Мрачные ноты (ЛП) - Годвин Пэм

Он помешан на контроле, но я предвидела это. За это я люблю его. Его дерзкий сквернословящий рот, а также его повелительный тон заставляют мои губы покалывать, а соски твердеть.

Распрощавшись с остатками самообладания, Эмерик не намеревается давать мне поблажек. В неистовом порыве, он хватает меня за волосы и резко подает мою голову вниз. Рвотный позыв не заставляет себя ждать, я пускаю слюни, хватая ртом воздух. Сладострастный стон вырывается из его груди, когда он начинает двигаться резче и проникать глубже, интенсивно двигая бедрами. Из моих глаз брызжут слезы, и я реально испытываю недостаток кислорода, крепче цепляясь пальцами за ткань его брюк.

Обе руки Эмерика лежат на моей голове, в то время как он прижимает мое лицо к своему паху, а его член упирается мне в горло.

— Черт подери, просто подними руку, и я остановлюсь, — хрипит он.

Мои руки свободны. Я могу поднять их в любую секунду, и Эмерик отпустит меня, прекратив эту пытку. Ощущение такой власти ломает что-то внутри меня.

Я не хочу этого. Всем своим нутром испытываю потребность в том, чтобы он имел мой рот: неистово, жестко, как ему вздумается. Возможно, это все от того, что Эмерик и так долго сдерживал себя, держал себя в узде ради меня, и таким образом я стремлюсь отблагодарить его. А может быть, просто жажду этих ощущений — чувствовать, что я всецело принадлежу ему и растворяться в нем.

Массивная головка, долбящая заднюю стенку моего горла и раздражающая дыхательные пути, реально делает мне больно. Мои миндалины ничто иное как ноющая от боли воспаленная плоть. Эмерик следует лишь своим желаниям, но мне нравится это, и я тоже жажду этого, как совсем не порядочная женщина.

Я и не была никогда порядочной, я порочна, как и Эмерик, и это болезненное удовольствие. Он стремится трахнуть меня так глубоко, насколько это возможно, потому что в его руках сосредоточена вся власть надо мной, и он тот мужчина, которого я жажду самым извращенным, самым пугающе прекрасным образом.

— Просто... Подними... Свою чертову... руку.

Его слова чередуются с неистовыми резкими толчками в моем рту.

Мои ногти впиваются в его бедра. Безмолвная мольба. Не останавливайся.

Хватка в моих волосах крепчает, его бедра двигаются размашистее, ноги дрожат, а дыхание выходит из-под контроля. Как только начинаю ловить себя на мысли, что больше не вынесу, натиск стихает. Эмерик замедляет свои толчки, двигаясь плавно, поглаживая мои волосы и наполняя мой рот своим семенем.

Тело Эмерика содрогается, и он выдыхает мое имя, которое эхом отдается от стен.

Я ощущаю силу. Растворяюсь в ней. Его руки дрожат, и я переплетаю наши пальцы воедино. Он мой.

Глава 32

АЙВОРИ

— Это еще что? — спрашиваю я на следующее утро, щурясь от слепящего солнца и шагая к незнакомой мне машине, припаркованной у дома Эмерика.

Он выходит из дома следом, обгоняя меня.

— Это Порш Кайен.

— И? Почему он здесь? — Я была уверена, что он отвезет меня в клинику на своем мощном авто. — Откуда он взялся?

На своих сильных ногах он спешит к белому спортивному автомобилю, его восхитительная задница в джинсах с низкой посадкой радует глаз. Чирикнув брелоком, Эмерик распахивает водительскую дверцу, а затем поворачивается ко мне и застывает в позе победителя, скрести руки на груди.

Футболка обтягивает его рельефные бицепсы и широкие плечи, а джинсы подчеркивают внушительную выпуклость между ног. Без зазрения совести мой взгляд блуждает по его телу, и лукавая улыбка вырисовывается на моем лице, когда я вспоминаю, как его набухший член вторгался в мое горло минувшей ночью.

— Посмотри на меня. — Тон Эмерика звучит слегка сурово, побуждая меня поднять глаза. — Его доставили сегодня утром.

Я прикусываю губу. Было бы лучше, если бы этот автомобиль предназначался не мне.

— Мне казалось, ты предпочитаешь прожорливые американские тачки.

