У него заметно поднялось настроение, хотя они ни о чем не договорились. Неужели дело в еде?

– Ты впрямь никогда не вешал картины? Что еще я о тебе не знаю?

– А что бы ты хотела знать?

– Саймон, мы обручены!

– Я в курсе.

– Господи, ужас какой! Ладно, сменю тему: где бы ты хотел жить, если бы мог выбирать?

– Трудно сказать. Я никогда об этом не думал.

– Так подумай!

– Ты серьезно? Сейчас я могу думать лишь о разорванном рте с золотыми крючками вместо зубов. По-твоему, Мэри Трелиз убила Джемму Краудер? Именно у Краудер была картина, которую она подарила Рут Басси? То есть получается, что Басси отдала картину Сиду, а тот отвез ее Краудер?

Об этом Чарли говорить не хотелось, только не сейчас. Сейчас хотелось сказать, что она мечтает жить в Торки. Ей всегда там нравилось. Именно в Торки у нее случился первый и единственный курортный роман.

Пиццу принесли на удивление быстро – ни горячую, ни холодную, а невнятно-среднюю. Чарли это не волновало, Саймона – тем более. Если что их и роднило, так это отношение к еде. Саймон вообще считал еду горючим, которым заправляются, чтобы не заглох мотор. Насытиться – и ладно, а чем – дело десятое. Еще на прошлой неделе он стеснялся есть при Чарли, а сегодня вел себя спокойно и уверенно, словно совместный ланч был для него чем-то привычным. Чарли сочла это прогрессом, как и четыре ночи, которые они провели вместе, не прикасаясь друг к другу.

– Я знаю лишь, что по отношению к своим работам Трелиз – сущий параноик, – сказала Чарли, едва ушел официант. – Может ли паранойя толкнуть на убийство – в нашем случае, чтобы забрать картину, – не знаю, но золотые крючки вместо зубов... Это очень... по-женски.

– Не согласен. – Саймон как дикарь раздирал пиццу руками, упорно не замечая ножа и вилки.

– Мужчине подобное в голову не придет, слишком... вычурно.

– Именно так работают мозги Сида! Он же мастер, творческая личность. Простыми и понятными его мотивы не могут быть по определению. Сама подумай: человек, признавшийся в несовершенном убийстве; атеист, тайком посещающий собрания квакеров...

– Вдруг его интересуют все основные религии? Вдруг в понедельник он квакер, во вторник индуист... – Чарли вздохнула: собственная шутка звучала плоско. – После ланча возвращаюсь в Спиллинг. Сделаю кое-что для себя лично – с Кэрри Гатти потолкую. Хочешь со мной?

– Нет.

– Надеюсь, не охотиться за Стивеном Элтоном у тебя мозгов хватит? – спросила Чарли, с подозрением взглянув на Саймона. «Ну, вроде бы помирились», – подумала она, вытащила из сумочки телефон и включила. – Оливия! – объявила она, прослушивая голосовое сообщение. – Зовет нас к себе. Я просила ее раздобыть побольше информации о Марте Вайерс.

– О ней ты нашим друзьям из столичной полиции не рассказывала, – заметил Саймон.

– Потому что она вряд ли связана...

– Так мы не идем к Оливии?

– Идем. Ей не терпится что-то мне показать. Впрочем, по опыту знаю, этим «что-то» может запросто оказаться фото очередного ребенка Анджелины Джоли в журнале «Хелло!». Тогда возьму совковую лопату и забью Лив насмерть.

– После сегодняшнего кошмара такие шутки не в тему! – Саймон прикончил первую пиццу и взялся за вторую.

Телефон Чарли завибрировал, стуча о тарелку.

– Лив?

– Ты ошибаешься, это не Лив. – Сэм Комботекра даже на элементарные вопросы давал исключительно развернутые ответы, чем очень веселил Чарли. – Это Сэм Комботекра.

– Уже догадалась!

– Саймон с тобой?

– Угу.

– Чарли, тут творятся странные вещи. Думаю, вам обоим стоит знать. Только если Пруст поймет, что я это с вами обсуждал...

– Успокойся, Сэм, он твой телефон не прослушивает! Так что за странные вещи?

– Вы уже встречались с Корал Милуорд? Это детектив-сержант.

– Да, утром.

– Похоже, они с Прустом здорово спелись. Он только что заявил, что на все обозримое будущее моя команда поступает в распоряжение детектива-констебля Даннинга. Ни подробностей, ни объяснений пока...

– Они не такие тупые, как кажется! – заключила Чарли. – Вас они заставят работать со спиллингской линией – Басси, Сид и Трелиз. Неплохо! – Она взглянула на Саймона. – Значит, нас все же услышали!

