Волхв-самозванец - Алексей Зубко

— Проходите в дом.

— Царь-надежа не велел, — начал было один из стрельцов, но под моим взбешенным взглядом сник и поспешно отступил в сторону. Кому охота спорить с волхвом, да еще и возможным зятем царевым?

Кузнец вошел в дом и замер словно изваяние, в изумлении уставившись на царя.

— Положи ребенка на кровать, — приказал я, пинком выводя его из ступора. — Какая змея его укусила? Когда? Где?

Медицинского образования у меня нет, но курсы первой помощи я прошел два раза. Первый раз в школе, на уроках начальной военной подготовки, а второй — устраиваясь вожатым в лагерь. Пионерский, разумеется. Так что остатки знаний в моей голове сохранились. Правда, ужасно перепутавшись со сведениями, почерпнутыми из различных литературных произведений.

— Помогите… помогите… — гладя ребенка по голове, непрерывно повторяет мать.

Стрельцы тоже вошли в избу и замерли за спиной царя Далдона.

Стараясь не отвлекаться на посторонние вещи, я развернул ворох грязного тряпья и обнажил ужасно распухшую ногу ребенка. Мальчик застонал, но так и не пришел в сознание. Под слоем жеваных листьев подорожника я сумел рассмотреть две крохотные черные точки — следы от змеиных зубов.

Ой как плохо! Ребенку бы врача, а не такого шарлатана, как я. В моем мире от укусов змей существуют вакцины, а здесь…

— Помоги-и-ите…

— Кто разрешил без моего повеления? — гневно выкрикнул царь-надежа, сердито топнув ногой.

Вакула грохнулся на колени, норовя облобызать царские сапоги.

«Что же делать?» — взвыла от отчаяния душа. Оторвав кузнеца от царских сапог, я спросил:

— Какая это была змея, ты знаешь?

— Вот такая, — развел руки Вакула.

Проглотив гневный крик, я подошел к вопросу с другой стороны:

— Давно укусила?

— Да уже почитай совсем темно было.

— Где это случилось?

— В огороде. Савушка до ветру вышел. Слышим крик, плач, я туда — шипит проклятая. Огрел камнем — да только поздно, успела укусить…

— Так ты ее убил?

— Убил, змеюку.

— Так бегом за ней, принеси сюда.

Дважды повторять не пришлось, только пятки мелькнули да затрещала дверь, распахнутая ударом мощного плеча.

— Помогите…

В таких условиях от укуса ядовитой змеи может помочь либо чудо, сотворенное кудесником, за которого я себя выдаю, либо своевременная помощь: рассечь ранку и отсосать отравленную кровь. Избежать проникновения яда в кровь уже не удастся, а вот чудо…

— Помогите…

— Помогу, — говорю я, проворно перетягивая тряпкой укушенную ногу, чтобы не дать яду распространиться.

Женщина обвила мои колени, едва не опрокинув меня на пол. Далдон, гневно сверкая очами, от расстройства налил себе очередную чашку чаю и приналег на кулинарные шедевры бабки Яги. Ворвавшийся как смерч кузнец сунул мне под нос змею:

— Принес.

На первый взгляд обыкновенная гадюка, местами расплющенная, со свисающими клубками кишок и ползающими по ним муравьями.

— Положи ее на лавку.

Кузнец послушно садится. Я кладу ему руку на плечо и говорю:

— Я попытаюсь спасти мальчика, но для этого нужно осуществить древний магический обряд.

— Помогите…

— Для проведения обряда мне нужно спокойствие и совершенно не нужно постороннее присутствие. Так что бери жену и идите домой. Я сам приду, как только обряд завершится. Дня через два. Может, и больше. В это время никто посторонний не должен меня беспокоить. Понятно?

— Да-да.

Поцеловав ребенка в лоб, они удаляются, а я обращаю свое внимание на царя:

— Извините, царь-батюшка, но нашу встречу придется перенести на другое время.

Страх мерзкими холодными лапками щекочет мне спину. Далдон запросто может отправить на плаху, но ребенок… Не зверь же царь?

— Подать карету, — приказал самодержец. И стрельцы выскочили во двор. Откуда тотчас донеслись их крики и недовольное ржание коней.

Ребенок на кровати застонал, жадно хватая воздух пылающими губами.

— Хороший ты человек, волхв, — рассовывая плюшки по карманам, изрек царь Далдон. — Я рад, что тебя не казнили. Хорошим мужем Аленушке будешь. И мне опорой, а не лизоблюдом, на царствие метящим.

Развернулся и ушел, осторожно прикрыв за собой дверь. Я лишь рот открыл от удивления. Царь оказался на удивление человечным. Не ожидал я от него этого, не ожидал… Из-под кровати выбрался кот-баюн, попытался шмыгнуть из комнаты.

— Ты куда?

— Сам ведь сказал…

— Останься. Прокоп!

