Уловка-22 - Джозеф Хеллер

— Но не на такую долгую, чтобы лишить нас с тобой этого права. Что с тобой случилось? — Доббс был огорошен. — Не ты ли сам твердил Клевинджеру то же самое, что твержу тебе я? Он тебя не послушал, и вот, пожалуйста, — сгинул прямо в облаке…

— Перестань орать, — шикнул на него Йоссариан.

— Я не ору! — заорал Доббс еще громче, и лицо его налилось кровью. Веки и ноздри вздрагивали, а на дрожащей розовой нижней губе вскипала слюна. — Когда он увеличил норму до шестидесяти, наверное, около сотни человек в полку отлетало свои пятьдесят пять заданий. И по крайней мере, еще сотне летчиков, вроде тебя, осталось сделать пару вылетов. Он угробит нас всех, если мы будем сидеть сложа руки. Мы должны убить его прежде, чем он убьет нас.

Йоссариан в знак согласия вяло кивнул головой. Рисковать он, однако, не хотел.

— Ты думаешь, нам удастся выйти сухими из воды?

— Я все хорошенько продумал! Я…

— Перестань кричать, ради бога!

— Я не кричу. Я все…

— Да перестанешь ты кричать?

— Я все тщательно обмозговал, — прошептал Доббс, ухватившись побелевшими пальцами за койку Орра: наверное, чтобы не махать руками. — В четверг утром, когда он обычно возвращается с этой проклятой фермы в горах, я проберусь через лес, к повороту на шоссе, и спрячусь в кустах. Здесь ему придется сбавить скорость. С этого места дорога просматривается в оба конца, и мне легко будет убедиться, что поблизости никого нет. Когда я увижу, что он приближается, я выкачу на дорогу большое бревно и заставлю его затормозить. Потом я выйду из кустов с «люгером» в руках и выстрелю ему в голову. Я закопаю «люгер», вернусь лесом в эскадрилью и как ни в чем небывало займусь своими делами. Как видишь, просчет исключен.

Йоссариан мысленно проследил ход предстоящей операции.

— Ну, а в каком месте вхожу в игру я? — спросил он, недоумевая.

— Без тебя я не возьмусь, — объяснил Доббс. — Мне нужно, чтобы ты сказал: «Давай, Доббс, действуй!»

Йоссариан не верил своим ушам.

— Это все, что тебе от меня нужно? Только сказать:

— «Давай, Доббс, действуй»?

— Это все, что мне от тебя нужно, — подтвердил Доббс. — Скажи мне: «Давай, действуй!» и послезавтра я вышибу ему мозги. — Голос его снова зазвенел. — Уж коль на то дело пошло, я бы выстрелил в голову заодно и подполковнику Корну, хотя, если ты ничего не имеешь против, я бы пощадил майора Дэнби. Затем я бы укокошил Эпплби и Хэвермейера, а после того как мы покончили бы с Эпплби и Хэвермейером, я бы пристукнул Макуотта.

— Макуотта? — вскрикнул Йоссариан, чуть не подпрыгнув от ужаса. — Макуотт — мой приятель. Чем тебе не угодил Макуотт?

— Не знаю, — смущенно пробормотал Доббс. — Я просто подумал: раз уж мы решили пристукнуть Эпплби и Хэвермейера, может, мы заодно пристукнем и Макуотта? А ты разве не хочешь пристукнуть Макуотта?

Йоссариан занял твердую позицию.

— Послушай, возможно, я и примкну к тебе, но только если ты перестанешь орать на весь остров и ограничишься убийством одного полковника Кэткарта. Но если ты собираешься устроить кровавую баню, обо мне забудь.

— Ну ладно, ладно. — Доббс готов был идти на попятную. — Только полковника Кэткарта. Скажи мне:

«Давай, Доббс, действуй!»

Йоссариан покачал головой:

— Кажется, я не смогу сказать тебе: «Действуй!»

Доббс вышел из себя. — Ладно, я предлагаю компромисс. Можешь не говорить мне: «Действуй!» Скажи только, что это хорошая идея. Ведь это хорошая идея?

Йоссариан снова покачал головой:

— Это была бы просто великолепная идея, если бы ты осуществил ее, не говоря мне ни слова. А теперь уж поздно. Наверное, я тебе так ничего и не скажу. Повремени, может, я и передумаю.

— Вот тогда-то действительно будет поздно.

Но Йоссариан по-прежнему отрицательно качал головой. Доббс был разочарован. Некоторое время он сидел с видом затравленной собаки, а затем вдруг вскочил и выбежал из палатки с намерением броситься в стремительную атаку на доктора Деннику, чтобы заставить доктора списать его на землю. По дороге он стукнулся бедром об умывальник Йоссариана и споткнулся об трубку для горючего, тянувшуюся к печке, которую еще монтировал Орр. Доббс отчаянно жестикулировал, но доктор Дейника ответил на эту нахальную атаку серией нетерпеливых кивков и отослал Доббса в санчасть, предложив обратиться к Гэсу и Уэсу. А те, едва он раскрыл рот, вымазали ему десны и большие пальцы ног раствором марганцовки. А когда он снова раскрыл рот, чтобы пожаловаться, — насильно впихнули в глотку таблетку слабительного и выставили за дверь.

