Дерево не выбирает птиц - Юлия Андреева

Может, лучше вернуться и попытаться вселиться в кого-нибудь из слуг или самураев Арекусу? Нет, поздно. Лесок, сгоревший замок, кривое, точно серп, озерцо, стайка людей, только не Арекусу… Будда помоги, только не в Арекусу, иначе все пропало.

Юкки резко пошла на снижение, пытаясь определить спину, на которой вдруг замаячат круги мишени. Вот вспышка на одном, на другом, рядом с Арекусу женщина, так может… нет, мишень ослепила ее и вдруг прилепилась к спине скачущего во весь опор воина. Юкки взвизгнула и устремилась за ним.

— Папа, это, кажется, к тебе. — Марико приложила ладонь к глазам, защищая их от солнца. — Вот как несется, словно горные духи гонятся по его следам. Что это его так всполошило?

— Это десятник Фумихиро. — Ал нахмурился. — Постой в сторонке, родная. Мне нужно поговорить с ним о мужских делах.

— Ну, папа… — Марико была недовольна. — Хочешь, чтобы я шла с тобой на смерть, и не доверяешь…

— Стой здесь, я сказал.

Он вышел навстречу Фумихиро. В то время как готовые к чему-то подобному самураи встали перед Марико, словно охраняя ее от неведомого зла.

— Грюку-сан, Субаро принес срочное донесение, ваша дочь… — Десятник одним прыжком соскочил с коня и вдруг неуклюже грохнулся о землю.

— Что моя дочь? — Ал присел рядом с пострадавшим самураем, пощупал жилку на шее, Фумихиро был жив. — Что передал тебе Субаро о Марико? — Он старался говорить тише, почти шипел. Оглянулся на самураев, все еще стоящих живой стеной между ним и дочерью.

Фумихиро открыл глаза.

— Ты в порядке? Что узнал Субаро? Ну?

— Арекусу-сан, простите меня. — Фумихиро сел, хлопая глазами на своего начальника.

— Не за что прощать, старый дурак. Что сказал тебе Субаро. Что-то важное, раз ты так несся.

— Арекусу, я… — из глаз десятника потекли слезы, — я…

«Черт, опять вселилась в мужика!»

— Что ты хотел сказать Фумихиро, забыл, что ли? — Алекс терял терпение.

«Фумихиро — десятник и личный друг Арекусу. Еще хуже, такого он мне, пожалуй, не простит. Нельзя начинать жизнь с убийства друга». Юкки вздохнула широкой грудью десятника Фумихиро и покинула сразу же обмякшее тело.

— Фумихиро-сан! — вскрикнул Ал, а Юкки резко пошла вверх, чтобы сделать еще одну попытку и предстать перед Алом в теле какого-нибудь малозначимого крестьянина.

Поняв, что Фумихиро мертв, Ал велел погрузить его тело на одну из лошадей, и все вместе они устремились в обратный путь, в деревню, где должен был ждать их Субаро. Странно как-то умер старый Фумихиро, не на поле боя, не лишив сам себя жизни, а точно ребенок, выпав из седла.

Глава 11

Сиро — время действовать

Пропалывать огород и избавляться от дурных качеств — суть одно и то же. И в том, и в другом случае нельзя оставлять корней.

Марико в замке дайме не оказалось. Это стало понятно еще вчера, сразу же после взятия логова Мацукура Сигехару. Не было ее и в подвалах, не было нигде. Возможно, мама нарочно обманула его, спрятавшись где-нибудь у соседей, в любом случае теперь было уже поздно. Сиро позволил брату Матфею прикладывать к его синякам компрессы из чая. Сразу сделалось легче. Боль немного отступила, исчезло докучное жжение. Сам Сиро лежал на удобной циновке в чужом доме.

— Какой дурак приказал сжечь замок? — Тон, которым задавал вопрос Сиро, был спокоен, но внутри него читалось напряжение зажатой тетивы. Чуть-чуть что-то не по нему и… — В нем же можно было укрыться. А теперь?..

— От кого укрыться? — В комнату вошли братья Иоанн и Александр, оба недавно обращенные. За ними, боязливо озираясь и переминаясь с ноги на ногу, выглядывали еще с десяток односельчан.

— А вы считаете, что повелитель Нагасаки нас теперь по головушке погладит? — Юноша вздохнул. — Ну, входите уж, раз пришли. Или вы думали, что мы будем сидеть за этими стенами. — Он досадливо ударил кулаком в перегородку. Не сломал, но легкий прозрачный домик весь закачался. — Думать было надо. Теперь где новый замок искать? — Побитого Сиро и еще несколько человек доставили в дом мастера, шьющего форму для солдат даймё Мацукура Сигехару, что в ближайшей к замку деревне.

— А может, нам того, врассыпную по домам? — задал вопрос самый тихий из братьев во Христе горбатый Иосиф.

— Ага. Чтобы за наши провинности невинные люди отвечали? Неужели вы думаете, что когда сюда явятся солдаты сегуната и потребуют человека по три с каждого двора, никто не проговорится, что сделали это мы — христиане? Или вы считаете, что наша деревня вдруг может сделаться невидимой?

— За этот день к нам уже пришли три сотни крестьян из ближайших деревень и десяток ронинов, должно быть, из тех, что грабили в Синих горах, и скоро будет еще. — Не дослушав своего предводителя, запальчиво начал Савва. — Лучше умереть в бою, чем покорно встать на колени.

— В Синих, как же, знаю, знатные ребята, помнится, я бежал от них, земли не чуял, оба сандалия потерял, хворост разбросал. Страшно!

— В лес нужно уходить. — Сиро обреченно смотрел на свои руки. — Подальше от людей. Не то… Нужно ронинов ваших порасспросить, где есть ближайший замок, может удасться занять и засесть за стенами. Хотя все это… — Сиро был в отчаянии.

— Ронины прибыли и ждут встречи с вами. — Матфей склонился перед Сиро, коснувшись лбом татами. — И еще, отец Марк желает поговорить с вами.

— Сначала отец Марк, а затем ронины. — Сиро терял терпение, синяки снова разболелись. Хотелось просто завернуться в футон и спать, спать, спать…

— Отец Марк хочет говорить наедине.

— Да будет так. Ступайте, готовьтесь в дорогу. Иоанн, Иосиф, ваше дело приготовить продовольствие и одеяла, Арекусанудур и Матуфей — нам понадобится оружие.

— Иероним! — Отец Марк влетел, расталкивая уже уходящих крестьян. — Ты нашел Марико?

«Грюку-сан, ваша дочь…» Что же разузнал Субаро о Марико? Ал снова и снова воссоздавал в памяти последние минуты жизни своего десятника. Да. Вне всякого сомнения, он стремился выполнить приказ, оставив мальчишку в доме старосты, дабы Марико ничего не заподозрила. Но раз так, отчего же было чуть ли не кричать это свое донесение? Ведь ясно видел, что Марико рядом? Вот старый дуралей. Или не дуралей? Мог ли он не разглядеть Марико? Совершенно исключается. Во-первых, даже если бы он и не признал в спутнице Ала его дочь, что это женщина, за версту понятно, а женщина — значит, Марико. А при Марико велено молчать. Почему же он не отозвал его в сторону? Отчего понадобилось кричать, и эта странная смерть, словно какой-то дух сжал в кулаке его сердце. Странная смерть, странное поведение.