Злые игры. Книга 2 - Пенни Винченци

В ту ночь впервые за много недель Александр спал спокойно и безмятежно.

На следующий день после завтрака он поднялся к себе в комнату и набросал несколько фраз на листке бумаги. Заучивать сами фразы ему незачем, но акцент должен быть безукоризненным.

Все были в саду.

— Я съезжу в деревню, — сказал он. — Хочу купить газету. Какую-нибудь нью-йоркскую газету. Увидимся за обедом.

Ребята помахали ему, он сел на велосипед и, неторопливо нажимая на педали, медленно двинулся по направлению к Сконсету, по дороге повторяя вслух то, что собирался сказать. Добравшись до деревушки, он зашел в ресторан «Шантеклер»; там их всех знали, хозяин относился к ним очень хорошо; в ответ на вопрос он жестом показал Александру на телефон, стоявший в глубине ресторана, и налил ему пива. В ресторане было тихо, кроме них двоих и уборщицы, больше никого не было.

Александр медленно снял трубку; он вдруг занервничал. Забыл, где у него записан номер, и несколько минут так и сидел со снятой трубкой, отыскивая куда-то запропастившуюся запись. Жаль, что наряду со всеми остальными придется причинить боль и Бетси, единственному человеку, никак не замешанному во всю эту историю; впрочем, не исключено, что в конечном счете она от всего этого только выиграет. Возможно, самонадеянность Фреда несколько поколеблется. Да и потом, исключить Бетси было никак невозможно. В его замысле ей отводилась центральная роль. Конечно, всякое еще может быть. Бетси может не оказаться дома. К телефону может подойти Вирджиния. Нет, последнее очень маловероятно. Обычно всегда отвечает Бэнкс. Это одна из его обязанностей. Да, подойдет, конечно же, Бэнкс, если только в доме не случилось чего-то совершенно из ряда вон выходящего. Тогда можно будет попросить к аппарату Бетси и ей уже все выложить. А если ее не окажется дома или она не захочет взять трубку, тогда надо будет переходить к «плану номер два» и передать все через Бэнкса. Конечно, это не лучший вариант, но, в общем-то, сойдет. Текст, который он заготовил заранее, смотрел сейчас на него с карточки, лежавшей прямо перед глазами. Да, текст отличный, даже идеальный. Александр набрал в рот немного пива и снова взялся за телефонную трубку.

— Это миссис Прэгер? — Акцент был великолепен, один из тех, что удавались ему лучше всего: настоящий бруклинский, сильный и смачный. Бедняжка Бетси, подумал он, теперь она будет вздрагивать от нехороших предчувствий всякий раз, как только услышит где-нибудь бруклинскую речь.

— Да, это я.

— Миссис Прэгер, простите, что я вас беспокою, но мне крайне необходимо переговорить с вашим мужем.

— Его нет дома. — Характерный акцент, с которым говорила Бетси, и обычный для нее категорический тон по телефону звучали еще резче. — Он на работе. Почему бы вам не позвонить туда?

— Разумеется, я звонил, миссис Прэгер, но его сейчас нет на месте, а дело не терпит отлагательства.

— Если он куда-то вышел, то ненадолго, я уверена, — сказала Бетси. — А с его секретаршей вы говорили?

— Она тоже куда-то отошла.

— Ага. Ну а… чем я вам могу помочь?

— Я был бы весьма признателен за вашу помощь. Это сотрудник Чолли Никербокера, того самого, что ведет светские новости. Я хотел узнать, не могли бы вы как-то прокомментировать появившиеся сообщения о том, что вашего сына стали часто видеть в разных местах в обществе одной молодой англичанки? Некоей мисс Бербэнк? Той самой, что работала раньше у вашей дочери? Насколько я знаю, у нее есть квартира в Гринвич-Виллидж и ваш сын время от времени там бывает. Простите? Нет, миссис Прэгер, я уверен, что никакой ошибки нет. Я получил эти сведения из очень надежного источника. Простите, но назвать его я не могу. Могу только сказать, что это человек, очень близкий к мистеру Фреду Прэгеру. К мистеру Прэгеру-старшему.

Вот так, очень просто, очень легко. Даже самому не верилось, что ему это удалось.

Глава 37

Шарлотта, 1985

Ветер заметно усиливался. Небо было по-прежнему голубым и прозрачным, море отливало все тем же насыщенным зеленовато-синим цветом, однако ветер становился все сильнее. Надувной плот, который вначале лишь мягко покачивало на волнах, теперь то взлетал вверх, то проваливался вниз, и с каждым разом все резче; Шарлотта изо всех сил вцепилась в его края, боясь сорваться. Вода, обдававшая ее ноги, казалась почти ледяной. Неужели она успела так перегреться на солнце, подумала Шарлотта; эдак и обгореть недолго. На нее налетела следующая волна; вода опять приподняла плот; и в это самое мгновение набежавшее облачко закрыло солнце, дневной свет чуть померк, и море тотчас же стало почти серым. Эта молниеносная перемена насторожила Шарлотту, заронила ей в душу ощущение какой-то неясной тревоги; изгибавшийся в отдалении берег вдруг показался недосягаемо далеким.

— Перевернись, — проворковал ей на ухо мягкий и нежный голос Джереми. — Повернись на живот.

— Не могу, — рассмеялась она в ответ. — Я сорвусь.

— Не сорвешься. Я тебя держу.

— Да уж, — проговорила она, все еще смеясь, но в голосе ее уже появилась покорность, и она стала осторожно, с опаской переворачиваться, боясь соскользнуть при этом в воду. Как бывало всегда, когда она занималась с Джереми любовью, мозг ее был целиком и полностью, почти до боли, сосредоточен только на этом занятии; все остальное, что происходило вокруг, на время переставало для нее существовать. Даже если бы вокруг нее сейчас завывал ураган и сама их жизнь оказалась в опасности, и тогда она могла бы думать только о собственном теле, его чувственных позывах и о том наслаждении и удовлетворении, что умел доставлять ей Джереми.

Она лежала на животе и чувствовала, как он устраивается на ней сверху; ощутила у себя между ягодицами его пенис, огромный и горячий. Его руки были под ней; он держал в ладонях ее груди и нежно и неторопливо целовал ее в шею. Ее желание росло, становилось все более сильным и страстным; она немного выгнула спину и приподнялась, чтобы ему было легче и удобнее войти в нее. В этот момент налетела очередная волна; Шарлотта поскользнулась на плоту, удержалась, снова приготовилась, опять поскользнулась. Эти неудачные попытки только разжигали ее и без того отчаянное желание; она капризно вздохнула, выгнулась в третий раз, прижимаясь к нему, и почувствовала, как он входит в нее, медленно, твердо и уверенно. Ее влагалище торжествующе и крепко обхватило его со всех сторон; он начал двигаться, все резче и сильнее; у нее возникло ощущение, будто он заполняет собой все ее тело, и от этого ощущения раскачивающийся на волнах, пляшущий под ними, непрестанно заливаемый водой плот вдруг показался ей прочной и надежной опорой.