Танковые асы вермахта - Ганс Шойфлер

Чтобы сдержать русскую танковую атаку, на местности была хорошая позиция, но она находилась у правого фланга участка обороны батальона. По всей видимости, неприятельский авангард двигался в том направлении. 1-я рота была задействована там аналогичным образом. Она получила приказ перекрыть дорогу врагу. Другую роту удалось перебросить на неприятельский фланг. Радиосвязь с ротами наконец заработала. С командного пункта близ продолжавшего гореть командирского танка был прекрасный обзор. У Буркхардта и у меня была только одна мысль: батальон должен справиться с критической ситуацией.

Бой был в полном разгаре. Звуки выстрелов танковых пушек мешались с артиллерийской канонадой. Командиры рот привыкли к тому, что у микрофона Буркхардт. И тут на своем боевом «козле» появился командир дивизии, генерал фон Заукен. Я доложил о смерти фон Кёсселя, в результате чего приказы теперь отдавал я. В ответ меня тут же словно окатили ушатом холодной воды:

– О чем вы думали, задействовав мои танки в стороне от сектора обороны дивизии и корпуса, когда они мне самому срочно необходимы?

Я обнаружил, что контакт с моторизованной пехотой оказался потерян, а обстановка на участке дивизии в целом была немногим яснее.

Генерал взял с собой легкий взвод и двинулся вперед, чтобы проверить положение дел на позициях мотопехоты. С великолепной уверенностью и спокойствием он собрал людей, реорганизовал подразделения и лично направил их на соответствующие позиции. Я получил известие о том, что убит и командир 12-го полка, полковник фон дер Дамерау. Полковой и батальонный штабы были захвачены в плен.

Нашему генералу удалось сплотить главную линию обороны. Посреди русских он вылез из «козла» и лично схватил одного «зеленого» товарища. Он хотел знать, с кем он сражается. Иван не проявил ни малейшего почтения к нашему начальству и прострелил дыру в его полевой фуражке. Генерал сказал лишь одно:

– Эти ребята нисколько не уважают немецкого генерала.

По-видимому, он согласился с тем, каким образом я повел в бой танки, поскольку его приказы не коснулись действий 1-й роты, которая продолжила сражаться на соседнем участке передовой. Он даже направил ей в качестве подкрепления батальон мотопехоты.

В ходе боев этого дня я в соответствующий момент сообщил в роты, что командира больше нет с нами. Ни один из прорвавшихся в тот день неприятельских танков не остался невредимым. У нас потерь больше не было; мне не пришлось поработать врачом. С приближением дня стало спокойнее.

Батальон сражался так же успешно, как и всегда. Он отразил наступление противника; было подбито 78 русских танков. Выстрелом из танкового орудия даже удалось сбить вражеский самолет, когда тот начал пикировать, чтобы атаковать один из наших танков. Но батальон потерял лучшего воина, Детлева фон Кёсселя. День начался серым туманом и грохотом сражения; в дыму боя взошло красное солнце. Русское контрнаступление против операции «Цитадель» провалилось – по меньшей мере на нашем участке.

23 июля. Днем мы предали нашего мертвого командира, Детлева фон Кёсселя, русской земле рядом с купами цветущих на краю поля кустов. Генерал фон Заукен произнес от всего сердца:

– У меня такое чувство, словно погасла звезда!

Лучше, чем он, и не скажешь на похоронах. После капеллана я от всего сердца произнес речь о своем друге и товарище. Говорить было трудно. Другим было не проще. Детлев фон Кёссель любил голубые васильки. Его гроб мы украсили ими.

Командиры рот попросили меня пока что возглавить батальон, поскольку никто не хотел оставлять свою роту в таких обстоятельствах. Мы пошли к командиру дивизии с нашим общим решением. Тот много говорил о духе полка, и мы все были в этом отношении едины: преемником должен стать кто-то из полка. Нам приходила на ум только одна кандидатура – майор Фриц Шульц. На тот момент он находился в Париже, проходя обучение на курсах командиров батальона. Мы хотели, чтобы нашим командиром стал именно он. Но мы узнали, что замену уже запросили из офицерского резерва армии. Мы делали все от нас зависящее, чтобы это назначение не состоялось. Я был на переднем крае этой борьбы, следя за тем, чтобы не было принято неправильное решение и человек не из нашего полка не был назначен командиром «медведей».

В то же самое время мы непрерывно вели бои, можно даже сказать, по всему фронту. Танковые роты часто придавали различным дивизиям. Ведение боевых действий с разумным применением танков вместе с пехотными дивизиями было для меня самой трудной задачей, поскольку пехотные стратеги считали, что они значительно превосходят молодого батальонного врача в том, что касается танковой тактики.

