Под покровом тьмы - Джеймс Гриппандо

— Забудь об этом. Просто у приемного ребенка все в жизни очень сложно. Постоянно думаешь о самых разных вещах вроде братьев или сестер, которые, возможно, воспитываются где-то еще. Вдруг их жизни труднее, чем моя… А может быть, они понимают, кто они такие, лучше, чем я… Есть ли в этом какой-то смысл?

— Конечно.

Они посидели молча, словно все важное уже сказано. Энди посмотрела на часы:

— Если мы договорились, то мне лучше нанести визит техникам.

— Определенно.

Она встала и пошла к двери.

— Эй, Энди, — окликнул Андервуд.

Она остановилась и обернулась. Айзек покачал головой, наполовину улыбаясь, наполовину хмурясь.

— Черт тебя побери, Кира. Ты завалила первый тест.

— Больше не повторится, сэр. — Энди улыбнулась и, выходя, изобразила, что отдает салют. И добавила про себя: «По крайней мере надеюсь на это». Улыбка погасла.

Над Пьюджет-Саунд занималось туманное утро пятницы. До восхода солнца оставался еще час, поэтому плотный серый покров, висящий над Вашингтонским женским исправительным центром, даже не начинал рассеиваться. В предрассветной тишине голый цементный пол и шлакоблочные стены были ужасно холодными.

Большинство заключенных спали в камерах. Несколько дюжин, однако, проводили ночь в большой общей спальне — временная мера, облегчавшая перенаселенность отделения общего режима. Ряды металлических коек с белыми простынями и голубыми одеялами. Неудачницы, оказавшиеся возле забранных сеткой ламп, лежали, засунув головы под подушки, чтобы загородиться от света. Те, у кого соседки храпели, затыкали уши скомканной туалетной бумагой.

В пять утра надзиратель проходил по залу, пересчитывая всех по головам. Он шел таким медленным и ровным шагом, что ритмичное пощелкивание каблуков было похоже на тиканье гигантских часов. Он обходил ряд за рядом, никого не тревожа. Большинство даже не просыпались. Немногие проснувшиеся быстро переворачивались на другой бок и снова отрубались. Добравшись до заднего ряда, надзиратель пошел еще медленнее. Здесь было темнее, дальше от света и потому труднее что-то разглядеть. Подсчет продолжался без остановок, пока он не добрался до девятой койки. Под одеялом что-то выпирало, но как-то странно. Надзиратель включил фонарик. Койка оказалась пуста. Само по себе это не вызывало паники. Довольно часто заключенные незаметно ускользали в ванную или забирались в койку к любовницам. Но тут он заметил кое-что еще. Сдернул одеяло. Простыни не было.

Это встревожило надзирателя.

Он схватил рацию и вызвал дежурку.

— Брешь в системе защиты первого отделения! — настойчиво повторял надзиратель. — Включить свет!

Взвыла сирена, аварийные огни включились на полную мощность. Несколько дюжин сонных женщин, ворча, скатывались с коек. Команда надзирателей помчалась по запертому коридору к спальне. Когда электронные двери распахнулись, они разбились на пары и рассредоточились по отделению.

— Стройся! — кричали они.

Заключенные стояли неровными рядами, пока охрана отмечала их и заглядывала под койки. Спали все по одной; парочек не обнаружилось. Это означало, что одна заключенная отсутствует.

Трое охранников бросились в ванную. Их шаги гулко отдавались от ярко-белых стен.

— Есть тут кто-нибудь? — крикнул старший.

Быстрый визуальный осмотр не обнаружил никого в длинном ряду раковин и туалетов. Они вошли в большую общую душевую и застыли.

Пропавшая простыня, натянутая и скрученная, была привязана к водопроводной трубе под потолком. На этом подобии веревки висело тело женщины, пальцы ног болтались всего в шести дюймах над душевым стоком. Самоубийца была совершенно голой, одежда скомкана и брошена в углу.

— Снимите ее!

Самый высокий охранник поддерживал безвольное тело, пока остальные развязывали самодельную петлю на шее. Они положили женщину на пол, проверили пульс. Ничего. В отчаянии один из охранников начал делать непрямой массаж сердца, но другой остановил его. Тело было слишком холодным. Реанимация помочь уже не могла.

Старший охранник, сердитый и растерянный, отступил, покачав головой.

— Чтоб тебя, Ширли. Что, черт побери, заставило тебя сделать это?