– Я ввернул, мол, жаль, Саймона с нами нет, и знаешь, что выдал Пруст? «Степень участия Уотерхауса в убийстве Джеммы Краудер еще предстоит установить». Поверить не могу!

Чарли повторила слова Пруста, и Саймон поморщился.

– Спроси Комботекру, что он ответил.

«Сам спроси», – подумала Чарли и хотела передать Саймону трубку, но тот махнул рукой. В чем дело? Неужели он злится на Комботекру?

– Закругляйся! – прошипел Саймон.

– Сэм, мне нужно...

– Пруст это для красного словца сказал. Он прекрасно понимает, с какой целью Саймон в понедельник оказался у дома Джеммы Краудер. Саймон следил за Эйденом Сидом, который, как уже известно, не только присутствовал на месте преступления, но имел мотив величиной... – Сэм запнулся, не в силах подобрать подходящее сравнение.

– Мотив? – Чарли подтолкнула Саймона, чтобы тот слушал внимательнее.

– Так ты не в курсе? – Комботекра вздохнул. – Не знаю, почему это меня удивляет. Некоторым ведь главное не дело раскрыть, а себе плюс заработать, верно?

– Сэм, ради бога, какой у Сида мотив?

– Краудер и ее сожитель Стивен Элтон тянули срок за неправомерное лишение свободы и нанесение тяжких телесных.

– Что?

– Элтон получил условно-досрочное освобождение в марте 2005-го, Краудер – через полтора года. Вот оно, гуманное правосудие!

Странно было слышать такое от Комботекры, он ведь в каждом обкуренном отморозке положительные черты ищет!

– Любители наносить тяжкие телесные повреждения редко превращаются в благочестивых квакеров...

– Насчет набожности и благочестия не знаю, но в апреле 2000 года они привязали беззащитную женщину к каменному постаменту в своем саду. Джемма Краудер целых три дня закидывала несчастную камнями и заставляла их глотать. Точнее, не камнями, а декоративным щебнем из сада, который та женщина для них спроектировала. Краудер и Элтон не давали ей ни пить, ни есть, ни пользоваться туалетом. Несчастная провела в больнице три недели и помимо страшных душевных травм наверняка заработала бесплодие...

«...Декоративным щебнем из сада, который та женщина для них спроектировала...»

– Господи боже мой! Сэм...

– Да уж, – вздохнул Комботекра. – После такого куда меньше скорбишь о трагической гибели Джеммы Краудер!

– Эта несчастная – Рут Басси. Это она была их жертвой.

13

5 марта 2008 года, среда

Я просыпаюсь с поразительно ясной головой. Где нахожусь, вспоминаю мгновенно. Комната кажется знакомой, хотя я впервые увидела ее лишь вчера вечером. Я уже привыкла и к белому в синюю клетку постельному белью, и к бежевому ковру с петлистым ворсом, таким жестким, что хоть в ванную стели, и к деревянным тумбочкам по обе стороны кровати, и к туалетному столику с трельяжем в одном конце комнаты, и к невысокому комоду в другом, и к желтым шторам с красными и золотыми кистями.

С первого этажа доносится шум: радио и звон посуды.

Я в Гарстед-коттедже на территории школы Виллерс, в том самом, который родители Марты Вайерс арендовали у администрации школы. Теперь здесь любит работать Мэри. «Там спокойно и безопасно». Из собственной жизни я переселилась в жизнь Мэри Трелиз.

Я откидываю одеяло. На мне розовая пижама с надписью «Кокетка», вчера ее натянула на меня Мэри, потому что сама я от усталости даже разговаривать не могла. Негромкое мычание манит меня к окну. Раздвинув шторы, вижу луга с мирно пасущимися стадами, стену, отделяющую ферму от территории школы, и круто поднимающуюся на склон холма тропу, которая ведет к каменной громаде с башней – главному зданию школы. Именно оно было на картине в доме Мэри.

Гарстед-коттедж притаился в низине неподалеку от школьных ворот. Вчера вечером Мэри сказала, что окна можно не зашторивать: «Сюда никто не заглядывает, ни девочки, ни учителя. Здесь мы словно отрезаны от внешнего мира!»

Открывается дверь, и заходит Мэри.

– Поздний завтрак! – объявляет она. – В принципе, можно считать его ланчем! – На ней серая футболка и синие пижамные штаны с узором пейсли, в кармане штанов угадывается пачка сигарет. Большую книгу с коленкоровым переплетом Мэри держит осторожно, потому что на ней заварочный чайник (судя по зеленому ярлычку, внутри чайный пакетик), чашка и бутерброд, слишком большой для маленького блюдца. – Надеюсь, тебе не каждый день приносят мятный чай и бутерброд с пастой «Мармайт»!