Полужизни - Софи Ханна

Саймон уставился на щетинистые останки ковра. Что за чушь несет Чарли? Господи, ну и имя – Домми...

– Так по галереям вы не бродили?

– Почему же, бродила. После ланча.

– Мэри Трелиз – художница, а Эйден Сид – багетчик.

– Знаю.

– Я не верю, что во вторник утром вы плохо себя почувствовали, – начала Милуорд, проведя языком по передним зубам. – Не верю, что ходили на ланч с Домиником Ландом в итальянский ресторан, хотя если он бойфренд вашей сестры, то, вероятно, знаете, где он был во время ланча. Если честно, я не верю, что целый понедельник вы, вместо того чтобы работать, терзались из-за Рут Басси, Эйдена Сида и Мэри Трелиз, а на следующий день ни с того ни с сего поехали в Лондон. – Милуорд хлопнула ладонями по столу. – Ложь я чувствую интуитивно, вот и сейчас интуиция подсказывает: вы оба пудрите мне мозги.

– Замечательно! – буркнул Саймон. – Как мы теперь отсюда выберемся?

– Может, устроим перерыв? – спросил Даннинг у Милуорд.

Чарли демонстративно зевнула.

– Фотография! – снова напомнила она.

– Ах да, чуть не забыла! – Милуорд вытащила из папки большую фотографию и швырнула на стол.

Синевато-багровое нечто... Саймон не сразу понял, что перед ним, а когда понял, беззвучно сосчитал до пяти, чтобы взять себя в руки. По долгу службы он уже привык к жутким зрелищам, но это... Это выходило за всякие рамки! Стоявшая рядом Чарли испуганно замерла.

«Рот, – догадался Саймон. – Открытый рот Джеммы Краудер». В фокусе посмертного снимка действительно был рот: губы надрезали справа и слева, завернули и прибили гвоздями. Гвозди расположили симметрично, по пять штук сверху и снизу. Зубы отсутствовали, а на их месте торчали крючки для картин, их старательно вонзили в десны. Получилось довольно аккуратно – сверху и снизу по ряду тонких золотых зубов.

– Вы же сказали, Джемму застрелили! – хрипло произнесла Чарли.

– Да, убийца застрелил ее, а потом сделал это. Зачем – не спрашивайте. Возможно, убийца, он или она, хотел подставить багетчика, в смертельные рамки его загнать, уж извините за каламбур!

– Боже милостивый! – взорвалась Чарли. – У вас зацепки есть? Тот, кто это сделал, – настоящий зверь. Вам нужно срочно искать его, а не нам лапшу на уши вешать!

– Откуда он их взял? – задумчиво спросил Саймон. – Гвозди, крючки для картин? С собой принес или...

– Или что? – подняв брови, насторожилась Милуорд.

– Картины в квартире Джеммы... Они... они висели на стенах, когда вы к ней приехали?

– Какие картины, детектив? Вас несколько раз просили описать гостиную, и картины вы не вспомнили.

– Хватит, выкладывайте! – рявкнул Саймон. – Картины висели на стенах?

– Нет, – покачала головой Милуорд, – вместо картин там фотоснимки счастливой пары. Большие и маленькие, они были в каждой комнате – стояли по углам, на столах, тумбочках. Их сняли, оставив на стенах лишь отверстия. Ни гвоздей, ни крючков.

– Получается, он застрелил ее, потом выбил зубы... Чем? Молотком?

– Почему вы так решили?

– Чтобы повесить картину, нужен молоток, его убийца и использовал. – Саймон кивнул собственным мыслям. – А губы чем разрезал? Макетным ножом? У Сида я такой видел. Значит, убийца снял фотографии, собрал гвозди с крючками и... приспособил для своего замысла. Почему он именно рот изуродовал?

– Не те вопросы задаешь! – Чарли встала, и Саймон заметил: ее рубашка потемнела от пота. – Сколько фотоснимков было на столах, тумбочках и по углам? А сколько гвоздей и крюков было во рту Джеммы Краудер? Количество совпадает?

Милуорд взглянула на Даннинга, тот отвел глаза и покраснел.

– В деле это наверняка есть, – буркнул он.

Милуорд вручила ему папку с материалами, и Даннинг зашелестел страницами, с каждой секундой, похоже, волнуясь все сильнее.

– Вы не знаете, на скольких крюках висела каждая фотография?! – возмутился Саймон.

– Ты сам хоть раз фотографии на стену вешал? – спросила его Чарли. – Ну или картину, вышивку? Что угодно в раме?

– Да! – Саймон почувствовал, что щеки стали пунцовыми. Он соврал, на деле ему лишь постеры скотчем прилеплять доводилось.

– Вы-то наверняка вешали! – обратилась Чарли к Милуорд.

– Да, конечно, – кивнула та, – но исключительно на один крюк. Ничего тяжелого пока не попадалось.

– Дело не в тяжести! – Даннинг пронзил свою коллегу испепеляющим взглядом. – Когда вешаешь на два крюка, получается ровнее, особенно если картина большая.

