Заговор в Уайтчепеле - Энн Перри

– У Мартина должны быть еще какие-то другие бумаги, – произнесла Джуно преувеличенно твердым голосом, словно делала над собой неимоверное усилие. – Я еще раз прочитала его дневники и поняла, что он ссылается на что-то еще, чего мы не видели. Я перерыла весь дом, но ничего не нашла.

Она с мольбой смотрела на гостью, стараясь перебороть страх. Ей было необходимо знать правду, поскольку ее кошмары порождали бы этот страх снова и снова; и в то же время, не зная правды, она еще могла на что-то надеяться.

– Кому еще он мог доверять? – ломала голову Шарлотта, размышляя вслух. – У кого могут храниться его бумаги?

– У его издателя! – взволнованно произнесла вдруг Джуно. – У Торольда Дисмора. Он страстный республиканец и не делает из этого большого секрета, вследствие чего большинство людей полагают, что он слишком открыт, чтобы представлять реальную опасность. Но он вполне искренен и вовсе не так эксцентричен, как принято считать. Мартин доверял ему, поскольку их объединяли общие идеалы и Дисмор проявлял твердость в своих убеждениях.

Миссис Питт неуверенно взглянула на вдову.

– Вы можете прийти к нему и попросить у него бумаги Мартина или же они принадлежат ему, как издателю?

– Не знаю, – сказала Джуно, поднимаясь на ноги. – Но я приложу все усилия, чтобы раздобыть их. Я буду просить, умолять или угрожать, буду делать все, что только придет мне в голову. Вы пойдете со мной? Можете назваться моей компаньонкой, если хотите.

Шарлотта с готовностью ухватилась за предоставленную возможность.

– Да, конечно.

Встретиться с Торольдом Дисмором было не таким простым делом. Им пришлось ждать сорок пять минут в стильно обставленной, хотя и неуютной приемной, но женщины использовали это время для составления плана речи Джуно. И когда они вошли в кабинет с подчеркнуто спартанской обстановкой, речь была полностью подготовлена.

Миссис Феттерс, вся в черном, выглядела очень привлекательно и гораздо более эффектно, чем Шарлотта, которая не готовилась к подобному визиту и была одета в более скромное зеленое платье мягких тонов. Дисмор встал из-за стола и вышел им навстречу, олицетворяя собой саму деликатность. Каких бы политических и социальных взглядов он ни придерживался, Торольд был джентльменом – и по натуре, и по рождению, хотя никогда особо не кичился этим.

– Доброе утро, миссис Феттерс. Пожалуйста, проходите и садитесь.

Он указал вдове на стул и повернулся к ее спутнице.

– Миссис Питт, – представила ее Джуно. – Она сопровождает меня.

Дальнейшие объяснения не потребовались.

– Добрый день, – произнес Дисмор, взглянув на Шарлотту с интересом.

«Чем вызван этот интерес?» – подумала она. Или издатель помнил имя Питта со времен судебного следствия, или здесь было что-то личное. Скорее первое, решила миссис Питт, хотя и заметила огоньки в его глазах еще до того, как ее представили ему.

– Добрый день, мистер Дисмор, – ответила она с самым скромным видом и села на предложенный ей стул, стоявший рядом со стулом Джуно.

После того как хозяин кабинета предложил им напитки, а они отказались, можно было переходить к цели визита.

– Мистер Дисмор, я перечитала некоторые письма и записки моего покойного мужа, – сказала миссис Феттерс с задумчивой улыбкой, словно воспоминание об этом согревало ей душу.

Торольд кивнул. Это было вполне естественно.

– Насколько я понимаю, Мартин планировал опубликовать в вашей газете несколько статей на тему, очень близкую его сердцу, – социальные реформы, которых он так жаждал… – продолжила вдова.

По лицу издателя пробежала болезненная гримаса – и это было нечто большее, чем просто сочувствие или дань вежливости. Шарлотта могла поклясться, что это чувство было искренним. Но стоявшая перед ними проблема имела гораздо более важное значение, чем дружба, какой бы долгой и близкой та ни была. Феттерс и Дисмор вели своего рода войну, и ради достижения окончательной победы один из соратников мог даже пожертвовать жизнью другого. Миссис Питт внимательно изучала лицо Торольда, пока он слушал Джуно, которая рассказывала ему о найденных ею записях. Один или два раза он кивнул в знак согласия, но ни разу не перебил ее. Казалось, рассказ вызывал у него живейший интерес.

– Все эти бумаги находятся у вас, миссис Феттерс? – спросил он, когда она замолчала.

