Одинокая звезда - Ирина Касаткина

– Да уж. Он был такой грустный, когда мы садились в машину, я думала, заплачет. Нет, сдержался. Но это маленькое расставание. А вот когда я на месяц уеду, на целый август, как он это переживет, не представляю.

– Что ж, Лена, пусть привыкает. Вам еще расставаться и расставаться. Может, когда-нибудь и навсегда расстанетесь – жизнь непредсказуема. Вы ведь не близкие родственники, а только друзья.

– Мама, я это понимаю. А вот он этого понимать не хочет. Или не может. У него одна установка – всю жизнь быть рядом. Об ином и слышать не хочет.

– Ну ничего, подожди. Вдруг, когда подрастет, ему встретится другая девочка. Может, она его полюбит, и он ответит ей взаимностью.

– Может быть, может быть. Знаешь, мама, я очень люблю папу. Никогда его не видела, а люблю изо всех сил. Как тебя. И когда мне нужно что-то важное решить, я всегда думаю: что бы он посоветовал? Как правильнее поступить, чтоб было хорошо? И он как будто подсказывает. Я всегда лучше поступаю, когда думаю о нем, чем когда не думаю.

– Наверно, он тоже очень тебя любит. И заботится о тебе там, где он теперь. Давай завтра сходим в церковь и помолимся за папу и за всех, кого мы любим? И живых, и мертвых.

– Давай.

Через три дня они уехали. Расставание не было печальным, ведь они собирались приехать снова в Ольгин отпуск на целый месяц. И уж тогда мама с дочкой планировали насладиться маленьким Серго досыта.

Но беда не любит ходить одна. Едва они вернулись в свой город, как из Ленинграда пришло еще одно печальное известие – скончалась мама Ольги. Умерла она во сне. Вечером, как обычно, попила чаю с соседкой и договорилась встать пораньше, чтобы занять очередь за молоком в соседнем ларьке. Утром соседка постучалась к ней, а мать не отвечает. Зашла, видит – спит. Стала будить – а она уже холодная.

Как Ольга казнила себя, что не уговорила маму переехать к ней. Сколько раз звонила и писала, чтоб та, наконец, решилась. Но мать ни в какую не соглашалась, – не хотела бросать могилу мужа. Похоронив его, она оставила возле могилы клочок земли для себя. Теперь легла рядом. И не осталось у Ольги в родном городе никого.

Проводив маму и бабушку в последний путь, Ольга с Леночкой навестили Юлькиных родителей и уговорили тех съездить в Батуми. Должны же они, наконец, увидеть внука, о котором так долго мечтали. Они сильно тосковали по дочери и горевали, что она теперь живет за тридевять земель. За это они не любили Отара. Все-таки сманил дочку в свою Грузию – как будто в Ленинграде парней мало.

Юлькины отец и мать очень уважали Ольгу и радовались ее дружбе с дочкой. Правда, несколько смутила их странная история, связанная с рождением Леночки. Какая-то скоропалительная любовь на море – это было так не похоже на скромную и серьезную подругу их дочери. Но время все сгладило, и они стали относиться к Ольге с прежним доверием. А когда она рассказала, какой у них родился прелестный внук, они, наконец, засобирались в далекую Грузию.

Первым, кого Леночка увидела по возвращении домой, был, конечно, Гена. Едва такси въехало во двор, как он пулей вылетел из подъезда, подбежал к машине и, открыв дверцу, протянул девочке руку, помогая выйти. Затем схватил чемодан и, невзирая на Ольгины возражения, поволок в подъезд. Гена изо всех сил старался сдерживать рвущуюся из него радость – но сияющие глаза мальчика выдавали переполнявшие его чувства.

В отличие от старшего брата, близнецы, увидев свою любимицу, сразу счастливо завопили и быстро-быстро поползли к ней. Они уже пытались ходить, но, когда требовалось передвигаться быстро, опускались на четвереньки и мгновенно оказывались там, где их меньше всего ждали.

Девочка хотела взять их на руки, но они стали такими тяжелыми, что ей это не удалось. Тогда она села на коврик, а они, сопя и отпихивая друг друга, все старались обнять ее за шею и обмусолить. Гена тоже сел на пол напротив и уставился на Леночку, будто они не виделись сто лет.

– Гена, не надо на меня молиться, я же не икона, – засмеялась Леночка. – Лучше расскажи, как там ребята, что нового?

– Проблема выросла, – глубоко вздохнув, ответил мальчик. – Лена, как я по тебе скучал, ты себе не представляешь.

– Представляю, представляю, – перебила его Лена, – а что за проблема?

– Мы все не помещаемся в том классе, где наши учатся. Нас же сразу туда хочет поступить восемь человек. А там и так двадцать семь учеников. С нами уже тридцать пять будет. Директор говорит: очень большой класс получится, трудно учителю будет с нами управляться. Боится, что шуметь будем, баловаться.

