Ночная стража - Терри Пратчетт

Затем Ваймс вышел на улицу. Вечер только начинался. Колон и остальные стражники замерли в ожидании. На все про все ушло не больше двадцати минут.

Капрал отдал честь и тут же поморщился.

— Да, от нас воняет, — согласился Ваймс, расстегнул пояс с мечом, сбросил нагрудник и снял кольчужную рубашку.

Грязь, казалось, пропитала его насквозь.

— Так, — сказал он, когда ощущение, будто он стоит в сточной канаве, чуть рассеялось. — Двое охраняют вход в пакгауз, двое с дубинками заходят сзади, остальные остаются здесь в полной боевой готовности. Как учили, понятно? Сначала дубиной по башке, потом уже арестовываешь.

— Понятно, сэр, — кивнул Колон.

Стражники разошлись в стороны.

— А теперь дай мне бренди, — попросил Ваймс.

Сняв шейный платок, он пропитал его алкоголем и обернул вокруг горлышка бутылки. Рядом мрачно ворчали стражники, глядя, как Сэм и Масхерад выводят арестантов.

— Остальные еще хуже, поверьте, — сказал Ваймс. — Фред, верхнее окно посредине.

— Есть сержант, — отозвался Фред Колон, с трудом отрываясь от жуткого зрелища.

Вскинув арбалет, он аккуратно выбил два стекла и горбылек оконного переплета.

Ваймс нащупал свой портсигар, извлек сигару и прикурил. Поднеся спичку к пропитанному бренди платку, он подождал, пока огонь разгорится, и швырнул бутылку в окно.

Раздался звон, с глухим хлопком вспыхнул спирт, в окне появились и стали быстро расти языки пламени.

— Точный бросок, сержант, — похвалил Фред. — Не знаю, может, я лезу не в свое дело, сержант, но мы захватили еще одну бутылку…

— Правда, Фред? И как ты предлагаешь с ней поступить?

Фред Колон бросил взгляд на арестантов.

— Использовать по назначению, — сказал он.

Эта бутылка отправилась в одно из окон первого этажа. Из-под свеса крыши уже валил клубами дым.

— Никто не входил и не выходил. Те первые охранники были единственными, кого мы видели, — доложил Фред, глядя на пламя. — Вряд ли в здании сейчас много людей.

— Ну хоть гнездо уничтожим… — откликнулся Ваймс.

Входная дверь приоткрылась, пламя на сквозняке заплясало веселее. Кто-то проверял, что происходит на улице.

— Дождутся последней минуты, а потом станут прорываться с боем, — предупредил Ваймс.

— Отлично, сержант, — мрачно откликнулся Колон. — Как раз темнеет.

Он снял с ремня дубинку.

Ваймс обошел дом сзади, кивнул стоявшим там стражникам и воспользовался ключами палача, чтобы запереть дверь. Да и все равно она была очень узкой. Те, кто оставался внутри, наверняка предпочтут воспользоваться более широкой парадной дверью, чтобы быстрее рассредоточиться и начать отбиваться.

Он проверил пакгауз. Этим выходом они вряд ли воспользуются по тем же причинам. Кроме того, он ведь запер дверь в подвал, верно?

Молодой Сэм широко ухмыльнулся ему.

— Вы поэтому оставили палача связанным, да, сержант?

Проклятье! О палаче он и не подумал. Так разозлился на писаря, что совсем забыл о том мерзавце, привязанном к стулу.

Ваймс решился не сразу. Но смерть в огне слишком страшна и мучительна. Он потянулся было к ножу, но потом вспомнил, что тот, как и меч, остался на перевязи. Дым уже валил по коридору в пакгауз.

— Сэм, дай-ка мне свой кинжал, — велел Ваймс. — Пойду… проверю, как там он.

Младший констебль неохотно протянул ему нож.

— Что вы задумали, сержант?

— Просто делай свою работу, младший констебль, а я буду делать свою…

Ваймс проскользнул в коридор. «Перережу один ремень, — подумал он. — Расстегивать пряжки слишком канительно. У него будет шанс, даже несмотря на дым. У тех, в подвале, и такого шанса не было».

Через контору писаря он пробрался в камеру пыток.

Один факел все еще горел, но его пламя было не более чем ореолом в желтоватой полумгле. Палач пытался раскачать стул, однако тот был слишком крепко привинчен к полу.

Стул был сделан весьма хитроумно, чтобы было почти невозможно дотянуться до пряжек на ремнях. Даже если бы жертва высвободила одну руку, причем еще не испытавшую на себе профессионализм палача, быстро покинуть стул все равно не удалось бы.

Ваймс наклонился перерезать ремень, но тут в замке лязгнул ключ, и ему пришлось спешно отступить в темный угол.

