Путь на Землю (СИ) - Нэл Ник

Бердет придвинулся ближе, ласково положил ладонь на плечо Лоэ, и Лоран невольно откликнулся на дружеский жест.

— Но вампир не живой, господин Лоэ. Это труп, обманом существующий среди живого. Мерзкий, отвратительный, холодный труп.

Лоэ хотел сказать, что Смит не холодный, он даже горячее человека, но промолчал. Несущественное уточнение, а, кроме того, временами накатывала такая слабость, что, казалось и сердце устанет биться.

— Он убивает людей и пьёт кровь не для поддержания жизни, а чтобы предотвратить разложение, тошнотворный процесс гниения, распада, подлинной смерти. Он не преступен, а противоестественен.

Может быть, а в памяти Лоэ сразу всплыло, как сражались бок о бок берен и верон, человек и вампир. Они победили. Начни выяснять, кто естественен, а кто нет — потерпели бы поражение.

— Возможно, с его точки зрения противоестественны мы, — вяло сказал Лоэ.

Взгляд Бердета сделался задумчив, а ласки в нём поубавилось.

— Вы ещё нездоровы, — сообщил он и, повернувшись, кивнул двум откуда-то появившимся крепким парням.

Лоэ почувствовал, как в глазах закипают слёзы, но какое сопротивление он мог оказать? Не дожидаясь применения силы, поднялся и послушно пошёл за провожатыми. Его снова привели в белую комнату и усадили в кресло. Один из парней привычно закатал рукав и наложил жгут. Лоэ плакал молча, просто слёзы скользили по лицу. Игла вошла в вену.

Самым мучительным из всего происходящего была невозможность зацепиться за что-то, остановиться, сконцентрироваться. Мир плыл перед ним, всё время слева направо и при этом странным образом оставался на месте. Лоэ пытался закрыть глаза, но мир плыл, даже невидимый, мир качался в голове. Ещё досаждали голоса. Страшно, что на большинство вопросов у Лорана не было ответов. Почему-то более всего мучителей интересовало, где находится гроб вампира. Этот вопрос задавался неоднократно и в многочисленных вариациях, но Лоэ ответить не мог. Ещё чаще допытывались, где искать самого вампира, есть ли у него запасные укрытия, какими средствами он располагает и где они размещены. Неосведомлённость Лорана страшно раздражала адептов, издевательства продолжались. Через какое-то время, впрочем, оно показалось вечностью, Лоэ совершенно перестал что-либо понимать. Видимо, в том, что он говорил, исчез всякий смысл, его оставили в покое.

Очнувшись, он обнаружил, что мир не плывёт перед глазами и вообще достаточно внятен, но как мучительно ударило по нервам пробуждение! Проснулась боль. Перекатываясь в теле, она возникала в самых неожиданных местах. Ломило суставы, а голова казалась раскалённой докрасна. Страдание перекрыло мозг и душу. От боли высохли слёзы. Осталось единственное желание — умереть, но Лоран заставил себя сесть на постели, а затем понемногу сползти с неё, натянуть одежду, выпрямиться. Он плохо понял — зачем. Всё оставалось бессмысленным. Мир предстал перевёрнутым, странным и ненужным местом. Тяжело переставляя ноги, Лоэ подошёл к двери, толкнул её, в лицо прянул свежий воздух. Кажется, утро, впрочем, может быть, и нет. Небо пятнали тени облаков, и солнце, сияющее среди них, выглядело тусклым. На море посвежело, и над волнами пенились белые гребни. Лоэ сделал ещё несколько шагов вперёд и остановился, наткнувшись на безжалостный взгляд.

Бердет сидел на ограждении террасы, подставив спину прохладному ветру с моря, и смотрел на Лоэ. Доброта выцедилась из глаз, и они выглядели жутковато прозрачными. Пустыми.

— Я всегда полагал, что легко возненавидеть того, кого когда-то любил.

Он замолчал, со вкусом размышляя о чём-то. Лоэ чувствовал себя всё хуже. Он возродился старым, усталым и неимоверно больным. Хотелось лечь на холодные камни, и всё. Ничего больше. Абсолютно ничего. Совсем просто, но каким-то образом он ещё держался на ногах.

Бердет надумался и возобновил вещание:

— Возможно, вы правы. Ненависть редко бывает плодотворна. Иногда это лёгкий способ спрятать душу от более возвышенных чувств.

Лоэ с трудом удерживался не только на ногах. Он плохо понимал, что происходит. Мозг словно стал жидким и больно плескался внутри черепа.

— Дорогой господин Лоэ. Там, где ненависть бессильна, случается многого достигать любовью. Постарайтесь постичь сердцем. Понимание от разума, оно, если хотите, греховно. Разбудите чувства. Вы ведь любите Смита, не правда ли?

