Мент, меч и муж - Олимпиада Васюковская

Конструкция довольно интересная. Корабли подходят к ступенчатой площадке шириной метров двадцать пять, защищённой двумя выдающимися вперёд башнями. Любимый муж часто бурчит про слепые пятна, но в целом доволен. В толще крепостной стены проделано несколько дырок, в них продеты канаты для привязывания кораблей. Сообщение пристани с городом осуществляется через широкие ворота, которые запираются на ночь. Днём же в них свободно проходит орава грузчиков… ну, или не грузчиков, а кого-нибудь ещё.

Мы вылезли через потайной ход в северной башне, и я смогла полюбоваться стилизованными изображениями летящих воронов на обитых бронзой тяжёлых деревянных воротах. Давно мне не доводилось бывать ночью за стенами Дойл-Нарижа, а на пристань по темноте вообще заглядывать опасно. Если, конечно, ты не в составе большого отряда стражников.

Что отравляло жизнь, так это присутствие Кеоссия с Ваирмангом. Лорд Имарра был молчалив и собран, Чёрный Палач мирно болтался у него на поясе, изменив привычке реять гордым буревестником… но нервничала я всё равно. Не та парочка, присутствие которой внушает оптимизм.

Отряд рассредоточился по пристани. Возле ворот с независимым видом прохаживались кехчи. На Нен-Квека и Нен-Реуса возлагалась обязанность перехватывать местных любителей контрабанды. То есть, простите, добропорядочных граждан, вздумавших прогуляться к Речным воротам по утренней прохладе. Как невинно заметил Роннен: "Потом извинимся". Старый добрый приём: дескать, чего вы хотите от кехчи? Варвары — они варвары и есть. Нашего языка не понимают, в драку чуть что лезут. За те несколько лет, которые лорд Крим руководил городской стражей, жители Дойл-Нарижа усвоили степень варварства ящеров. И наши извинения выучили наизусть. Словом, нарываться местные вряд ли станут.

Конечно, придётся задержать и честных плотников со строителями — брёвна с плотов предназначались именно им. Но, думаю, за несколько часов обыска Дойл-Нариж не обвалится.

Рассвет на пристани очень романтичен. Можно даже сказать, гламурен. Кирпич сторожевых башен становится нежно-розовым, и в сочетании с чёрными провалами бойниц выглядят городские стены уморительно. Такой себе поздний арбуз с крупными зёрнами, нарезанный фигурными кусками. Река равномерно хлюпает о каменные ступени, молоденький стражник восхищённо матерится… идиллия. Не хватает только принца с веником роз и нежного признания в любви.

Роннен осторожно взял меня за руку. Неужто фантазии могут стать реальностью?

— Плывут…

Вот так всегда. Работа и никакой романтики.

Но действительно — плывут.

Детские представления о плоте базируются на том, что берётся несколько брёвен, связывается чем попало, и вуаля! — ты готов к путешествию. Готов, кто ж спорит. Но далеко не уплывёшь. Плоты большой грузоподъёмности делают, к примеру, из двух ставов, а став — это такая штуковина, в которую при помощи поперечных перекладин и связей скрепляют бревна. При этом у каждого става отдельно и у плота вообще имеется нос и корма: комли всех бревен всегда кладут в одну сторону (и получается корма), а вершины — в другую (таким образом у деревянной конструкции появляется нос). Корма переднего става должна быть равна или чуть шире носа става заднего. И ещё масса сложностей, связанных со сбиванием адской штуковины в единое целое.

Учитывая, что наши плотогоны в промежутки между ставами умудряются засунуть контрабанду, сложностей у народных умельцев становится на порядок больше. В принципе, небольшие вещички и в бревно запихиваются, а сверху ставится шатёр. Но если возишь нелегальные товары мешками, без тайника между ставами не обойтись.

Разумеется, есть города, при подходе к которым контрабанду и прятать не обязательно — лежат себе тюки на грузовых местах на заднем ставе. Но Дойл-Нариж к таким городам не относится.

Кроме того, первое же знакомство с плотами отучило меня смотреть на них, как на неуклюжие кучи деревьев, готовые развалиться от малейшей ряби на воде. На самом деле это плавсредство в принципе непотопляемо, разве что наскочит носом на камень или скалу. У правильно построенного плота крайне велики остойчивость, прочность и стойкость к валу либо волне. С управлением похуже, однако верно расставленные греби и сильные гребцы способны свести неповоротливость к минимуму.

Приближающиеся к пристани Дойл-Нарижа плоты были очень, очень хорошими. Даже жалко потрошить…

Гребцы ритмично двигали вёслами. Ещё одно заблуждение детства — что на плотах работают только шестами. Ну да, ну да. Даже без груза эта махина завешивает за триста кило. Добавим сюда груз и людей… Без гребей, установленных на подгребицах, никак.

Гребь очень похожа на обычное весло — восемь-десять метров в длину, лопасть и утолщение у рукоятки, чтобы уравновесить вес лопасти на длинном рычаге. Гребут ею на четыре такта, и стук барабана, отбивающего ритм, сейчас слышался очень отчётливо. По два человека на гребь, ещё один на рулевое весло, барабанщик обычно мальчишка, его в расчёт не берём… Нет, шансы обойтись без крови неплохие: стражников чуть меньше, но вооружены мы лучше. В любом случае, чтобы схватиться за мечи, плотогонам нужно эти самые мечи достать. Ребята ведь притворяются мирными…

Впрочем, случается всякое. Я потянула из кобуры пистолет. Айсуо и без меня справится, не впервой.

А это ещё кто, на носу второго плота?

Хорошенько проморгаться. Покрутить головой. Посмотреть снова. Нет, зрение меня не обманывает.

Реус-Зей возвращался домой с плотогонами.

И не только он. На следующем плоту маячила серо-зелёная башка ещё одного ящера. Нен-Реус таки обретёт пару. Возраст кехчи я на глазок определить не могла, но вряд ли любящий родитель притащит в город пожилого собрата.

Забавно, однако. В Дойл-Нариже образуется особое племя ящеров — социализированное, говорящее на человеческом языке намного лучше собратьев. Хорошо, не племя, а маленькая группа… но разве мало наций начинало с подобного?

Присутствовать при рождении нового народа… есть в этом что-то даже мистическое. Интересно, про отцов-основателей будут слагать легенды? И станут ли в этих историях упоминать Роннена и меня?

Ехидный внутренний голос предупредил: "Если сейчас начнёшь ловить ворон — местечко для раззявы, загнувшейся по собственной дури, в фольклоре точно найдётся".

Плотам оставалось до берега около пары метров. Раздалась команда: "Носовую гребь суши!" Дерево навалилось на камень, уши резануло скрежетом и треском. Дюжие мужики с верёвками спрыгнули на пристань. Мало-помалу удалось развернуть боком все плоты, отдать швартовы (по крайней мере, больше криков про эти чёртовы "швартовы" не слышалось — видимо, их успешно отдали), и теперь бородатые здоровяки с лёгким недоумением оглядывались по сторонам, разыскивая грузчиков.