Эмма - Джейн Остен

– Мы слишком размахнулись, – говорил он. – К чему нам столько лишнего места? Десять пар прекрасно смогут здесь танцевать.

Эмма не соглашалась:

– Будет толпа – все будут толкаться! А что может быть хуже, чем танцевать и не иметь возможности повернуться, чтобы не задеть другую пару?

– Совершенно верно, – соглашался он, – это никуда не годится. – Но все же он продолжал подсчеты и наконец заявил: – Мне кажется, здесь вполне хватит места для десяти пар.

– Нет-нет, – отвечала она, – рассудите здраво! Ужасно будет танцевать вплотную друг к другу. Ничто так не портит удовольствия, как толкотня в бальной зале – причем в маленькой зале!

– Невозможно отрицать это, – был ответ. – Я полностью согласен с вами. Толпа в маленькой комнате… Мисс Вудхаус, у вас дар несколькими словами нарисовать точную картину. Просто поразительно! Но все же, раз мы уже так далеко зашли, не хотелось бы отказываться от мысли о бале. Как огорчится батюшка – и вообще… я просто не знаю… Я все же остаюсь при своем мнении о том, что здесь могут разместиться десять пар.

Эмма догадывалась, что молодой человек соглашается с ней не вполне бескорыстно: он скорее готов противоречить всем, чем отказаться от возможности потанцевать с ней. Однако она благосклонно приняла его комплимент и простила ему остальное. Намеревайся она выйти за него замуж, может быть, стоило бы в таком случае помолчать и подумать и попытаться понять причину его пристрастности, а также уяснить некоторые особенности его характера, но в качестве просто знакомого Фрэнк Черчилль казался ей очень милым.

Еще до полудня следующего дня он уже был в Хартфилде, и вошел он в гостиную с такой довольной улыбкой, что Эмма сразу поняла: его надежды небезосновательны. Так оно и оказалось. Он пришел, чтобы объявить им о том, что все складывается наилучшим образом.

– Ну, мисс Вудхаус, – заявил он почти сразу же, как вошел, – надеюсь, у вас не пропало желание потанцевать из опасения, что в батюшкином доме комнаты слишком малы. Я принес новое предложение по данному вопросу. Собственно говоря, идея принадлежит моему отцу, который ждет лишь вашего одобрения, чтобы немедленно приступить к делу. Могу я надеяться на честь протанцевать с вами два первых танца на нашем маленьком балу, если мы дадим его не в Рэндаллсе, а в трактире «Корона»?

– В «Короне»?

– Да! Если у вас и у мистера Вудхауса, паче чаяния, нет возражений, то батюшка выражает надежду, что его друзья не откажут ему в любезности и примут его приглашение. В «Короне» они могут рассчитывать на больший простор, однако и гостеприимство не уступит рэндаллскому. Вот его собственные слова. Миссис Уэстон не видит препятствий при условии, если вы не будете против. Это наше общее пожелание. О! Вы были совершенно правы! Десять пар в любой из двух рэндаллских гостиных не разместились бы ни в коем случае! Просто ужас! Теперь я понимаю, насколько вы все время были правы, но я был слишком нетерпелив и готов был согласиться на что угодно ради желания устроить бал. Не правда ли, неплохая замена? Ну соглашайтесь же… скорее соглашайтесь!

– Кажется, против такого плана никто возражать не станет, если мистер и миссис Уэстон не против. По-моему, план просто превосходный, что касается меня лично, то я почту за счастье… Кажется, ничего лучше и придумать невозможно. Папа, как по-вашему, правда, лучше не придумаешь?

Ей пришлось растолковать батюшке все сначала, и не один раз, прежде чем он понял все до конца; поскольку идея была совершенно новой для него, необходимы были подробнейшие разъяснения, чтобы он мог с нею согласиться. Нет, он не считает, что план хорош. Напротив, он куда хуже, чем тот, прежний. В трактире всегда сыро и опасно, там никогда не проветривают как следует… Вообще, в трактирах невозможно находиться без вреда для здоровья. Если уж им так необходимо танцевать, пусть танцуют в Рэндаллсе. Он никогда в жизни не был в зале «Короны» и совершенно не знаком с хозяевами трактира… Ах нет, план очень плох, хуже некуда. Они простудятся в «Короне», они все там заболеют!

– Я как раз собирался заметить, сэр, – сказал Фрэнк Черчилль, – что мы решили остановиться на «Короне» именно из-за того, что там вероятность подхватить простуду ничтожно мала – скорее простудиться можно в Рэндаллсе, чем в «Короне»! У мистера Перри, возможно, еще были бы основания быть недовольным переменой, но больше ни у кого.

– Сэр, – сказал мистер Вудхаус довольно запальчиво, – вы глубоко заблуждаетесь, ежели подозреваете в мистере Перри подобные чувства. Мистер Перри всегда огорчается до глубины души, если кто-либо из нас заболевает. Но я не возьму в толк, отчего зала в «Короне» безопаснее, нежели дом вашего батюшки?