Наконец через две недели прибыл наш майор Шульц. Я смог передать батальон ему и вернулся к исполнению своих обязанностей главного батальонного врача.

Городище

Ганс Лютер, обер-фельдфебель медицинской службы 1-го батальона 35-го танкового полка

Почему маленький провинциальный городишко именовался Городище, я не скажу. Проблемы назревали там в течение нескольких дней. До нас доходили слухи, что русские сосредоточили там мощные силы танков и пехоты. Мы были предупреждены и находились в состоянии боевой готовности день и ночь. Наступление русских началось на участке 33-го моторизованного полка, уже потрепанного в предшествующих боях. Поэтому неудивительно, что русским удалось прорваться, поскольку на их стороне к тому же было явное численное превосходство. Великолепная мотопехота вступила в оборонительный бой, но на сей раз вся отвага оказалась напрасной.

Я помогал оказывать медицинскую помощь раненым 33-го моторизованного полка военному фельдшеру доктору Штокмайеру, поскольку многие врачи погибли. Мы организовали временный медицинский эвакуационный пункт для раненых в одном из первых домов деревни.

Над входом развевался флаг Красного Креста, чтобы напомнить товарищам, направляющимся в тыл, откуда забирать раненых. Лежащие повсюду на импровизированных кроватях раненые стонали, и с каждым часом их становилось все больше. Ждали автомобили, чтобы доставить бедолаг в главный пункт эвакуации раненых. И тут… раздался скрежет гусениц прямо перед нашим домом. Я быстро выбежал в дверь… От неожиданности у меня перехватило дыхание. Это был русский танк T-34. Я увидел, как танк за танком с пехотой на броне приближаются к нам. Первый выстрел потряс наш дом. В небо взметнулись земля и обломки. Раненые почувствовали нависшую опасность и умоляли нас достать машины, которые смогли бы эвакуировать их отсюда в последний момент. Мы попытались успокоить их, хотя сами почти потеряли надежду. Кроме нас, в деревне было много пехоты.

В это время тридцатьчетверки подошли к окраине деревни, и русская пехота слезла с брони. Мы попытались спрятать раненых и спрятаться сами. К счастью, в нашем доме был погреб, и мы скрылись в нем, в то время как осколочные снаряды русских рвались возле дома. Земля сотрясалась под гусеницами танков. Хорошо, что опытный доктор Штокмайер не потерял самообладания. В подобных ситуациях это всегда лучшее лекарство.

Снаружи стало чертовски тихо. Только иногда раздавался грохот разрыва снаряда крупнокалиберной артиллерии. Настало время выяснить ситуацию. Я не мог поверить своим глазам. В полях стоял целый ряд горящих Т-34, в которых детонировали оставшиеся боеприпасы. Другие Т-34 спешно отходили назад, словно за ними гнался дьявол. Сопровождающая пехота бежала за ними.

Я вернулся к раненым, чтобы сообщить им хорошую новость и избавить от дополнительных тревог.

И снова мимо нашего дома прогрохотали танки, но на сей раз это был наш 1-й батальон. Я попросил первый экипаж связаться по рации и найти машины, чтобы отвезти раненых в тыл. Вскоре после этого они прибыли, и пережившие испытания товарищи в ближайшее время могли рассчитывать на дальнейшее лечение в полевом госпитале.

Как могло это чудо произойти? Наш доктор Шульц-Меркель, всегда бывший на острие критических ситуаций, инициировал немедленную контратаку, когда увидел прорвавшихся русских. Мотопехоте удалось снова занять деревню без больших потерь. Говорят, в том бою добрый доктор лично подбил несколько тридцатьчетверок (чудо, как обычно в германских военных сказках. – Ред.). За свою отвагу он был награжден Золотым Рыцарским крестом за военные заслуги. Никто не мог поздравить его с наградой так тепло и искренне, как раненые и мы.

Танковый механик в беде

Петер Оберхубер, обер-ефрейтор 3-й роты 35-го танкового полка

Лето 1943 года. После крупного наступления русских в августе нас перебросили под Новгород-Северский. Это был район, который мы помнили со времен нашего наступления 1941 года и оборонительных боев весны 1943 года. Обозы 3-й роты находились в перелесках недалеко от реки Десна. Танки вели тяжелые оборонительные бои между городами Севск и Середина-Буда, выдерживая натиск сильно наседавшего на них неприятеля.