Сорняк из райского сада - Татьяна Иванова

— А если он откажется, что тогда?

— Ничего, будем сотрудничать по — мелкому, как всегда!

— И когда же они рассчитывают получить ответ?

— Думаю, через полгода, или месяцев через восемь! Мы с Егором Георгиевым совсем скоро отправляемся туда в командировку, именно по этому вопросу.

Маша хитро улыбнулась, и чмокнула его в щеку.

— Мечты продолжаются! — весело сказала она. — И что бы я, твоя любовница, Маша Кружилина, получила в случае слияния "Химпласта" с немецкой фирмой, если бы ты был шефом?

— О, Машка! Ты даже не представляешь, какие возможности могли бы для тебя открыться!

— И какие же?

— Ну, прежде всего я бы отправил тебя в Германию, — учиться, учиться и учиться! — с твоей головкой это вполне реально! А потом…..

— Что? — заинтриговано спросила у него Маша.

— А потом я бы сделал тебя представителем "Химпласта", там, у них!

— Меня, не Георгиева? — удивилась Маша. — И Государев позволил бы тебе?

— Мы же мечтаем, Маш, и вообще, при чем тут Государев, если мы с тобой рассматриваем сейчас меня в роли генерального?

— Ах, ну да, я же совсем забыла! — улыбнулась ему Маша.

— Мне, конечно, было бы жаль с тобой расставаться, но, чего не сделаешь ради счастья любимой! Представляешь, Машка! Идешь ты по Дрездену, вся из себя красивая, прогуливаешься, так сказать после работы, отпустив шофера своей новенькой БМВ.

— Почему? Я же люблю ездить на шикарных машинах!

— Ну, тебе это уже порядком поднадоело, и ты решила пройтись по городу, чтобы пофлиртовать с дрезденскими зеваками. И вдруг подкатывает к тебе этакий крутой мен. — Фрау, гутен абенд! — улыбается он и пытается завязать с тобой знакомство.

— И я, конечно, ему отказываю, потому, что жду, не дождусь, когда ты приедешь ко мне из Москвы в командировку.

— Ну да, что-то в этом роде! — согласился Олег.

Маша рассмеялась, и на этом их мечты прекратились потому, что они дошли до пункта проката и, остановившись перед дверью, принялись счищать с лыж снег.

Однако после этого Машу часто стали интересовать "немецкие дела" и она расспрашивала о них Буракова. Однажды, после таких разговоров, она поинтересовалась вдруг.

— Олежек, а если что-то случиться с Голубевым, кто станет руководить фирмой?

Олег удивленно на нее взглянул.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, мало ли, попал же он однажды в аварию, а она ведь могла закончиться и по — другому!

— Подожди, подожди, Маш, а почему ты вдруг об этом спросила?

— Не вдруг! Я сегодня аварию видела по пути на работу со смертельным исходом пассажира, сидящего рядом с водителем.

— Но авария может произойти с кем угодно, при чем здесь Голубев?

— Так, пришло в голову, да и все. Он же мой шеф, и я задумалась, — чего случись, что с нами всеми будет?

Олегу совсем не понравился тогда этот ее вопрос, однако, бравада перед молодой любовницей взяла верх, и он, дабы потешить свое тщеславие, сказал Маше, что руководителем, скорее всего, назначат его! По причине того, что Анна все-таки его родственница. Однако Маша усомнилась в этом.

— А почему тебя, а не Георгиева? Мне кажется, что он в последнее время у Голубева в большой чести, да к тому же три языка знает! Симка говорила, что папа его очень ценит, и тетя Аня прекрасно об этом знает!

Олег и сам об этом знал. Этот прыткий юнец и впрямь перепрыгнул их с Государевым по всем вопросам на целую голову. Была у парня хватка, что и говорить, — признавался себе Олег Викторович!

— Может и его, Маш, может и его! — согласился он тогда с любовницей.

С тех пор Маша больше не заводила с ним частых разговоров про немцев, подслеживая за их делами издалека. Но когда дрезденцы приезжали в Москву, старалась держаться к ним поближе, блистая эрудицией и знанием текущих дел, которыми она интересовалась в последнее время очень энергично.

А их связи с немцами и впрямь улучшались от раза к разу, и Голубев все чаще и чаще посылал Георгиева с Бураковым в Дрезден. Государев был там всего пару раз, — проверял технологический процесс производства материалов, а Олег с Егором которые занимались коммерческими и всевозможного рода организационными вопросами, ездил туда очень часто.

…Когда весть о смерти Голубева застала Олега в Милане, ему даже в голову не пришло, что к этому может быть причастна Мария. Он тогда приехал в офис и первым делом, войдя в приемную, увидел ее, расстроенную и потерянную, такую же, как и все остальные. — Машка! — екнуло у него сердце, и, не смотря на горе, царящее вокруг, он понял, что ужасно по ней соскучился. Перед уходом улучив минуту, он шепнул, что будет ждать ее завтра у себя в девять часов вечера. И она пришла. О, господи! Лучше бы она тогда не приходила! Лучше бы она вообще никогда к нему не приходила!

Это было в тот день, когда в офисе состоялось собрание акционеров, после которого юристы зачитали завещание Голубева.

Олег, услышав долгожданный звонок в дверь, вихрем ворвался в прихожую и отворил щеколду. Маша вошла, и он, соскучившийся, подхватил ее на руки и прямо обутую понес в комнату.

— Подожди, Олежек, дай мне разуться, — воскликнула Маша.

— Я сам тебя разую! — Олег посадил ее на диван и принялся снимать с нее туфли.

После этого он начал ее целовать.

— Мне нужно в ванную, Олежка, я вспотела. На улице ведь жара!

— Ладно, мойся! А я пока приготовлю ужин, — сказал он и пошел на кухню.

Однако до ужина дело не дошло. Маша вышла из ванной, укутанная в махровое полотенце, и Олег, не сдержавшись, снова подхватил ее на руки и отнес на кровать….

— Олежек, что ты думаешь по поводу смерти Голубева? — спросила Маша, как только он, наконец, высвободил ее из своих объятий.

— Ужас какой-то! Просто ума не приложу, кому это могло понадобиться?!

— Даа..! — казала она как-то уж очень многозначительно.

— А что ты теперь думаешь насчет фирмы?

— А чего думать, завтра и узнаем! — загадочно произнес Олег, ибо в этот момент ему уже было известно, что Аня с Серафимой объявят завтра сослуживцам о его назначении. Но он хотел преподнести Марии сюрприз и утаил это.

— А я догадываюсь, кому достанется это тепленькое местечко. — Сказала она, и шутливо ткнула его пальцем в грудь.

— Олегу Викторовичу Буракову!

— Да, что ты говоришь?

— А, знаешь, кто поспособствовал? — Кружилина Мария Александровна, которая убеждала сегодня в этом свою лучшую подругу Серафиму Алексеевну Голубеву!

— Правда? Ты ее убеждала?

— Да!

— А она, что сомневалась во мне?

— Да, нет, она просто спросила каково мое мнение по этому поводу. Ну, а я, конечно же, нашла, что ей на это ответить!