Теодосия и последний фараон - Робин ЛаФевер

Не сводя глаз с воинов, майор Гриндл наклонился и прошептал мне на ухо:

– Они призывают богов войти в их тела, дать им свою мудрость и силу, которая поможет победить Хаос.

– Вы чувствуете, как нарастает давление воздуха? – так же шепотом спросила я его.

Майор Гриндл оторвал взгляд от уаджетинов, перевел его на меня и ответил:

– Нет. А вы?

– Да. Это становится невыносимо.

Майор посмотрел на меня с нескрываемой завистью.

Жрецы тем временем тряхнули над головой своими систрумами – раз, другой, третий, – после чего отложили их, а затем дружно хлопнули в ладони. Мерцающий воздух, казалось, взорвался, и тут же перестало давить на грудь. Я оглянулась по сторонам – в один миг исчезло столько магической энергии. Куда?

Барути прочитал еще одну короткую молитву и отпустил уаджетинов. Они быстро натянули назад свои рубашки, набросили на плечи накидки. Когда они, один за другим, начали проходить мимо меня к выходу из святилища, я заметила, каким яростным светом горят их глаза.

И неожиданно поняла, куда перешла вся энергия хека.

Глава тридцать пятая. Обмен

Мы молча шли по подземному ходу, протянувшемуся прямо под Аллеей сфинксов. Почти полдороги Исида разрешила мне нести ее на руках, но потом заупрямилась и вторую половину пути проделала на своих четырех. Я не слишком волновалась за Исиду, все-таки она была бау и все такое прочее, просто мне самой было спокойнее, когда кошка была со мной.

Когда мы вышли из-под земли рядом с Луксорским храмом, все уаджетины, кроме пяти человек, отправились в район Черного рынка, в засады. С ними ушли майор Гриндл, Ядвига и Румпф – все они ориентировались в городе гораздо лучше, чем уаджетины. С другой стороны, эти трое не умели, в отличие от тех же уаджетинов, становиться как бы невидимыми для врагов и, оставшись в Луксорском храме, сразу бросались бы в глаза любому, как три дуба посреди пустыни.

Майор Гриндл отправился в город неохотно, ему очень не хотелось покидать меня. Но что делать, он сам прекрасно понимал, что здесь, в храме, от него будет больше вреда, чем пользы. Я опасалась, что наше расставание с майором будет торжественным и долгим – так обычно прощаются в театре: враги уже обступили со всех сторон, а герои стоят и все говорят, говорят, говорят. У нас, к счастью, все получилось иначе.

– Увидимся, мисс Трокмортон, – сказал мне майор, сильно хлопнул меня по плечу и ушел, не оглядываясь. Вот и все.

Ядвига с Румпфом и то попрощались со мной торжественней – оба пожали мне руку, а Ядвига еще и погладил меня по голове своей огромной медвежьей ладонью. Я понимаю, он хотел подбодрить меня, но едва не свернул мне при этом шею.

Подземный ход вывел нас на поверхность на западной стороне храма, сразу возле внешней стороны стены рядом с гипостильным залом. Раньше на этом месте стояло старое святилище Хона. Теперь от него и развалин почти не осталось.

Основная часть воинов ушла вперед, чтобы рассыпаться и занять свои места в засадах в районе Черного рынка. Я с сопровождавшими меня пятью уаджетинами миновала развалины святилища Хона и вошла на территорию храма.

– Куда спрячутся наши люди? – спросила я Фенуку.

Да, да, к огромному сожалению, в нашей группе старшим был именно он. По логике все верно, ведь Фенуку считался вторым по старшинству Урет Хекау после Хальфани, а Хальфани, естественно, возглавил основную группу.

Оставалось лишь надеяться, что Фенуку так же неприятно находиться в одной группе со мной, как и мне с ним. Да, я забыла сказать, что у Фенуку был при себе золотой шар Ра, и это вселяло в меня дополнительную уверенность, что все будет хорошо.

– Туда, – односложно ответил Фенуку и провел меня через разрушенное святилище и портик в вестибюль с крохотной камерой, открывавшейся за проходом в его западной стене. Фенуку просунул голову в проход, посмотрел, затем сказал:

– Здесь вы будете ждать вместе с табличкой. Остальные, – он указал рукой на четверых уаджетинов, – спрячутся там.

Он провел нас в камеру, в которой некогда хранилась погребальная ладья фараона, а затем ее переделали в святилище Александра Великого – все стены камеры были покрыты изображениями Александра в одеяниях фараона. Здесь Фенуку указал пальцем на притолоку над дверью. Я с удивлением и страхом посмотрела на притолоку, затем на жреца. Куда же тут спрячешься? Голое место! Может быть, Фенуку предатель?

– Не поняла вас, сэр, – сказала я.