С психикой у Доббса дело обстояло еще хуже, чем у Заморыша Джо: последний по крайней мере был способен летать, когда его не одолевали кошмары. Доббс был почти таким же сумасшедшим, как Орр, хотя Орр с виду казался беззаботной пташкой, самозабвенно распевающей на ветке, — он постоянно хихикал. Однако что-то судорожное и неестественное было в смешке Орра. Очередной отпуск Орру было приказано провести в обществе Милоу и Йоссариана, отправившихся в Каир за яйцами. Правда, вместо яиц Милоу закупил хлопок, и на рассвете их самолет, набитый до самой турельной установки экзотическими пауками и незрелыми красными бананами, взял курс на Стамбул.

Орр был одним из самых безобидных чудаков, которых Йоссариану доводилось встречать, и наверняка — самым приятным. У него было одутловатое красное лицо, карие глазенки поблескивали, как два одинаковых кусочка коричневого мрамора, а напомаженные густые, волнистые, пегие волосы торчали на макушке домиком. Ни один вылет Орра добром не кончался: стоило ему отправиться на задание — и он шлепался со своим самолетом в море или зенитка разносила ему один из двигателей. Из Стамбула Милоу, Йоссариан и Орр вылетели в Неаполь, но приземлились в Сицилии. Когда они подъехали к отелю, где была заказана комната для Милоу, Орр как безумный начал дергать Йоссариана за рукав: на тротуаре у входа в отель их поджидал, попыхивая сигарой, жуликоватый юнец, который предложил немедленно познакомить американских синьоров с его двумя двенадцатилетними сестренками-девственницами. Йоссариан решительно вырвался из рук Орра, уставившись с некоторым смущением и замешательством на вулкан Этна, который высился на том месте, где, по расчетам Йоссариана, должен был выситься вулкан Везувий. Он недоумевал, почему их занесло в Сицидию, когда они должны быть в Неаполе. Но Орр умолял Йоссариана последовать за жуликоватым юнцом к его сестрам, которые оказались не совсем девственницами и не совсем сестрами, а годочков им оказалось всего лишь по двадцати восьми каждой.

— Иди с ним, — лаконично приказал Милоу Йоссариану. — Помни о своей миссии.

— Хорошо, — согласился Йоссариан со вздохом, вспомнив о своей миссии. — Только разреши мне для начала найти свободную комнату в отеле. Должен же я ночью как следует выспаться.

— Ночью ты как следует выспишься с этими девочками, — ответил Милоу все с тем же загадочным видом. — Помни о своей миссии.

Но спать им не пришлось вовсе: Йоссариан и Орр втиснулись в двуспальную кровать, сжатые с боков двумя тучными «девственницами», которые не давали им заснуть до утра. Вскоре Йоссариан уже плохо соображал, что к чему, и не обратил внимания, что на голове его толстой партнерши почему-то всю ночь красовался бежевый тюрбан. И только на следующее утро тайна тюрбана раскрылась: прибежал жуликоватый юнец с сигарой в зубах и на глазах у всех из дьявольского озорства сдернул тюрбан с головы толстухи. В ослепительных лучах сицилийского солнца сверкнул лысый, пугающе уродливый женский череп. Девицу выбрили наголо соседи в отместку за то, что она спала с немцами. Она завизжала и, переваливаясь с боку на бок, как гусыня, кинулась за малым. Ее чудовищная, поруганная нагая голова смешно болталась из стороны в сторону. По контрасту с темным, как древесная кора, лицом бритый череп сиял непристойной белизной. Йоссариану отроду не доводилось видеть ничего более голого. Размахивая тюрбаном, как трофеем, юный сводник улепетывал, держась на расстоянии нескольких сантиметров от разгневанной девицы. Прохожие хохотали, а Йоссариан чувствовал себя препаршиво.

В это время появился мрачный и озабоченный Милоу. При виде столь гнусного и фривольного спектакля он укоризненно поджал губы и потребовал, чтобы они немедленно отправлялись на Мальту.

— А мы спать хотим, — прохныкал Орр.

— Простите, но это уже не моя вина, — тоном праведника осудил их Милоу. — Если бы вы соизволили провести ночь у себя в номере, а не с безнравственными девицами, вы бы чувствовали себя сейчас столь же прекрасно, как и я.

— Но ведь вы сами велели нам идти к ним, — упрекнул его Йоссариан. — И потом у нас не было номера в гостинице. Вы — единственный, кто мог бы устроить нас на ночлег.

— Простите, но это тоже не моя вина, — надменно возразил Милоу. — Откуда я мог знать, что в связи с хорошим урожаем турецкого горошка в город съедется столько покупателей?