– Что же теперь делать? Вот жалко! Мы так хотели быть вместе! Значит, нас разбросают по разным классам?

– Не знаю. Директор сказал, что если кто-нибудь из класса, где наши учатся, согласится добровольно перейти в другой класс, – кто-нибудь не из наших – то на его место возьмут кого-нибудь из нас. Но чтобы в классе было не больше тридцати человек. А кто ж согласится? Венька предлагает не наших затерроризировать, чтобы сами ушли. А как их затерроризируешь, когда учебный год еще не начался? А когда начнется, будет поздно.

– Веня тоже придумал! Террорист какой нашелся! Тогда нам точно никто ничего не разрешит. Надо дать слово директору, что мы будем вести себя хорошо и учиться тоже. Что будем помогать друг другу, – ведь мы друзья. Я маму попрошу поговорить с ним. Ее директора школ знают – она с ними на совещаниях встречалась.

– Лена, не уезжай больше. Ты уже побывала на море в этом году. Лучше будем к школе готовиться. И с Алексеем на Дон будем ходить. Близнецы по тебе ужасно скучали.

– Только близнецы? – Леночка хитро улыбнулась. – Они тебе об этом сказали? Нет, Гена, мы обязательно поедем. Мы же обещали. Там у тети Юли сыночек родился – его Серго назвали. Как моего папу. Мы с мамой на маленького наглядеться не успели. А так хочется! И в море хочу поплавать, и с братиками побыть. Я с ними даже не поговорила как следует. Но мы, наверно, не на весь месяц поедем, на пару недель всего. Ты прав, к школе надо готовиться. Ты и соскучиться не успеешь, как мы вернемся. А чтобы не скучал, я тебе оттуда звонить буду.

– Правда, будешь? Каждый день?

– Ну что ты – каждый день! Это дорого. Но пару раз позвоню, обещаю.

Гена тяжело вздохнул. Еще две недели тоски. Хорошо хоть не завтра она уезжает. Нет, лучше бы она не говорила, что уедет. Лучше бы обманула. Тогда бы он спокойно жил до самого ее отъезда. А теперь он каждый день будет думать, что она опять скоро уедет, и расстраиваться. Заснуть бы и проснуться, когда она уже вернется. Есть же счастливые люди, которым никого не надо ждать. Маринка, например. Ну почему он не может без нее жить, почему?

Но надо же как-то прожить эти две недели. Чем бы обрадовать ее, когда вернется? Она близнецов любит, всегда спрашивает про них. Значит, надо записывать обо всем интересном, что с ними происходит, чтобы потом ей рассказывать. Еще набрать книжек про путешествия и зверей. Выписать из них самое интересное и запомнить. Надо завести тетрадку потолще, куда записывать всякие умные мысли – свои и чужие. Еще надо накачивать мышцы. Недавно по телевизору показывали мужчин с очень красивыми фигурами. Талии тонкие, а шея, плечи, руки и ноги такие мощные, мускулистые. Культуристами называются. Лена очень ими восхищалась. Говорила, что у ее папы была похожая фигура. И он, Гена, сделает все, чтобы и у него стала такая же.

Все-таки хорошо, что плохое тоже когда-нибудь проходит. Прошли и эти две недели. И она вернулась. Загорелая, полная впечатлений. Самая красивая на свете! Какая у нее теперь фамилия – Джанелия-Туржанская! Как у королевы.

Все разговоры, конечно, были про маленького Серго. Какой он хорошенький, глазастый, горластый. Какой пир закатил дядя Отар по поводу его рождения! Как он любит его – просто не отходит от сыночка. Прибегает с работы – и сразу к кроватке. Они с Леной так и просидели все две недели с малышом. Даже Джават с Ревазом обиделись, что она с ними почти не была.

У нее с маленьким Серго дни рождения в июне – разница всего в два дня. Если не считать восьми лет. Сколько подарков им надарили!

– Ты что же, теперь его любишь больше Мишки и Гришки? – ревниво спросил Гена.

– Нет, их я тоже люблю. Я вообще всех малышей люблю. Ты извини, что я тебе не звонила. Так трудно стало дозваниваться! Мы несколько раз пытались, но ничего не получалось – линия занята. Ну, что там слышно про школу?

– Всех берут в один класс. Директор согласился. Даже не верится, что сразу во втором будем учиться. Я столько книжек без тебя прочел!

И Гена стал рассказывать всякие занимательные истории, вычитанные из книг. Целый час рассказывал – и она слушала его с явным интересом. Он мог бы продолжать еще, но его позвали домой.

И наступило первое сентября. На торжественной линейке все пятнадцать второклассников из одного детского сада стояли рядышком, держа в руках букеты цветов. Веня Ходаков все норовил протиснуться поближе к Леночке, но вокруг нее стеной стояли Гена, Саша, Марина, Шурик с Шурочкой и остальные новенькие. Потом все пошли в школьное здание, провожаемые напутствиями пап и мам.