Домовой вылез из-за сундука. В окне мелькнула отъезжающая царская карета.

— Мне нужна ваша помощь.

— Что делать? — за двоих спросил домовой.

— Заприте двери, занавесьте окна. Чтобы никто не смог войти или заглянуть сюда.

— Мы мигом.

Пока мои сказочные друзья занимаются выполнением моей просьбы, я складываю останки змеи в лубяное лукошко, из которого вытряхнул сушеную смородину, и накрываю их куском бересты.

— Фу, какая гадость.

Подхожу к кровати, и тут вижу примостившегося на окне комара. Крупного, с раздувшимся до безобразия брюшком. Кровопийца!

Беру полотенце. Хлоп! И только кровавое пятно на месте моего ночного мучителя.

— Все. Закрыли, — докладывают кот и домовой.

— Вот и хорошо, — беря ребенка на руки, говорю я. — Возьмите вон то лукошко — там дохлая змея и откройте лаз в подвал. Мы отправляемся в мое время.

— Я открою, — вызывается кот-баюн добровольцем, не оставив Прокопу выбора.

Мы спускаемся в подвал. Я с мальцом на руках первым, за мной домовой с останками змеи, и последним Василий, закрывший за нами люк.

Подходим к двери с надписью: «РОДИНА МОЯ. СОВРЕМЕННОСТЬ».

От запоздалой мысли холодеет в груди. А перенесется ли ребенок в наш мир? Что если…

Но шаг уже сделан, и дверь хлопает за моей спиной. Умирающий от яда мальчик по-прежнему стонет у меня на руках. Кот Василий открывает дверь, и мы выходим в подвал, расположенный в моем родном времени, где добрые Айболиты изобрели кучу полезных лекарств.

Лукошко сменилось семилитровым пластиковым ведром, на дне которого находится необходимая для опознания тушка ядовитой гадины. Остается только надеяться, что еще не поздно.

Глава 32

ВНУЧАТЫЙ ПЛЕМЯННИК ИЗ ДАЛЕКИХ КРАЕВ

Случайных чудес не бывает. Все чудеса хорошо спланированы и заранее подготовлены.

— Ну-с, молодой человек, рассказывайте.

— Что рассказывать? — Я разглядываю пачку рецептов, зажатую в руке.

Заведующая отделением сняла очки, протерла стекла уголком халата, посмотрела на свет и, удовлетворенная результатом, вновь водрузила их на нос. Бледно-голубые глаза, увеличенные мощными линзами, скользнули по мне, словно по части интерьера, и принялись изучать вновь заведенную медицинскую карточку.

— Все по порядку. Фамилия, имя, отчество?

— Чьи?

— Ну не мои же?.. — возмущается заведующая, вооружившись авторучкой.

— Мои? — от нервного напряжения я явно утратил способность логически мыслить.

— Пациента.

— Ой! Извините. Что-то я совсем… — Какая фамилия? Я и имени-то его не знаю. Впрочем, какая разница. Главное — не забыть самому. Что же придумать? А… О! — Пишите. Ковалько Аркадий Иванович.

— Фамилия заканчивается на букву «в»?

— Нет, без «в».

— Аркадий Иванович, — повторяет заведующая, старательно выводя буквы на пожелтевшем от времени бланке, оставшемся еще с советских времен.

Свое имя я точно не забуду.

— Дата рождения?

— А…

Пригладив крашеные волосы с проблескивающей у корней сединой, доктор выжидающе смотрит на меня.

Значит так, парнишке на вид лет восемь-десять. Это значит…

— Первое, ноль четвертое, девяносто пятого. В смысле, тысяча девятьсот девяносто пятого.

— Разумеется. Место проживания?

— Наверное, лучше указать мой адрес.

— Ребенок проживает с вами?

— Временно. Он не местный.

— А кем вы ему приходитесь?

— Дальний родственник. Через три колена… Я и сам порой путаюсь, кто кому кем приходится.

— Документы какие-нибудь есть?

— Да нет.

— Почему?

— Понимаете, как все получилось. — Сунув рецепты в карман, я пускаюсь в пространное объяснение, излагая наспех сочиненную легенду. — Аркашины родители приехали еще месяц назад. Немного погостили и отправились в Николаев, проведать родню, а Аркашу оставили мне на попечение. На обратном пути должны заехать за ним, — и сразу домой. А тут вот такое дело приключилось…

— Хорошо же вы, молодой человек, присматривали за ребенком.

— Старался…

— Старались? В этих краях таких змей уже давным-давно не встречали. И где он только ее отыскал?

— У бабы.

— Вы что?! — От возмущения заведующая даже покраснела. — По своим подружкам с ребенком ходили? Чему вы его так научите? Всяким гадостям, порочности и разнузданности. А потом удивляемся: куда нация катится? Сплошь наркоманы, тунеядцы, девки бесстыжие. А потом болезни всякие нехорошие…