ЧАСТЬ V

49

Автобус отправился из Якимы в десять утра. Это был старый школьный автобус, перекрашенный в уныло-голубой цвет. Длинная трещина на ветровом стекле напоминала очертаниями Большую Медведицу. Резиновый настил в некоторых местах истерся до голого металла. За прошедшие годы множество юношеских граффити покрыли спинки сидений: «ДЖО + ДОННА», «ДОННА ТРАХАЕТСЯ», «ДЖО — ГОМИК».

Энди узнала двух мужчин и трех женщин с собрания во вторник. И насчитала еще шесть женщин и пять мужчин, включая шофера. Вели они себя друг с другом как старые знакомые, поэтому Энди предположила, что эти одиннадцать уже входят в секту. Командовали посадкой Фелисия и Том, выступавшие на собрании. Они отметили по списку пришедших, проследили, чтобы багаж был должным образом сложен и чтобы каждый рекрут занял соответствующее место в автобусе. Сиденья были распределены заранее. Казалось, во всем царит четкое планирование.

Когда автобус выезжал из города, Фелисия встала впереди и обратилась к пассажирам, перекрикивая грохот старого мотора:

— Теперь, когда мы наконец в пути, я хочу официально поприветствовать каждого из вас и поблагодарить за приход. На пикниках новички могут познакомиться с нами, а действующие члены восстановить энергию. Возможно, для некоторых из вас эти выходные станут самыми важными в жизни. Не расстраивайтесь, если не почувствуете сразу же изменений в своем потоке энергии или уровне излучения. Считайте эти дни первым шагом на пути, а не законченным путешествием. Поездка займет часа три. Мы старались, чтобы в автобусе было поровну опытных членов и новичков. Поэтому, пожалуйста, познакомьтесь с соседями. Поговорите, если хочется. Или просто смотрите в окно и отдыхайте. Есть вопросы?

Все молчали. Через некоторое время руку поднял один старик — тот самый, над которым Блечман подтрунивал на собрании во вторник. Жены с ним не было.

— Куда именно мы едем?

Энди это тоже интересовало. Точное место назначения так и не было названо.

— К источнику. — Фелисия сделала паузу, словно подчеркивая, что других слов не требуется, потом самодовольно улыбнулась и села на свое место.

За первые девяносто минут поездки Энди немного поговорила с мужчиной, сидевшим сзади, и двумя женщинами по другую сторону прохода. Никто из них не показался ей особенно фанатичным. Женщины казались молоденькими, практически девочками. Они перебивались случайными заработками, не зная, как распорядиться жизнью. Мужчина был музыкантом, играющим в ночных клубах при второразрядных гостиницах. Энди говорила только о недавней работе в магазине одежды «Второй шанс», а дальше в историю Киры углубляться и не требовалось. Довольно быстро Энди поняла, что работа под прикрытием очень похожа на собеседование. Для успеха надо только изображать интерес и позволять собеседнику самому говорить на его любимые темы.

По дороге Фелисия расхаживала по салону, останавливаясь, чтобы минут десять — пятнадцать побеседовать наедине с каждым новичком. Энди сидела ближе к концу. Фелисия добралась до нее через два часа — точно по расписанию.

— Кира, можно на минутку присесть к тебе?

— Конечно.

Фелисия села у прохода, но ничего не сказала. Энди догадалась, что сама должна задавать вопросы.

— И часто у вас бывают такие пикники?

— Примерно раз в месяц. Летом — по два раза.

Чаще, чем Энди предполагала. То, что пикник организовали в ту же самую неделю, когда она устроилась работать в магазин одежды, не было просто удачным совпадением, как сначала решила Энди.

— Это хорошая публика?

— Ага, довольно порядочная.

В голове Энди кружился миллион вопросов, но она боялась показаться слишком уж любопытной, похожей на копа. После нескольких минут молчания Фелисия спросила:

— Кира, тебя что-нибудь интересует особенно? «Да. Где, черт побери, Бет Уитли?»

— Нет, ничего на ум не приходит. Я всего-навсего послушалась твоего совета. Ну, знаешь, делать один шаг за раз.

— На самом деле это единственный способ. Один шаг за раз.

— Извини, а сколько всего шагов?

Фелисия улыбнулась, словно вопрос был наивным:

— Это зависит от человека.

— Надеюсь, не возражаешь, если я спрошу, сколько шагов сделала ты?

— Одна из твоих задач — разгадать это самой. К концу этих выходных ты уже должна научиться воспринимать энергию, выделяемую другими, и определять их уровень излучения.

— Значит, ты знаешь, на каком уровне нахожусь я?

— На самом основном, Кира. Очень человеческом. Но не унывай. Мы все начинали с самого начала. Даже Стив Блечман.

— А он будет на этом пикнике? Когда я спрашивала во вторник, ты сказала, что Стив едет.

— Он едет.