Камера! Мотор! Магия - Катерина Кравцова

переходя от торга сразу к принятию. Ну действительно, если мы ничего не можем поделать, остается посмотреть, как все осуществится само, без нашего активного участия. Герцог тоже, видимо, проникся кошачьим отношением к событиям, и со вздохом некоторого облегчения растянулся на ковре.

— Я собираюсь вздремнуть, — объявил он. — И тебе, леди, советую поспать тоже. Кто знает, что ожидает нас этим вечером… а может, и ночью.

Это был хороший совет: пришлось мне обнять кота и тоже погрузиться в полудрему. Снаружи шумели нуриты, галдели о чем-то, потом пели, потом затихли. И я уснула. Проспали мы несколько часов, и мне за это время не приснилось ни единого, даже самого крошечного и смутного, сна. Зато, когда в шатер скользнула одна из нуритских женщин, и тихонько встряхнула меня за плечо, я проснулась бодрой и прекрасно отдохнувшей.

— Госпожа, ата Кадир зовет вас, говорит, все готово, — шепнула нуритка. — Вставайте, вам пора.

— Вставай, госпожа, — раздался из полумрака насмешливый голос его светлости. — Нас ждет исполнение желаний!

— И указание пути, — подхватила я, очень довольная оптимистичным настроем Джемса.

Иногда он слишком уж быстро поддавался унынию, но тут вовремя взял себя в руки. И хорошо, а то ведь неизвестно, что ожидало нас сию минуту, за пестрым пологом шатра, под наблюдением солнца, уже опускающегося за горизонт.

Глава 28. Красная нить

Когда мы выбрались из шатра, красный диск уже коснулся краем земли, и в воздухе ощутимо похолодало. На краю оазиса нуриты развели костер, который горел не слишком ярко, но ровно и сильно. Кадир шагнул навстречу нам, оглядел, как заботливый папаша, и улыбнулся:

— Вижу, вы отдохнули. Теперь мы можем совершить обряд, а затем я укажу вам дорогу, госпожа.

Мы закивали, даже Велизарий, маячивший поблизости, согласно муркнул.

— Господин, подойдите ко мне, — откуда ни возьмись, в голосе нурита зазвучали повелительные нотки. — Смотрите в пламя и думайте о своем желании. Думайте во всех подробностях. Представьте, будто уже получили то, чего просите. Как вы распорядитесь даром судьбы? Смотрите и думайте, господин.

Джемс, как под гипнозом, уставился в огонь и замер. Длилось это оцепенение так долго, что я и сама поневоле принялась раздумывать о том, как мы найдем наконец кристалл и карту, и что станем делать после этого. Костер, не иначе, загипнотизировал и меня, — я так размечталась, что очнулась только от резкого звука бубна в руках одного из нуритов.

Он отбивал резкий, отрывистый ритм, в начале медленный, затем становившийся все быстрее. Сквозь ритм постепенно прорастала мелодия, она звучала глухой страстью и призывом чего-то неназываемого. Может, так нуриты звали тех, кто исполняет желания, прийти и послушать, о чем просят смертные. Кадир поднял голову к темнеющим небесам и запел, — его низкий, звучный голос чудесно перекликался с бубном, все быстрее танцующим в руках другого нурита. Жаль, что я не понимала ни единого слова, но и так действо было завораживающим, магическим, как ничто другое.

На высокой ноте музыка оборвалась, замолчал и Кадир. Он медленно опустил голову, выходя из транса, на миг прикрыл глаза, а потом повернулся к герцогу, все еще смотревшему в костер.

— Высшие ответили на твое желание, господин. Они берутся исполнить то, чего ты хочешь, и возьмут за то обычную плату. Протяни левую руку ладонью вверх. И ты, госпожа, сделай то же самое.

Мы одновременно протянули нуриту руки, он извлек из-за пояса нож, хищно сверкнувший лезвием в сумерках, и одним плавным движением рассек нам ладони. От неожиданности я тихо ахнула, и Кадир снова чуть заметно поморщился от неуместности этого звука.

— Соедините ладони, уважаемые, пусть ваша кровь смешается и капли ее упадут в пламя, скрепляя ваш договор с высшими.

Мы сложили ладони в неловком подобии рукопожатия, и несколько капель нашей крови с шипением растворились в пламени. Кадир в это время неслышно шептал что-то над нашими руками, и может быть, именно от его шепота кровь остановилась почти сразу. А когда она остановилась, нурит едва ли не из воздуха извлек два отрезка шерстяной красной нити, и повязал по одной из них каждому из нас на пострадавшие конечности.

— А нитки зачем? — да, знаю, мне лучше было бы промолчать.

Но моя уникальная способность лезть во все без спроса и тут не подвела. Кадир еще раз взглянул в небо — подозреваю, затем, чтобы я не увидела свежей порции неодобрения в его глазах.

— Я упоминал, прекраснейшая, что вы с этим господином связаны волею высших. Красная нить будет напоминать вам об этой связи. Если у одного из вас нить порвется, — это будет означать, что другой ушел, или скоро уйдет, за смертный предел.

Вот тебе и раз. Тонкая шершавая нить тут же показалась мне тяжелее настоящих кандалов, — такая прочная связь нешуточно пугала. Но вот его светлость выглядел довольным, и… да, и успокоенным, словно ему пообещали надежную и крепкую защиту от всех на свете напастей.

— Что ты улыбаешься, как будто наркоты нюхнул? — раздраженно полюбопытствовала я, потирая саднящую ладонь.

— Наркоты? — ну, конечно, так мне и надо.

— Господи, до чего ж у тебя пытливый ум! Наркота, наркотики, — это вещества, изменяющие сознание. Очень похоже, что ты принял нечто подобное. Понятно?

— Понятно, — герцог смотрел укоризненно. — Ты опять сердишься на то, что оказалась… слишком близко ко мне? Или что я чересчур приблизился к тебе?

— Обсудим это в другой раз, — я уже шипела не хуже дипсы из Великого леса. — Если ты забыл, напоминаю: это только половина положенных нам на сегодня обрядов. Заказ на исполнение желания у тебя, слава богу, приняли. Но мне пока не указали дорогу. Верно, почтенный Кадир?

Нурит наблюдал за моим раздражением с философским спокойствием, — видно, понял, что я не угомонюсь, и решил просто молча терпеть закидоны иномирной нахалки. На мой задиристый вопрос он приглашающе указал на свой шатер.

— О вашей дороге, госпожа, лучше говорить без свидетелей. Пойдемте, карты покажут вам, куда идти. Хотя, не будь я Кадир ан-нурит, думаю, из одного упрямства вы способны двинуться в сторону, обратную той, что я вам укажу.

Я пристыженно замолчала, и только еле заметно дернулась, когда рука Джемса успокоительно прошлась по моему плечу.

— Я буду рядом, — пообещал он, основательно усаживаясь возле шатрового полога. — Я не оставлю тебя одну, Алиона.

Во мне что-то шевельнулось, — может быть, благодарность к мужику, который, невзирая на собственные страхи, приготовился беречь меня от моих. Или что-то другое, о чем я не собиралась думать прямо сейчас, когда высшие силы готовы были сообщить мне нечто