– Оттого, сэр, что она больше. Нам и окон-то открывать не придется – ни разу за целый вечер… А именно ужасная привычка открывать окна и впускать холодный воздух, который, как вам прекрасно известно, оказывает такое дурное действие на разгоряченные тела, и является причиной простуд и болезней.

– Открытые окна! Но, мистер Черчилль, никто же всерьез не собирается открывать окна в Рэндаллсе! Никто не проявит подобного неблагоразумия. Неслыханно! Танцевать с открытыми окнами! Уверен, ни ваш батюшка, ни миссис Уэстон (то есть в прошлом бедная мисс Тейлор) не вынесут этого.

– Ах, сэр! Но бывает, что какой-нибудь легкомысленный юнец возьмет да и зайдет за штору и распахнет окно настежь! Я сам сколько раз бывал свидетелем подобных случаев.

– Неужели? Господи помилуй! Я и помыслить не мог… Но я живу вдали от света и часто изумляюсь тому, что приходится узнавать. Однако это в корне меняет дело. Может, потом, когда мы все хорошенько обдумаем… дела такого рода требуют серьезного размышления. Тут нельзя решать наспех. Если мистер и миссис Уэстон будут так любезны заглянуть к нам как-нибудь утром, мы можем все обсудить и посмотреть, что можно тут предпринять.

– Но, сэр, к несчастью, время моего пребывания здесь настолько ограничено…

– Позвольте, – вмешалась Эмма, – у нас хватит времени все подробно обсудить. Никакой спешки нет. Папа, если вы согласитесь с тем, что бал состоится в «Короне», то это будет очень удобно для лошадей. Они окажутся совсем рядом с собственной конюшней.

– Верно, верно, голубушка. Это важное соображение. Не то чтобы Джеймс когда-либо проявлял недовольство, однако подобает беречь лошадей, когда только можно. Если бы я мог быть совершенно уверенным в том, что комнаты там как следует проветрят… но можно ли доверять миссис Стоукс? Сомневаюсь. Я ее не знаю, даже шапочно не знаком с нею.

– Я могу поручиться за все детали, сэр, потому что миссис Уэстон позаботится обо всем. Миссис Уэстон вызвалась присмотреть за тем, чтобы все было как должно.

– Вот видите, папенька! Теперь можете быть покойны, наша милая миссис Уэстон – воплощение заботы. Разве не помните вы, что сказал мистер Перри много лет назад, когда у меня была корь? «Ну, раз укрывать мисс Эмму взялась сама мисс Тейлор, вам, сэр, совершенно нечего бояться». Сколько раз я слышала, как вы признавали эти его слова лучшим комплиментом ей!

– Верно, верно, мистер Перри действительно так говорил. Я никогда не забуду… Бедная малышка Эмма! Ты очень тяжело переносила корь… То есть тебе было бы очень плохо, если бы не забота Перри. Целую неделю он заходил к нам по четыре раза на дню. С самого начала он заявил, что у тебя легкая форма болезни, чему мы очень порадовались… Но вообще корь – заболевание тяжкое. Надеюсь, когда малыши милой Изабеллы подхватят корь, она пошлет за Перри.

– Сейчас мой отец и миссис Уэстон находятся в «Короне», – продолжал Фрэнк Черчилль. – Они изучают вместимость тамошней залы. Я оставил их там, а сам поспешил в Хартфилд, так как мне не терпелось услышать ваше мнение. Я надеялся, что, может быть, вас удастся уговорить присоединиться к ним и поделиться своими соображениями на месте. Оба они хотели, чтобы я передал вам их пожелания. Для них не будет больше радости, чем ваше согласие пойти со мной туда. Без вас они не справятся.

Эмма испытала величайшую радость оттого, что ее зовут для такого рода совета, и, оставив мистера Вудхауса поразмышлять обо всем на досуге, пока ее не будет дома, двое молодых людей без промедления отправились в «Корону». Там ждали их мистер и миссис Уэстон, они рады были видеть Эмму и получить ее одобрение. Каждый был очень занят и очень счастлив по-своему, миссис Уэстон пребывала в некотором замешательстве, а ее супруг находил все просто превосходным.

– Эмма, – сказала миссис Уэстон, – обои хуже, чем я предполагала. Посмотрите! Видите, местами они ужасно засаленные, а деревянные панели пожелтели и в невообразимо жалком состоянии.

– Дорогая, вы слишком дотошны, – возразил ее муж. – Какое все это имеет значение? Уверяю вас, никто ничего не заметит. При свечах здесь будет казаться так же чисто, как в Рэндаллсе. Когда мы собираемся здесь играть в карты, никто и не смотрит ни на обои, ни на панели.