Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд - Вероника Лесневская

Притормажимаю, услышав звук входящего сообщения. Тянусь рукой к планшету, машинально запускаю приложение почты, открываю последнее письмо. Краем глаза замечаю логотип лаборатории — и сглатываю нервно.

Ну же, мать вашу! Сколько можно!

Сначала нахожу результат… Отрицательный.

Следом читаю, чей тест ДНК. По дате и маркировке — ребенка, материал которого я подал уже после чертят. Вот и какого хрена? Какие-то заколдованные тесты. Неужели платков слюнявых не хватило? Нужно будет — еще раз тройняшек проверю. Украду! Лично приведу в лабораторию! Я должен убедиться и получить доказательства на руки.

Про сына Агатиной подруги я, признаться, не думаю. Он славный малый. Но я не чувствую его своим. Да и с болтливой дамочкой без имени встречаться больше не хочу.

Но чертята… Просто обязаны оказаться родными! Я так помешан на этой идее, что не допускаю иного исхода.

Психанув, звоню в клинику. Разношу их в пух и прах, сжимаю руль, на полной скорости ору в динамик, как безумный, и угрожаю закрыть к чертям собачьим, а персонал по миру пустить. На что получаю судорожный ответ, что нужные мне образцы уже в работе и результаты поступят на днях.

Отключаюсь, но по салону вновь разносится сигнал. Мерзкий такой, взрывающий мозг. Вбиваю кнопку, не глядя на имя контакта. Слежу за дорогой, вслушиваясь в доносящийся шум.

Томный женский вздох заставляет меня закатить глаза.

Иди ты к дьяволу, кем бы ни была! Не до бывших баб сейчас!

— Абонент недоступен. Навсегда. Приезжайте на опознание, — чеканю металлическим голосом, как автоответчик.

Потому что достали. Знаю, что сам виноват и теперь расплачиваюсь за свою разгульную жизнь. Но в конкретный момент мне плевать!

Вырубаю громкую связь. Нащупываю телефон, отключаю полностью. С меня хватит! Я бы выбросил его на проезжую часть, под колеса мчащихся мимо машин. Но в памяти сохранен номер Васьки, и я не готов разорвать эту тонкую нить, что связывает меня с моей чужой семьей.

В пустую квартиру возвращаюсь в сумерках. Захожу, словно в склеп, небрежно разбрасываю вещи, потому что укорить меня за срач некому. Иду в душ и тупо стою под холодной водой. Но ни хрена не остываю. Мысли роятся в больной голове, чувства разрывают грудную клетку, а выход из ситуации не приходит.

Казалось бы, я на верном пути. Но какого хрена, мать его, он такой запутанный и сложный?

Звонок в дверь кажется посланием из параллельного мира. Но настойчивый стук, что доносится следом, вырывает меня из полузабытья.

— Какого… — выругавшись тихо, обматываю бедра полотенцем.

Смахиваю капли с мокрых волос, наспех приглаживаю их ладонью, потому что в дверь барабанят так, будто вынести ее готовы.

Отлично. Я как раз в том состоянии, что готов ругаться. И даже подраться с незваным гостем, лишь бы пар спустить. Поэтому дверь открываю рывком — и так и застываю, не сразу отпустив ручку.

— Агата? — выдыхаю я, и блаженная улыбка расплывается по лицу.

Ну все, конец. Я чокнулся! Теперь мне чертовка мерещится. Стоит передо мной, дышит тяжело, испепеляет меня взглядом, порог переступает, нагло врываясь в мою обитель.

— Ты в порядке? — задает очень странный вопрос.

— Теперь да, — выпаливаю честно.

Что она здесь делает? Из-за клиники возмущаться приехала? Допустим… Но откуда у нее вообще этот адрес? Кроме Марка и Ромы, никто не знает о моем убежище. И уж точно ни одну бабу я сюда бы не пустил. Иначе пришлось бы сжечь квартиру, замести следы и переехать на окраину, чтобы случайные любовницы не преследовали "кошелек".

Однако Агате плевать на мои деньги, а я и так отдал ей почти все. И в данную секунду рад ее видеть. Настолько, что лицо вот-вот треснет от счастья, а руки сами тянутся к сексуальной, но опасно напряженной фигурке.

Но в следующий миг мою улыбку стирает хлесткая пощечина. Да такая мощная, отчаянная, что отрезвляет в доли секунды.

— Ни хрена у тебя удар поставлен, — хриплю, касаясь щеки и потирая челюсть, а свободной рукой хватаю чертовку за талию.

Игнорируя слабый вскрик, затаскиваю Агату в квартиру. Я точно самоубийца, если вместо того чтобы избавиться от смертоносной бомбы, я забираю ее в свое логово.

Глава 27

Агата

Какой же гад! Самодовольный наглец! Зла на него не хватает!

Я мчалась через весь город, сгорала от неизвестности, а при этом не могла даже дозвониться. Сложно Адаму трубку было взять? И к двери так долго шел. Наверняка важно и размеренно, как царь. А у меня ладони горят и костяшки пальцев зудят от того, как я яростно барабанила в чертово дерево.

В голове за это время пронеслось бесконечное количество сценариев, что могло случиться с Адамом. Один страшнее другого. И я никак не могла калейдоскоп жутких картинок остановить. Совладать с собой, успокоить нервы.

Я как в пропасть сорвалась — и летела, не разбирая пути. Переживала так дико, будто он… родной мне человек. Нам с чертятами. И мы не выдержим без него. Не переживем.

Перевожу дыхание. Все слова застревают в горле, а взгляд предательски впивается в голый торс, обводит капельки воды на загорелом, поблескивающем после душа теле, «поглаживает» рельефы мышц. Спускается к прессу и ниже, цепляясь за полотенце. И в солнечном сплетении вспыхивает пламя, которое я усиленно пытаюсь погасить. Я давно ничего подобного не чувствовала. Ни с кем.

— Ты в порядке? — делаю судорожный вдох, впускаю в себя запахи геля для душа и пряного мужского парфюма. Еще раз невольно скольжу взглядом по крепком торсу.

И заставляю себя посмотреть в нахальное, довольное лицо.

— Теперь да, — улыбается Адам хитро. И выглядит… как кот мартовский.

Глупо отрицать, что он красивый. Будоражит желание и одновременно раздражает меня. Бабник! Самоуверенный, убежденный в собственной неотразимости. Радостный, будто миллион выиграл или часы редкие для коллекции отхватил.

Запускает пятерню в мокрые волосы, треплет их нервно, словно в чувства себя привести пытается. Хмыкает, жадно окинув меня взглядом.

И я срываюсь. Замахиваюсь, со всей силы даю ему пощечину, вкладывая в нее свои эмоции, чувства, страхи.

Выплескиваю гнев и панику, в которых тонула по дороге сюда.

Замерев на секунду, ошеломленно рассматриваю горящую ладонь. Что я наделала? Как это вышло? Я ведь никогда не позволяла себе подобного обращения с мужчинами. Макар бы точно не одобрил…

Поднимаю на Адама растерянный, слегка виноватый взгляд.

— Ни хрена у тебя удар поставлен, — кривится он, а следом усмехается. Игриво, с карими