Лоэ промолчал. Греховен или нет, его рассудок временами совершенно помрачался, тени облаков заслоняли его как солнце в небе. Разве небо отражается в земле? Может быть, всё наоборот, это земля отражается в небе, и сразу становится видно, как она безнадёжно пуста.

— Господь сотворил человека всяким, способным любить удивительно разные вещи: и возвышенно прекрасное, и недостойное, казалось бы, даже презрения. Зачем? Именно здесь великая подспудная идея мира? Очищение через любовь. Ведь всякое создание Господне достойно любви, потому что может быть возвышено до неё.

Лоэ, которому при прочих обстоятельствах, истовая, напоказ вера в Бога всегда была непонятна, опять промолчал. Бердет вгляделся в него, и глаза его снова замерцали внутренним огнём воодушевления.

Лоэ, с трудом собравшись с мыслями и силами, сказал:

— Уяснить бы прежде, чем ваша любовь отличается от ненависти.

Бердет неспешно поднялся и подошёл ближе.

— Вы поймёте. Я научу. Мы сделаем всё вместе. Как видите, есть выбор. Прекрасный выбор: спасти друга от проклятия, длиною в вечность или… Я могу опять позвать своих друзей, и всё начнётся сначала.

— Нет! — воскликнул Лоэ. Он сломался. — Я согласен!

Друзья со шприцами всё-таки появились, но ничего особенно плохого не сделали. После очередной серии инъекций боль отступила, а рассудок чуть посветлел. Лоэ ощутил себя измученным, отупевшим, но всё же более живым, чем прежде. Он даже смог проглотить какую-то еду. Бердет благожелательно присутствовал рядом и опять был ласков и нежен. Появилась, Магдален, но реакция Лоэ разочаровала адепта, и она исчезла. Лорану дозволили гулять по всему острову, но он целиком погрузился в безразличие. Мир обернулся чужим и неуютным местом, а солнце осталось таким же тусклым, каким почудилось утром.

Затем Бердет отвёл его в сумрачное подземелье. Своды были расписаны едва выступающими из мрака чудовищами и покрыты бесконечной вязью древних на вид слов. В середине на возвышении горели свечи и лежали ветхие книги. Лоэ поставили перед возвышением, вокруг расположились одетые в просторные балахоны члены секты. Их лица прятались за масками.

Церемония продолжалась долго, очень долго, и даже одурманенный Лоэ понял, что повторяют одно и сравнительно короткое заклинание. Зачем? Вероятно, чтобы вдолбить в мозг, навсегда запечатлеть в памяти, но с какой целью? Плохо понимая, Лоэ тупо следил за манипуляциями Бердета. Адепт извлёк из тайника продолговатый предмет, воздел над головой, сжимая обеими руками. Сначала Лоэ показалось, что это христианский крест, но, приглядевшись, понял, что видит кинжал в форме креста. Обоюдоострое лезвие тускло серебрилось в свете свечей. Произнеся особенно громко завершающую фразу заклинания, Бердет резким движением обрушил кинжал вниз, словно вонзил в нечто, бывшее прямо перед ним, и тогда облака в мутном сознании Лоэ ненадолго разошлись, и он понял, на что обречён.

— Вы этого хотите от меня?!

Бердет поглядел блестящими от возбуждения глазами.

— Ты сделаешь, — сказал он. — Ты сделаешь, Лоран Лоэ, выполнишь свой долг.

Закончились силы сопротивляться.

— Да, — тускло подчинился Лоэ, и очередная волна, нахлынув, вернула его в бездну безразличия.

Глава 13

Смит увидел одно из бесчисленных летних кафе, столики расположили прямо среди деревьев. Человек, заметивший его, сидел за крайним в глубокой тени. Молодая девушка. Вампир почти мгновенно узнал её — одна из приятельниц Лоэ. Как-то видел их вместе в таком же уличном кафе, они увлечённо беседовали за чашкой чая. Смит вспомнил имя: Лидия.

Сейчас она пристально смотрела на вампира. Прежде, чем Смит принял решение, девушка встала, книги со столика перекочевали в рюкзак. Почти не колеблясь, подруга Лоэ шагнула ближе. Смит молча ждал.

— Простите, вы друг Лорана Лоэ?

— Да, — ответил вампир.

— Я видела вас вместе. Недавно. Мне показалось, что Лоран болен. Может быть, я вмешиваюсь в чужое дело, но Лоран мне симпатичен, и я хочу спросить всё ли с ним в порядке?

Измученный вампир устало вгляделся в неё. Сейчас ему сложно было отличить искренность от лицемерия, мир расплывался в дымке полуяви полубреда, но в чистых глазах, таких же серых, как у него, сиял свет добра. В любом случае, это единственный шанс.

— С Лораном случилась беда, — сказал он. — Беда случилась с нами обоими.

Отклик последовал безотложно, девушки, умеющие смотреть так прямо, разумно тратят своё время и экономят чужое.