– Именно это и привело меня к вам, – простодушно сказала Джуно. – Судя по всему, отсутствуют некоторые важные фрагменты, ссылки на другие работы, – она перевела дыхание и сделала движение глазами, будто хотела взглянуть на Шарлотту, но подавила это желание, – и в особенности ссылки на людей и их взгляды, которые, по моему мнению, имеют важное значение.

– Да? – Теперь Дисмор сидел неестественно прямо.

– Я подумала, может быть, он оставил у вас какие-нибудь бумаги, документы, черновики? – Миссис Феттерс неуверенно улыбнулась. – Они могут пригодиться при подготовке статьи к публикации.

С лица Торольда не сходило оживленное выражение, и когда он заговорил, его голос звенел от волнения:

– Его бумаг у меня совсем немного, и вы, конечно, можете посмотреть их. Но если у вас дома есть другие документы, миссис Феттерс, мы должны проверить каждый уголок, пока не найдем все до последней страницы. Я не пожалею ни сил, ни средств, чтобы найти их…

Шарлотта насторожилась. Не было ли это скрытой угрозой?

– Он был великим человеком, – продолжал Дисмор. – Справедливость представляла для него высшую ценность, и это прослеживалось в каждой его статье. Он побуждал людей пересматривать застарелые предрассудки. – На его лице вновь появилось скорбное выражение. – Это огромная потеря для общества. Он олицетворял собой честь, порядочность, добродетельность. За ним можно следовать, но заменить его нельзя.

– Благодарю вас, – медленно произнесла Джуно.

Шарлотта подумала, приходят ли миссис Феттерс на ум те же мысли, что и ей. Кем был этот человек – наивным энтузиастом или непревзойденным актером? Чем дольше она наблюдала за ним, тем больше ее одолевали сомнения. От него не исходило явное ощущение опасности, как от Глива, или ощущение силы, которую он мог без всякой жалости применить в случае необходимости. Скорее это была электрическая, почти маниакальная энергия ума, искренняя страсть, интеллектуальная мощь.

Джуно не собиралась так легко сдаваться.

– Мистер Дисмор, я буду очень признательна вам, если вы позволите мне посмотреть имеющиеся у вас материалы Мартина и забрать их домой. Я хочу привести в порядок все, что осталось после него, и потом передать вам его последнюю работу в память о нем. Разумеется, если вы захотите опубликовать ее. Возможно, я слишком бесцеремонна…

– О нет, – перебил ее издатель. – Ни в малейшей степени. Конечно же, я опубликую все, что только можно опубликовать, в самом лучшем виде.

Он взял со стола колокольчик, позвонил и, когда в кабинет вошел клерк, велел ему принести все имевшиеся у них бумаги, подписанные Мартином Феттерсом. Клерк поспешил выполнить распоряжение, а Дисмор откинулся на спинку кресла и окинул Джуно доброжелательным взглядом.

– Я очень рад, миссис Феттерс, что вы навестили меня. И надеюсь, вы не сочтете за дерзость, если я скажу, что восхищен силой вашего духа, проявившейся в желании воздать дань Мартину. Он говорил о вас с высочайшим уважением, и мне чрезвычайно приятно убедиться в том, что это был голос не любящего мужа, а беспристрастного судьи.

Щеки вдовы залились румянцем, а глаза наполнились слезами. Шарлотте очень хотелось утешить ее, но она не знала, как это сделать. Она не могла понять, говорит ли Дисмор искренне, или же в его словах сквозит самая изощренная жестокость. Слегка подавшись вперед, он вспоминал с огоньками в глазах и возбуждением на лице статьи Феттерса и его путешествия в места великих сражений против тирании, и в каждом его слове звучала фанатичная преданность идеалам свободы. Мыслимо ли, чтобы под маской пылкого приверженца республиканских реформ прятался роялист, совершивший убийство с целью сокрытия Уайтчепелского заговора? А может быть, за его страстным стремлением к законодательным реформам в действительности скрывалась одержимость, настолько сильная и безудержная, что он был готов разоблачить тот же самый заговор, дабы разжечь революцию со всеми ее ужасами и страданиями? Миссис Питт наблюдала за ним, прислушиваясь к интонациям его голоса, и все никак не могла решить для себя, кто он.

Клерк принес конверт из манильской оберточной бумаги, и Торольд без колебаний передал его Джуно. Может быть, эти материалы просто были не нужны ему, поскольку он уже прочитал их? Миссис Феттерс приняла конверт с натянутой улыбкой, прилагая видимые усилия, чтобы сохранять самообладание. Она едва взглянула на его содержимое.

– Благодарю вас, мистер Дисмор. – Вдова старалась говорить как можно более спокойным тоном. – Разумеется, я верну вам все, что заслуживает публикации.