Падшие наследники - Лаура Ли

— Убедитесь, что он не уйдет. О, кого я обманываю? Он никуда не уйдет в таком состоянии.

— Проснись! — шепчу я, как только смех Престона стихает за пределами комнаты. — Если у тебя есть хоть какие-то отцовские инстинкты в глубине твоего поганого мозга, ты бы проснулся и развязал меня!

Я дергаю за свои путы с разочарованным рычанием. Я все пытаюсь и пытаюсь освободить свои руки, пока не задыхаюсь от напряжения.

— Чарльз! — я пытаюсь снова, слезы текут по моему лицу. — Пожалуйста, вставай! Не дай, чтобы Престону сошло все с рук! Если ты не хочешь сделать это для меня, сделай это для себя. Он собирается убить тебя!

Донор спермы снова стонет. Наконец-то, хоть какое-то признание! Чарльз перекатывается на бок, хрипя. Он медленно открывает один глаз — легче сказать, чем сделать, когда он так опух, — и пристально смотрит на меня.

— Жасмин, — мой отец кашляет, как будто разговор требует серьезных усилий.

— Кто сделал это с тобой? Престон?

Он с минуту качает головой.

— Наемный… громила.

Конечно. Престон не любит пачкать свои руки.

— Ты можешь двигаться? — я не свожу глаз с двери, ожидая, что Престон может появиться в любой момент. — Ты можешь развязать меня?

— Могу… попытаться… не… знаю… если… получится, — у него снова приступ кашля.

— Шшш! Потише.

Чарльз ползет ко мне с мучительно медленным шагом. Каждый раз, когда он двигается, он издает этот ужасающий звук, который заставляет меня думать о животном, которого пытают. Он громко хрипит, по его лицу стекают капельки пота. Я приподнимаюсь, когда он уже почти добрался до кровати, и наклоняюсь как можно дальше, чтобы ему было легче до меня дотянуться. В тот момент, когда он протягивает руку, пытаясь опереться на кровать для устойчивости, дверь открывается.

— На твоем месте я бы этого не делал, — Престон вернулся, с пистолетом, направленным прямо на моего отца.

Я мысленно ругаюсь, когда Чарльз падает лицом вниз в знак поражения. Я была так близка. Я не знаю, как далеко я смогла бы зайти, поскольку я понятия не имею, насколько далеко от берега мы находимся в данный момент, но я бы попыталась. Я лучше утону при попытке бегства, чем буду лежать здесь и позволять Престону издеваться надо мной.

Престон цокает языком.

— О, Жасмин. Что мне с тобой делать? Похоже, тебе нужен урок того, с кем ты имеешь дело, — прежде чем я успеваю спросить его, что это такое, он заряжает курок и стреляет.

Я вскрикиваю, когда кровь пропитывает правую штанину брюк Чарльза. Чарльз, однако, не издает ни звука. Я все еще вижу, как слабо вздымается и опускается его спина, когда он тяжело дышит, но он совершенно безмолвен. Должно быть, он потерял сознание.

— Ты чертов психопат! — я дергаю за веревки изо всех сил, пытаясь освободиться. Я вскрикиваю, когда мне кажется, что я вот-вот вывихну плечо.

Престон наставляет на меня пистолет.

— Не усложняй ситуацию.

— Пошел ты!

Его глаза вспыхивают от ярости.

— Ты маленькая шлюшка. Думаю, мне нужно научить тебя хоть какому-то гребаному уважению.

Я яростно дергаю за ограничители, пока Престон подходит все ближе и ближе, но это бесполезно. Когда он достигает кровати, он засовывает пистолет за пояс брюк и забирается на матрас, упираясь коленом мне в грудь, выбивая из меня дыхание. Я закидываю ноги на кровать, делая жалкую попытку принять позу мостика, пока он возится с пуговицей на моих джинсах. Он находится не под тем углом, чтобы я могла ударить его по яйцам, но это не останавливает меня от попыток.

— Не шевелись, сука! — рычит он.

— Ешь дерьмо! — отвечаю я.

Я поворачиваю голову, когда его кулак летит мне в лицо. Рука Престона касается моей скулы, что очень больно, но, по крайней мере, это не глаз, я полагаю. Я остолбенела ровно настолько, чтобы он успел расстегнуть мои джинсы и начал стягивать их с бедер.

— Убери от меня свои мерзкие гребаные руки!

Я извиваюсь и поворачиваю нижнюю часть тела, пытаясь предотвратить сползание джинсов с моих ног, но невозможность использовать руки мешает любому прогрессу.

Престон одаривает меня зловещей улыбкой, когда успешно снимает с меня штаны и бросает их за спину. Он обхватывает мои голые ноги, впиваясь большим пальцем в нерв на верхней внутренней стороне бедра. Я вскрикиваю, когда он нажимает сильнее, и резкая боль перехватывает мое дыхание. Его руки находятся в нескольких сантиметрах от линии трусиков, когда он поджимает мои колени к груди. Престон удерживает мои колени на месте, глядя на маленький клочок хлопка, отделяющий мою голую киску от его жадных глаз.

Престон наклоняется вперед, обхватывая одной рукой мои ноги. Затем он опускает бедра и стонет.

— Если ты еще не поняла, мой сладкий цветочек, мне нравится, когда ты сопротивляешься. Это делает мой член становится твердым, — он вдавливает в меня свою эрекцию, подтверждая свои слова.

Я обнажаю зубы.

— Как ты только что меня назвал?

— О? Тебе это понравилось? Я помню, твоя мать говорила тебе это. Тогда я думал, что это глупое ласкательное выражение, но сейчас мне интересно, точно ли оно описывает твою сладкую киску. Мой сын определенно считает, что ради нее стоит бросить все.

Престон снова обхватывает мои лодыжки и оборачивает их вокруг своей талии, продолжая набрасываться на меня. Я уже готова закричать, когда мой палец упирается в пистолет. Я не колеблюсь ни секунды. Я сжимаю свои бедра вокруг Престона и свожу ноги вместе ровно настолько, чтобы вытащить оружие из его штанов.

Он быстро соображает, что я делаю, и выкручивается из моей хватки, но не раньше, чем я успеваю схватить пистолет и швырнуть его на пол. Престон сводит руку и наносит мне пощечину в то же место, куда он ударил меня ранее. Мои глаза наполняются слезами, я быстро проигрываю битву за то, чтобы удержать их. Рвота подбирается к горлу, когда он снова прижимает мои ноги к груди и начинает теребить меня через нижнее белье с выражением полного экстаза на своем извращенном лице.

— Ты больной ублюдок!

Он сардонически смеется, погружая кончик большого пальца внутрь меня через тонкую хлопковую преграду.

— А ты, блядь, любительница подразнить член. Мы хорошая пара, не так ли?

Я лихорадочно прокручиваю в голове свои мысли, пытаясь найти выход из этой ситуации. Паника захлестывает меня, поскольку мой разум отказывается выдавать что-либо жизнеспособное. Сколько раз мне нужно подвергнуться нападению этих элитарных мудаков, чтобы все закончилось? Серьезно, это гребаное чудо, что мой рассудок еще цел. Не знаю, будет ли