Фенуку с неприязнью посмотрел на меня, потом махнул рукой своим людям. Они ловко вытащили из стены над дверью несколько каменных панелей, за которыми открылась довольно большая ниша.

– Укрытие рассчитано на двоих, но на недолгое время туда можно втиснуться и вчетвером, – сказал Фенуку.

Четверо уаджетинов нащупали почти незаметные, вырезанные в стене ступени и забрались в укрытие над притолокой.

– А для чего раньше служил этот тайник? – спросила я. Вряд ли это укрытие так уж часто приходилось использовать в качестве засады, вы согласны с моим ходом мыслей?

– Для оракула, – неохотно признался Фенуку.

Вот как! Интересно, в храме Гора в Кверет Айхи, откуда мы только что приехали, оракул Маат тоже говорит из такого же тайника?

– Как только слуги Сета убедятся в том, что вы и табличка на месте, они пошлют гонца сообщить остальным, что можно выдвигаться. Я останусь со вторым разведчиком и уведу его в вестибюль. Вы тем временем быстро и бесшумно поменяетесь местами с воинами. Это будет неприятным сюрпризом для слуг Сета – увидеть, кто их здесь поджидает вместо вас и таблички. Вы должны будете оставаться в тайнике и не двигаться с места, пока мы вас не позовем. Надеюсь, вы больше не станете путать нам карты.

Ох, хотела я ему сказать, кто из нас все время путает карты, но не стала. Жизнь успела научить меня тому, что ничего хорошего после таких заявлений ждать не приходится.

– Сколько нам еще ждать?

– Их разведчики вскоре прибудут. Займите свое место и держите табличку, они могут появиться немного раньше времени.

Не помню, говорила я вам, что не люблю замкнутых пространств, или нет? Очень не люблю, поэтому мне было не по себе в этой крохотной комнатке с толстыми выщербленными каменными стенами и без окон. Единственный бледный луч света проникал сюда сквозь узенький дверной проем. Я чувствовала себя подсадной уткой, которой и рвануть-то некуда, если что-нибудь пойдет не так.

Почувствовав мое состояние, Исида вернулась из своих странствий по углам и уселась ко мне на колени. С ней мне сразу стало немного спокойнее. Я гладила мягкую шерстку Исиды и размышляла о том, что мои мрачные мысли и предчувствия никак не связаны с уаджетинами. Теперь я не боюсь их и полностью им доверяю, дело в другом – в моей необыкновенной способности притягивать к себе неприятности. Это я не придумала, об этом говорит весь мой жизненный опыт.

Я постаралась задвинуть эти мысли подальше и принялась еще активнее гладить кошку, молясь о том, чтобы все это как можно скорее кончилось.

Разведчики Змей Хаоса действительно появились несколько раньше, чем с ними договаривались, – не прошло и десяти минут, как я услышала их голоса, доносящиеся из вестибюля.

– Где табличка? И где девчонка?

– Сюда, пожалуйте, – чинно ответил им Фенуку.

Еще секунда, и Фенуку впихнул в мою камеру двоих мужчин. Одного из них я сразу узнала – Каррутерс из Каирского музея.

– Привет, – сказала я, стараясь выглядеть подавленной и несчастной (честно говоря, изобразить это было для меня в тот момент совсем не сложно).

– Что, загрустила, пташка? – презрительно хмыкнул Каррутерс.

– Да, сэр, – умирающим тоном откликнулась я. Эх, с каким удовольствием я врезала бы сейчас по этой наглой физиономии!

Каррутерс взглянул на Исиду.

– Твоя кошка с нами не пойдет. Прощайтесь сейчас, пока есть время.

Он кивнул головой, его напарник шагнул вперед, опустился на колени перед лежащей на полу табличкой, вытащил из кармана перочинный нож и принялся скрести поверхность Изумрудной таблички. Я моргнула, боясь, во-первых, что наложенная на табличку магия может не выдержать такой проверки, а во-вторых, что этот осел поцарапает ценный артефакт.

Табличка проверку выдержала, и довольный Каррутерс послал своего напарника назад к фон Браггеншнотту, передать тому, что все в порядке. При мысли о том, что я могу снова оказаться лицом к лицу с фон Браггеншноттом, мне стало не по себе. «Но до этого не дойдет, не должно дойти! – напомнила я себе. – Этот немец даже до храма не доберется, наши уаджетины перехватят его еще на луксорских улочках».

Фенуку уговорил Каррутерса выйти и подождать своих в вестибюле. Собственно говоря, Каррутерс и не возражал, он прекрасно видел, что из моей камеры в храм можно выйти только через вестибюль, где он и будет находиться.

Как только голоса Фенуку и Каррутерса отдалились, я опустила Исиду на землю, вскочила на ноги и поспешила к дверному проему.