Теодосия и последний фараон - Робин ЛаФевер

Как только голоса Фенуку и Каррутерса отдалились, я опустила Исиду на землю, вскочила на ноги и поспешила к дверному проему.

Молчаливые, словно тени, уаджетины соскользнули из своего укрытия вниз. Трое бесшумно подошли ко мне, четвертый свесил из укрытия свою руку, готовый подхватить и втащить меня наверх.

Спустившиеся уаджетины подсадили и поддерживали меня, пока я карабкалась наверх, нащупывая ногами углубления в стене, четвертый уаджетин помог мне забраться в нишу над притолокой. Кивком головы я показала, что готова, и меня быстро загородили каменными плитами, полностью спрятав от посторонних глаз.

Я была ужасно рада, обнаружив в плитах отверстие глазка – это значит, что темнота, в которой мне предстоит сидеть, будет не полной. Припав к глазку, я отыскала взглядом Исиду, она сидела возле стены так неподвижно и молчаливо, что напоминала лишь бледную тень самой себя.

Я уже говорила вам, что самое трудное для меня занятие – ждать? Кажется, говорила. А вся наша жизнь – сплошная спешка или ожидание. То бежим, то ждем, то ждем, то бежим…. Коротать ожидание какое-то время мне помогала мысль о том, каким будет выражение лица у фон Браггеншнотта, когда он увидит в камере не меня, а поджидающих его четверых уаджетинов. Но довольно скоро эта мысль отошла на второй план, сменилась размышлениями о маме и Гаджи. Что может сделать с ними фон Браггеншнотт, когда не найдет меня на месте?

«Успокойся, – говорила я себе. – Теперь от тебя уже ничего не зависит. Положись на уаджетинов. И вообще, при чем тут появление фон Браггеншнотта? По идее, до этого никак не должно дойти».

Когда мне удалось наконец убедить саму себя в том, что все будет хорошо, из вестибюля донесся громкий голос Фенуку:

– Идут ваши приятели, слуги Сета.

– Вижу, – отозвался своим мерзким голосом Каррутерс.

Разумеется, Фенуку сказал это вовсе не Каррутерсу, а нам, чтобы предупредить меня и четверых уаджетинов. Но если сюда приближаются слуги Хаоса, значит, идея с устройством засады провалилась.

– Кто все эти люди с ними? – спросил Фенуку.

– А вы разве не слышали? – ответил Каррутерс. – Утром началась еще одна демонстрация националистов. Мы решили, что сегодня лучше держать улицы города забитыми народом – на случай, если вы решите устроить нам какой-нибудь сюрприз. Мы считаем, что политические игры порой приносят пользу.

Мое сердце превратилось в кусок гранита. Уаджетинов лишили возможности действовать из засады. Что дальше? И как теперь отреагирует фон Браггеншнотт, когда не найдет того, за чем он явился?

Спустя минуту я услышала стук десятков ног в вестибюле, а затем знакомый, отвратительный голос фон Браггеншнотта:

– Где они?

– Прежде всего я хочу видеть женщину и мальчика, – напомнил ему Фенуку.

– Приведите их, – распорядился фон Браггеншнотт.

После небольшой паузы вновь заговорил Фенуку.

– Я вижу, они целы и невредимы. Это хорошо. Теперь пойдемте и совершим обмен там, где находятся девочка и табличка.

– Вы видели их своими глазами, Каррутерс? – спросил фон Браггеншнотт.

– Да, сэр. Видел.

– Отлично. Давайте сюда женщину и мальчишку.

– Все эти ваши люди не могут пойти с нами, – предупредил Фенуку. – Во-первых, камера слишком маленькая. Во-вторых, как мы договаривались, я в храме один и без оружия.

Вновь повисла пауза. Очевидно, фон Браггеншнотт решал для себя, должен ли он действовать так, как сам договаривался, или может послать первоначальные договоренности ко всем чертям.

– Вы, шестеро, подойдите вместе с Каррутерсом сюда, – сказал, наконец, фон Браггеншнотт. – Остальным ждать здесь.

– Но мы так не договаривались, – запротестовал Фенуку.

Опять пауза, затем снова заговорил фон Браггеншнотт.

– Это не вашего ума дело, – решительно заявил он. – Вот что: давайте мне табличку, забирайте мальчишку и проваливайте. Остальное вас не касается.

Вновь повисло молчание. Я с замиранием сердца ждала, что будет дальше.

А дальше заговорил Фенуку:

– Ты прав, слуга Сета. Это не наше дело. Пойдем, я отдам тебе табличку, заберу мальчика, и мы с ним уйдем. А дальше можешь делать с женщиной и девочкой все что захочешь.

Я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть в своем укрытии. Неужели Фенуку оказался предателем? Обманул всех уаджетинов, заставил их поверить в него, а сам потихоньку придумывал, как отдать меня в руки Хаоса? И что, интересно, он задумал против майора Гриндла? Наверняка собирается отделаться и от него тоже. А уаджетины – согласятся они с таким решением Фенуку или нет?