Его голубые глаза чарующе блестят на солнце.

— Ты права. Но это один из самых безопасных автомобилей на рынке.

Проклятие, это действительно мне. Очередной совершенно неуместный подарок. Теперь я понимаю, зачем он интересовался в начале недели, есть ли у меня водительские права.

— Спасибо, но не стоит...

— Это не обсуждается.

— Эм, но... Мне сложно объяснить свой обновляющийся гардероб в школе. А тут машина? Нет уж. — Я встаю в позу с руками в боки. — Верни его.

— Нет. — Он бросает ключи в мою сторону.

Я позволяю им упасть на подъездную дорожку под моими ногами и одариваю Эмерика ехидным взглядом.

Его челюсть заметно напрягается.

Дерьмо. Это заставляет меня нервничать.

Сцепив руки за спиной, он медленно движется в мою сторону, размеренными шагами, не сводя с меня взгляда.

Дерьмо дерьмовое. Опускаю руки по швам и осматриваюсь по сторонам. Дом скрывает нас от оживленных улиц. Высокие раскидистые дубы служат живой стеной, ограждающей нас от соседних участков. Не могу сказать, что меня пугает перспектива остаться с ним наедине, когда он на взводе, хотя может так оно и есть. Но любое проявление страха приглушается сводящей с ума политикой «владеть-подчиняться», которая превосходно укоренилась между нами.

Но это вовсе не значит, что я обязана принять его подарок. Я бросаю взгляд на ключи.

— Не отводи глаз!

Мой взгляд фокусируется на идеальных чертах его лица и пульсирующей жилке на лбу. Минуло уже несколько дней с тех пор, как я заставила его закипеть, но я прекрасно помню, как он выглядит в такие моменты. Когда Эмерик кружит вокруг меня, все во мне одновременно трепещет и сжимается, и я замираю в ожидании удушающей хватки на моем горле или смачного шлепка по заднице. Может, он, наконец, трахнет меня? Прямо здесь, при свете дня. Я бы приветствовала, что угодно из этого или даже все вместе. После моего переезда сюда я нахожусь в настолько возбужденном состоянии, что с легкостью могла бы прямо сейчас раздеться и накинуться на него.

Эмерик останавливается позади меня, не касаясь, но достаточно близко для того, чтобы его дыхание скользило по моим волосам.

— Мои пальцы были в твоем влагалище, мой член был у тебя во рту, твой вкус ощущался на моих губах. Я единственный мужчина на свете, который знает, насколько ты прекрасна, когда бьешься в экстазе. Все эти веснушки на твоих бедрах, все эти звуки, которые ты издаешь во сне, страсть, которую ты разжигаешь во мне, когда играешь на фортепиано, — абсолютно все в тебе бесценно и неподражаемо, поэтому я намереваюсь облачить тебя в самые шикарные наряды и усадить за руль самого безопасного автомобиля. И ты отблагодаришь меня за все своими восхитительными губками, которые сомкнуться вокруг моего члена, как только ты вернешься домой.

С каждым его словом мое сердце намеревается вырваться из груди, а дыхание сбивается с ритма.

— В этом весь я, Айвори, и ты важная, самая значимая часть меня. — Он делает паузу. — А сейчас наклонись.

От его тона мои колени дрожат. Я тянусь к черным туфлям на моих ногах, и дизайнерские джинсы врезаются в мои бедра. На мне джинсы с низкой посадкой? Прямо сейчас его взору открылся весьма нечестивый вид на мою задницу.

Его ладонь приземляется на мою задницу с такой силой, что у меня перехватывает дыхание, и я падаю вперед. Но рука Эмерика обхватывает меня за талию, удерживая, а вторая рука ложится на спину, не давая разогнуться. Господи Иисусе, моя задница просто горит. Жар распространяется по телу, пульсируя в моих венах и концентрируясь между ног.

Он гладит место ушиба, которое прикрыто плотной тканью кармана моих джинсов.

— Подними ключи.

Удерживаемая его рукой, я подхватываю брелок с ключами с мощеной мостовой.

Затем Эмерик хватает меня за руку и ведет к машине.

— Я бы разукрасил твою дерзкую задницу, если бы ты не собиралась продемонстрировать ее доктору. — Мы останавливаемся у водительской дверцы. — Руки на крышу.