Прозрачные воды южных морей - Артур Прядильщик

— Окаджима — многообещающий молодой сотрудник «Асахи Индастриз». — Гнул свою линию снова отвернувшийся к окну Кагеяма, не обращая внимания на подначку. — Что б там ни думал его непутевый начальник. К тому же, у Окаджима — родители, сестра. Младшая, кажется…

Рита, разумеется, не стала говорить о том, что Окаджима выживет. Ведь с точки зрения «Асахи Индастриз» «многообещающий молодой сотрудник», действительно, будет потерян для компании. А уж умер он, или сам ушел — кого это волнует?

— Чем-то приходится жертвовать. — Равнодушно пожала плечами она.

— М-да. — Искоса посмотрел на нее Кагеяма. — Вы заставляете меня со всем вниманием отнестись к знаниям о насекомых рода «Лактродексус Мактанс».

— О, Кагеяма-сан! — Легко рассмеялась Рита. — Правило обращения с этими паучихами очень простое — их не нужно трогать!

Кагеяма с сожалением окинул взглядом ладную фигурку девушки:

— Всего лишь… Как просто.

Рита ничего не ответила.

— Возвращаясь к нашим… баранам. Инициатива должна исходить не от меня.

— Разумеется. Это я возьму на себя. Ваш… наш руководитель, Накагава-сан давно уже вынашивает идею «поднять» немного денег на продаже кое-каких технологий кое-каким заграничным… не совсем законопослушным организациям и сделает это, наверняка, обратившись к коллегам, пребывающим в шатком положении.

— В таком случае, почему бы ему не сделать это через департамент логистики и транспорта?

«Да-а-а… — думала Рита. — Высшее руководство „Асахи“ оказалось впечатлено аналитикой молодого сотрудника куда сильнее, чем пытается показать. Вон как ты пытаешься вывести Окаджима из-под удара… Только такой умный мальчик нам и самим нужен!»

— Потому что это слишком очевидно, Кагеяма-сан. Отправка секретных и «вонючих» материалов через наших «логистов-транспортников» — это слишком предсказуемо. Поэтому он обратится к тем, на кого подумают в последнюю очередь, и к тем, кто не сможет ему отказать, находясь в несколько ущемленном положении из-за недавнего скандала.

— Да не было там никакого скандала. — Чуть поморщился Кагеяма. — У мальчика оказались неполные данные. Ну и опыт, опыт — если б он учел политическую обстановку в Анголе… Хороший аналитик. Очень хороший.

— Чем-то приходится жертвовать, Кагеяма-сан! — Рита даже по-европейски развела руками. — А если подумать о перспективах… кстати, что вы знаете о Васиминэ?

— Местный клан якудза? — Удивился неожиданному вопросу Кагеяма.

— В свете некоторых будущих потрясений в этой глубокоуважаемой семье я бы рекомендовала что-нибудь купить… или продать. Ну, я в этом не разбираюсь. Тут нужен специалист. Такой, как вы, Кагеяма-сан.

— Потрясений? — Кагеяма смотрел на свою подчиненную с большим подозрением. — А поподробнее?

— Увы. Как говорится: «за что купила — за то и продаю». Но меня сильно беспокоит здоровье главы клана Васиминэ…

— Спасибо, Вайс-сан. Я обдумаю.

— А основной план…? — Напомнила Рита.

— Не возражаю. Начинайте. Можете идти.

Уже неделю, с того самого момента, когда она сошла по трапу самолета («крутой тачки» к самому трапу на этот раз, увы, не было — последний перелет совершался в обычном «экономе»… но Мэй это понравилось куда больше, чем «одиночка» «первого класса»), Мэй была очарована гитарой.

Тут на гитаре играли все!

Обычный посетитель маленького кофе в здании аэропорта тихонько перебирал струны. Водитель рейсового автобуса лениво теребил свою старую гитару, надвинув широкополую шляпу на глаза. Человек на улице, сидя в тенечке, тоже играл. Играл что-то веселое и зажигательное. А люди стояли вокруг, пели, хлопали и притопывали в ритм музыке — монетки ему никто не кидал. Тот человек играл, такое впечатление, для себя и окружающих. Просто так. Бесплатно.

Как играют на гитаре, она слышала и раньше — в Гонконге были уличные музыканты, которые играли в том числе и на гитарах. Но здесь… здесь играли не для заработка, а для удовольствия. Самозабвенно, отрешенно, вдохновенно, с чувством.

Фламенко. Оно доносилось ото всюду. Оно провоцировало надеть широкую пышную юбку, украсить прическу красной розой и ударить каблучками по камням старых улочек, вскинув над головой руки с кастаньетами.

Вот и сейчас мастерский гитарный перебор доносился из раскрытых окон второго этажа старенького особняка.

Правда, это было совсем не фламенко, к которому привыкла за неделю Мэй, а что-то более сложное, но и очень-очень красивое.