– Думаю, пропала картина, – заявила Чарли. – Именно ради нее совершено преступление, поэтому убийца и изуродовал лицо Краудер при помощи гвоздей и крюков.

– Зачем красть фотографию влюбленной парочки...

– Не фотографию, – перебила Чарли. – Картину! Под названием «Аббертон», кисти Мэри Трелиз.

– Так за этим самым столиком сидели вы с Домми?

– Чистое совпадение, – вкрадчиво улыбнулась Чарли, хотя мыслями была далеко-далеко. – Это первый вариант, а второй – столик меченый, эдакий полюс моей похоти, как приспичит, тащу сюда очередного самца. – Когда сорок пять минут назад Милуорд отпустила их, Чарли остановила первое попавшееся такси и повезла Саймона на Гудж-стрит.

К столику подошел тот же человек, что накануне обслуживал Чарли с Ландом, – неужели синьор Грилли собственной персоной?

– Вижу, с заказом вы еще не определились, – проговорил он, вместо того чтобы спросить обычное «Что желаете?». С таким же успехом он мог бы сказать: «Вижу, вы ссоритесь, вам пока не до еды».

– Так ты правда с Ландом встречаешься? – не вытерпел Саймон.

– На такие вопросы я вообще не намерена...

– Тогда зачем было об этом говорить? Или выставлять меня на людях круглым дураком – твое новое хобби?

– Тебя? Ну, Саймон, ты им жуть как понравился! Гадиной и мерзавкой была я.

– Потому что вела себя гадко и мерзко, хвасталась тем, что нормальных людей отвращает. Словно «подружка насильника» – почетное звание и повод для гордости...

– Бывшая подружка! – Чарли сделала вид, что читает меню. За соседними столиками воцарилась тишина. Даже негромкая музыка зазвучала так, словно между нотами вдруг появились паузы. – Удивительно, – специально для любителей подслушивать Чарли говорила громко и четко, – я бросаюсь из одной крайности в другую – от мужчины, принуждавшего женщин к сексу, к мужчине, который и к невесте своей не притронется, даже если та умолять начнет...

– Еще слово – и я уйду! – Саймон отодвинул стул.

– Из ресторана или от меня? Хочу понять, что именно мне грозит!

– А как насчет пощечины?

– Может, хоть тогда ты ко мне прикоснешься! – Если Чарли шутила, то только отчасти.

– Когда удобно, ты идиотом меня выставляешь. Нужно на ком-то сорваться – сразу ко мне, зачем сдерживаться?! Ты ведь знала, что картин я сроду не вешал...

– Неужели? – Чарли расхохоталась. – Боже милостивый, Саймон, я и не думала...

– Еще как думала и решила оконфузить меня, потому что тебя саму оконфузили – вынудили хвастать проколом, который едва не разрушил твою жизнь. И еще может разрушить, а ты, судя по всему, не против!

– Довольно! – Чарли судорожно вцепилась в меню.

– К бравурному тону тебя никто не принуждал. Ты запросто могла сказать: «Да, ошиблась. Закрутила роман с человеком, не представляя, какой он». Ради чего ты бахвалилась?

– В следующий раз напиши мне шпаргалку, ладно? Два года назад в пресс-службе управления так и сделали – подробно объяснили, как отвечать на вопросы.

– Нам не о чем разговаривать! – Саймон демонстративно раскрыл меню, отгородившись им от Чарли. – Давай поедим, пока нас обратно не вызвали.

– Думаешь, вызовут? – Чарли вспоминала Милуорд и Даннинга чуть ли не с благодарностью: при этих двоих они с Саймоном превращались в союзников.

– Я бы вызвал. Мы им нужны.

– Аппетит пропал, – вздохнула Чарли.

– Тогда зачем мы здесь? Ты же сама адрес таксисту назвала.

– Надеялась застать здесь Ланда и уговорить, чтобы соврал Милуорд. Пусть эта хрюшка думает, будто мы с ним трахаемся как кролики. Хотя, наверное, пустая затея: Ланд скорее яйца свои с беконом поджарит, чем меня выручит. Пожалуй, я бы даже не уговаривала, а на коленях ползала перед типом, который... который похож на жирного стервятника!

Чарли закрыла лицо руками: вот, издергалась так, что собственный голос раздражает! Сидеть за тем столом в кабинете для допросов было ужасно, и это чувство не прошло. Она в ресторане, совершенно за другим столом, но по-прежнему ощущает себя преступницей.

– Господи, почему ты не сказала правду? Почему не объяснила, для чего встречалась с Ландом?

– Почему не рассказала, что Рут Басси одержима мной, что я напугана, что побежала за помощью к адвокату, а тот послал подальше? Нет уж, хватит с меня унижений!

Саймон схватил ее за руку:

– Чарли, они расследуют убийство, жуткое, страшное убийство. Поверь, на свете есть вещи важнее твоей гордости!

– Моей... гордости? Ты считаешь меня гордой? Да ты чудо-детектив! – воскликнула Чарли, но руку не убрала. Чем больше она распалялась, тем меньше точек соприкосновения с Саймоном чувствовала. Ну почему он реагирует совершенно не так, как она ждет?