Дверь открылась, впустив в пыточную камеру далекие крики и треск горящего дерева. Судя по шуму, «непоминаемые» предприняли попытку вырваться на свежий воздух.

Цоп Загорло осторожно вошел в камеру и закрыл за собой дверь. Увидев привязанного к стулу палача, он остановился и внимательно оглядел его. Потом прошел по коридору и заглянул в контору писаря. Прищурившись, бросил взгляд в сторону камер, но Ваймс уже успел бесшумно спрятаться за углом.

Он услышал, как капитан вздохнул. Потом раздался знакомый звук клинка, выскальзывающего из ножен, за которым последовал шум явно органического происхождения и кашель.

Ваймс машинально потянулся за своим мечом. Ах да, меч ведь тоже остался на улице…

В его голове снова зазвучала песня, еще громче прежнего… Аккомпанементом ей, как всегда, служил ритмичный лязг металла. Как взмывают ангелы дружно в ряд, дружно в ряд, дружно в ряд…

Он тряхнул головой, прогоняя воспоминания. Нужно сосредоточиться. Ваймс ворвался в комнату и прыгнул.

Такое впечатление, что летел он целую вечность. Он успел увидеть палача с окровавленной грудью. Загорло, убирающего клинок в трость. Себя со стороны, зависшего в воздухе и вооруженного одним ножом.

«Я должен остаться в живых, — подумал он. — Потому что помню. Помню, как Киль вышел и объявил, что все закончилось.

Но это был настоящий Киль. Не я. Со мной все может быть иначе».

Продемонстрировав поразительную прыть, Загорло отскочил в сторону и вновь обнажил лезвие. Ваймс по инерции влетел в обитую мешками стену, но тут же предусмотрительно откатился в сторону. Там, где он только что был, лезвие вспороло мешковину, на пол посыпалась солома.

Он считал Загорло плохим фехтовальщиком. На эту мысль наводила дурацкая трость. Но, как оказалось, Загорло в совершенстве владел навыками уличного фехтования: никаких изящных движений, никаких хитроумных финтов, просто умение быстро и точно вонзить клинок туда, где ему меньше всего обрадуются.

Потолок в углу затрещал и вспыхнул. Горящий спирт или просто жар наконец проникли сквозь толстые доски. Пара мешков тут же расцвела клубами густого белого дыма, над головами Ваймса и Загорло поплыли волнистые облака.

Ваймс стал обходить стул, не сводя глаз с противника.

— Мнекажется, ты совершаешь непростительную ошибку, — сказал Загорло.

Ваймс сосредоточился на том, чтобы не попаси, под удар клинка.

— Тяжелые времена требуют неменеетяжелых мер. Каждый вождь знает это… — продолжал Загорло.

Ваймс уклонился от удара, продолжая двигаться в обход пыточного стула.

— История нуждается не только в пастырях, но и в мясниках, сержант.

Загорло сделал выпад, но Ваймс смотрел ему в глаза и успел увернуться. Этот человек не пытался оправдать свои поступки. Он даже не понимал, в чем нужно оправдываться. Но он видел лицо Ваймса. Лицо, на котором не отражалось ни гнева, ни ненависти — ровным счетом ничего.

— Тыведьпонимаешь, когда положение становится угрожающим, нет времени соблюдать такназываемыеправа.

Ваймс метнулся в сторону и кинулся по коридору, где уже вовсю клубился дым, в контору писаря. Загорло побежал за ним, двигаясь все в той же своей дерганой манере. Лезвие полоснуло Ваймса по ноге; он споткнулся, повалился спиной на стол и выронил нож.

Загорло стал обходить его, чтобы нанести последний удар. Он взмахнул тростью, лезвие метнулось вниз…

И встретилось с железной линейкой, взлетевшей ему навстречу. Прочная стальная полоса плашмя ударила по трости, выбив ее из рук Загорло.

Словно во сне, Ваймс приподнялся на столе, продалжая замах.

Отошли его назад, в темноту, до тех пор, пока в hi m не появится нужда…

Он рубанул линейкой под углом и вниз, повернув её узкой кромкой. Сталь со свистом рассекла воздух, и оставляя за собой крошечные дымные вихри, угол линейки полоснул Загорло точно по шее.

За спиной Ваймса из коридора вырвались густые клубы белого дыма — в пыточной камере обвалился потолок.

Ваймс не двинулся с места, внимательно глядя на Загорло и не позволяя ни одному чувству отразиться у себя на лице. Капитан вскинул руки вверх, кровь хлынула между пальцами. Он пошатнулся, попытался сделать вдох, но безуспешно и упал навзничь.

Ваймс швырнул линейку на труп и захромал прочь.

С улицы доносился грохот двигающихся баррикад.

Загорло открыл глаза. Мир вокруг был сплошь серым, если не считать стоявшей перед ним фигуры в черном плаще.

По привычке он попытался применить свой любимый метод.