Особняк на окраине Сан-Кристобаля, перед которым она сейчас стояла и слушала невидимого гитариста, был не просто старым, а — древним. За давно не крашеной решеткой забора кое-где, в просветы между виноградными листьями, была хорошо видна белая стена особняка. Особняка обшарпанного, засиженного птицами, с отвалившейся местами белой штукатуркой, которая кое-где даже обнажала деревянную дрань.

Вместе с тем, дворик, в который сейчас тихонько прошмыгнула Мэй, был чисто убран, трава — аккуратно подстрижена, сорняков в многочисленных клумбах не наблюдалось. А пергола — тоже увитая ярками цветами — была даже по-совему уютна!

А мелодия все не кончалась… Мэй ждала уже пятнадцать минут. Вряд ли, конечно, это время можно было считать потерянным или упущенным — невидимый гитарист играл виртуозно. Но… сто десять тысяч баксов — они просто вопили над самым ухом о необходимости грубо прервать эти волшебные звуки!

Мэй тяжко вздохнула, в десятый раз заглянула в местную газету, которую держала в руке. Сверила адрес в объявлении с тем, что был на доме. Нет, ошибки не было — именно этот особняк.

— Буэнос диас![2] — Собственно, этим ее знания испанского и ограничивались, и дальше она говорила по-английски. — Есть тут кто?

Гитара смолкла. Обострившимся чувствами Мэй «видела», как человек с сожалением отставил гитару куда-то к стене. Открыл дверь и стал спускаться вниз. Вот он уже на первом этаже. Подходит к двери. Стоит перед дверью зачем-то… медлит.

Дверь отворилась.

Очкастая служанка вопросительно взирала на визитершу. Симпатичная. Очень симпатичная — оценила Мэй. Испанка, скорее всего. Ну, или метиска во втором-третьем поколении, если судить по сравнительно светлой коже. Стройная. Лет двадцать — двадцать пять, наверно. Черное платье с широкой юбкой, белый передник, белый чепец, белые перчатки… и не жарко ей в такую жару?

И на гитаре, получается, играла именно она?

— Буэн диа де хечо. Эскуче устед, сеньорита![3]

— Простите, а можно по-английски? — Запаниковала Мэй. Ведь служанка могла и не знать английского!

— Что-то хотели, сеньорита? — Спокойно переспросила служанка по-английски.

— Я по объявлению! — Мэй помахала газетой, свернутой в трубочку.

— Проходите, сеньорита. Я доложу о вас. — Тихо сообщила служанка, отступая в полумрак холла.

Уже через три минуты Мэй разговаривала с хозяином поместья — седовласым усатым кабальеро. Благородный породистый идальго. Глава семьи. Между прочим, как раз во вкусе Мэй — ей такие нравились. Хотя, если судить по блестящим глазкам служанки, которая стояла за плечом хозяина, ТАКИЕ мужчины не могут оставить равнодушной ни одну женщину!

И кабинет был красивым. Правда, предметы в нем были не столько дорогими, сколько… ценными. Мебель из очень старого дерева, фотографии, портреты, старинное оружие на стенах (в углу — так вообще стоял полный доспех рыцаря!). Но не было ни позолоты, ни картин-пейзажей.

Как и говорила ей Шеньхуа, семья Лавлес переживала не самые лучшие времена. Таких даже грабить как-то неспортивно! («Не переживай — им эти документы вообще типа не нужны — сидят на этих ископаемых, как собака на сене! Сдались им эти земли под виноградники, типа того!»)

Дон Диего Сан Фернандо Лавлес. Или Дон Диего. Для краткости.

— Нет-нет-нет, сеньорита. — С усмешкой качал головой седовласый красавец. — Не «дон Лавлес», а «дон Диего». А вот если вы используете «сеньор», то надо вместе с фамилией — сеньор Лавлес. Не переживайте: испанский язык — один из самых легких в изучении. Тем более для того, кто уже знает один неродной. Вы по объявлению, не так ли?

Вместо ответа Мэй протянула дону Диего газету. Это заставило поморщиться служанку, которую хозяин поместья почему-то не стал отпускать после того, как та привела гостью в кабинет. Она, кстати, едва заметно поменялась — сейчас в ее поведении, когда рядом был Лавлес, ощущалось что-то преданно-собачье, услужливое. Любовница хозяина? Вполне возможно, хотя Шеньхуа про это ничего не говорила («Меньше знаешь — труднее засыпаться по легенде „типа случайный человек“»)

— Хм… — Дон Диего внимательно просмотрел англоязычную газету, купленную Мэй в Сан-Кристобале. — Странно, сеньорита. Наше предложение, — он показал на обведенное карандашом объявление. — Явно, не самое привлекательное для молодой сеньориты. Жалованье — раза в четыре меньше, чем вот тут, — он ткнул в другое выделенное тем же карандашом объявление. — Или тут…