Готовая взорваться от гнева, я припала к глазку, чтобы взглянуть – быть может, в последний раз – на маму и Гаджи. И убедиться заодно своими глазами, что они целы и невредимы. Да, они были целы и невредимы, разве что только изрядно испачканы грязью. Я опять едва не вскрикнула – на этот раз от радости оттого, что вижу их.

Каррутерс держал за руку Гаджи, фон Браггеншнотт вел под локоть маму.

– Ваша табличка, джентльмены. И девочка, – солгал Фенуку, отступая в сторону.

Продолжая цепко держать маму за локоть, фон Браггеншнотт исчез вместе с ней в камере, а Каррутерс, которому внутри не хватило бы места, продолжал топтаться у входа.

– Где же она… – начал он, да не закончил.

Фенуку выхватил спрятанную у него в рукаве дубинку, смачно приложился Каррутерсу по черепу, затем оттащил Гаджи от свалившегося кулем на пол слуги Хаоса и подтолкнул юного фараона к двери. В ту же секунду приглушенная возня донеслась и из маленькой камеры, где четверо уаджетинов пытались скрутить фон Браггеншнотта так, чтобы не причинить при этом вреда моей маме. Закончив с Каррутерсом, Фенуку сунулся в камеру, схватил ее за руку и вытащил наружу, подальше от драки.

– Бегите! – приказал он маме и Гаджи.

Они сделали пару неуверенных шагов в сторону вестибюля и остановились, увидев входящих в дверной проем новых Змей Хаоса.

– Другим путем! – крикнул Фенуку. – Рехет! Помоги им! Если наши боги имели глупость осчастливить тебя, чужеземку, своими дарами, покажи, что они не потратили их зря. Используй их!

Все еще пораженная тем, что Фенуку, оказывается, не предал нас, я пинком сбросила вниз прикрывающие меня каменные плитки и спрыгнула вслед за ними на пол. Что скрывать, ноги я себе отбила сильно, но сумела сдержать боль.

– Теодосия? – увидев меня, мама заморгала и от удивления раскрыла рот. – Ч-что ты здесь делаешь?

– Спасаю вас обоих. Пойдемте.

Потянувшись руками за мамой и Гаджи, я подняла голову и увидела фон Браггеншнотта. Извиваясь, как уж, в крепких руках уаджетинов, он делал отчаянные попытки вырваться и броситься ко мне. Точнее, на меня. Ах, как много я прочитала о себе во взгляде фон Браггеншнотта, когда наши глаза встретились!

Исида молнией выскочила из своего угла и метнулась в маленькую, обнаружившуюся справа от нас дверцу. Я не знала, куда ведет эта дверца, но в любом случае куда-то подальше от Змей Хаоса, и этого уже было для меня вполне достаточно.

– Пойдемте, – сказала я маме и Гаджи и потянула их за собой.

– Куда мы идем?

– Нам нужно поскорее скрыться. Фенуку выигрывает сейчас для нас время, мы должны этим воспользоваться. Другого такого шанса у нас может и не быть.

Я бесцеремонно потащила маму за руку – с Гаджи, как я догадывалась, хлопот будет меньше. Он лучше мамы понимал, что происходит, и подгонять его не требовалось. Исида тем временем уверенно проскочила сквозь следующий дверной проем, ведущий куда-то дальше в глубину храма. Я без колебаний доверилась Исиде и последовала за ней.

За проходом оказался Родильный зал. Поняв это, я немедленно принялась искать следующий дверной проем. Есть! Исида уже нашла его. Но как только я сделала шаг, чтобы пойти вслед за своей кошкой, сильный взрыв потряс все здание храма и выбил землю из-под наших ног.

Глава тридцать шестая. Могучая Исида

– Что это? – вскрикнул Гаджи, прикрывая свою голову руками от летящих сверху каменных осколков.

– Шар Ра, – сказала я ему.

– Чей шар? – спросила мама. – Теодосия, я требую, чтобы ты объяснила мне все, что здесь происходит. Сию же минуту.

– Мама, в данный момент я пытаюсь найти укрытие, в котором мы могли бы отсидеться до прихода помощи. Все прочее давай оставим на потом.

Мой мозг лихорадочно работал. Я замерла, прислушиваясь. Не уничтожил ли этот взрыв все живое в округе?

Нет, не уничтожил. Издалека донесся слабый стон, затем такие звуки и шорохи, словно кто-то ползет через завалы щебня и мусора, и, наконец, заковыристое ругательство на немецком языке.

О, ради всего святого, нет! Боги, почему вы дали выжить именно ему?

Я снова схватила слегка остолбеневшую маму за руку и потащила ее дальше. Исида дожидалась нас у входа в следующее помещение – это оказалась маленькая комната с четырьмя стенными нишами. Увидев, что мы идем за ней, Исида тут же повернула направо, в следующее помещение. Это был Зал часов.