Взлет Андромеды (СИ) - Савин Владислав

Но вернемся к товарищу Эйнштейну. Ясно, что такие операции (да еще с политической целью) «с кондачка» не делаются. В их планировании и проведении задействованы разные оргструктуры и множество людей – но слабость этого механизма, что он больше заточен на работу по уже введенной программе. А для самого первого этапа, генерации идеи – толпа не нужна, тут уж простите за тафтологию, «даже тысяча младших научных сотрудников, одного Эйнштейна не заменят». Это очень хорошо понимают англичане, держась за свою систему «клубешников» – когда те, кого считают «своими», принадлежащие к самым разным Конторам, встречаются в сугубо неформальной обстановке, обмениваются информацией, находят какое-то решение – которое уже после подвергается проверке и при положительном вердикте, проводится в жизнь. И по моему убеждению, этого не хватало там СССР – где все было предельно замкнуто на официальные каналы с четкой иерархией. А здесь мы попробуем сыграть по сетевым правилам!

– Добро! – сказал Пономаренко – считай, что твоя идея вышла на стадию проверки. И если будет гарантия, что сумеем закинуть «утку» в газеты так, что к нам никаких концов, то… Посмотрим, что из этого выйдет!

Еще когда я к встрече с Елизаветой готовилась, было известно, что одной из тем беседы станет «под международный контроль» – затем и про слова Эйнштейна вспомнилось (его письмо сорок седьмого, и Пагуошский манифест уже после его смерти). И тут Валька заметил, между делом:

– А отчего здесь тот манифест должен быть тем же самым? Сам Эйнштейн может свое мнение поменять. Или мы – сейчас состряпаем донесение попа в ГПУ.[33] Отчего не?

Сам Валя наверное, и забыл – а мне запомнилось. И правда, а отчего не?

Ньюарк, штат Нью-Джерси. Отель «Ньюарк Либерти». Вечер 20 ноября 1955.

– Так это не вы его пристукнули?

– Я что, похож на гангстера? Просто информация оказалась не по силе даже для таких гениальных мозгов. Да и возраст, и здоровье…

– Тогда откуда взялся второй текст послания? Выдержанный в духе нашего – но все же отличающийся. И кто распорядился отправить его в газеты?

– Пока удалось установить, что здесь, в Ньюарке, в редакцию «Телеграфа» запечатанный конверт принес посыльный от «службы доставки Смита», есть тут такая контора. А им это письмо было отдано еще в марте, с сопроводительной запиской за подписью самого нашего гения – «передать по адресу в следующий день после моей смерти, если таковая последует в течение года». Поскольку криминала не усматривалось, и заплачено было по высшей расценке, у доставки не возникло никаких вопросов. Как не возникло их и в газете – с учетом имени автора и вполне приемлемого содержания текста: ничего противозаконного, никакой коммунистической пропаганды, а напротив, все во благо нашей страны.

– Однако же он отказался подписать нечто, очень похожее.

– Ну, мысли гения как и господа – неисповедимы. Тем более, если это было написано восемь месяцев назад. Тогда считал так – сейчас изменил свое мнение.

– То есть, вы считаете послание подлинным? И наш гений сам заблаговременно позаботился о публикации своего завещания – через каких-то своих друзей?

– Я считаю эту версию наиболее вероятной – пока не получим более подробную информацию. Поскольку не вижу, кто и какую выгоду может получить в данном случае.

– Лично мне очень не нравится, когда что-то происходит не по моей воле.

– Ну, абсолютную власть имеет лишь господь.

– К идеалу надо стремиться. Вы все же могли бы быть расторопнее, коль уже были на месте. Могли бы узнать и больше.

– Я все-таки ученый, а не тайный агент. И сегодня воскресенье – что тоже немаловажно.

– Вы могли хотя бы мисс Дюкас расспросить подробнее – на правах давнего друга. Если эта особа, доверенный секретарь нашего гения уже почти двадцать лет – то она должна была знать про эти письма!

– Она утверждает, что среди корреспонденции была и такая, которую Эйнштейн писал и отправлял лично.

– Ну так она все равно должна знать хоть что-то! Вытрясите из нее любые детали, за которые можно зацепиться. И имена – кто был у нашего фигуранта в числе особо доверенных!

– Как-то неудобно – когда тело еще не остыло.

– К дьяволу манеры – когда возможно, что это не выходка сумасшедшего гения, а начатая против нас игра, неизвестно кем, и с неясными целями!

Ответ советских ученых на «Манифест Эйнштейна».

Мы уважаем Альберта Эйнштейна, как одного из самых великих ученых в истории человечества. И помним, что он не единожды показывал свое дружеское отношение к СССР.

Но мы решительно не согласны с его тезисом, что «в нынешний атомный век государственный суверенитет является пережитком и подлежит если не упразднению, то далеко идущим ограничениям».

Сам же Эйнштейн в своей декларации признает, что американские «помощь» и займы «могут быть использованы в качестве орудия политики силы». Пишет, что это представляет реальную опасность, и что «мы все знаем, что политика силы рано или поздно неизбежно приводит к войне». Прямо указывает на «антинародность господствующего в Соединённых Штатах монополистического капитализма». Не отрицает неустранимые пороки капиталистической системы – что «влияние экономической олигархии на все области американской общественной жизни весьма сильно», что экономическая власть сосредоточена в руках этой олигархии, которая не обязана отчитываться в своих действиях перед обществом в целом. Он признаёт, что капитализм «не в состоянии предупредить безработицу» как массовое и хроническое явление, не в состоянии предотвратить экономические кризисы и обеспечить большинству народа достойный уровень жизни, или, как деликатно выражается Эйнштейн, «не в состоянии поддерживать здоровое равновесие между производством и покупательной способностью населения». Закрывает глаза на факты агрессии американского империализма против китайского и вьетнамского народов – «что касается политики американского правительства после окончания войны, то я не имею желания, не могу и не уполномочен оправдывать или объяснять её». И в то же время призывает, «ради сохранения мира», к фактическому подчинению всех стран и народом, американскому капиталу! Если якобы «наднациональная» организация, расположенная в США, и в которой США имеют главенствующую роль, будет в наш век научно-технического прогресса запрещать прочим странам развивать технологии, которые призвольно сочтет «опасными», если эта же организация будет распоряжаться всеми научными кадрами (все университеты во всех странах, подчинены и финансируются этой организацией, она же по своему усмотрению назначает профессоров, и воспитывает в студентах верность «интересам мира», а не своей страны) – то как это назвать, если не глобальным подчинением?

Эйнштейн считает, что при всех недостатках этого плана, «это будет лучше, чем атомная война»? Мы же видим логику – «если самим отдать бандиту все свое имущество, он больше не будет нас грабить». Или логику первобытных африканских племен – «если мы будем поклоняться крокодилу как своему божеству, он нас не сожрет». Или же, знакомую нам логику предателей в недавней войне – «немцы придут и всех накормят», «лучше рабство, чем Верден». Вот только жизнь показала – что тот, кто выбрал рабство, получил в итоге и рабство, и Верден, только на чужой войне и за чужие интересы. Разоружиться перед агрессором ради мира – что ж, американские индейцы могли бы рассказать, чем такое кончается!

Эйнштейн бесспорно, великий ученый. Но быть гением в открытии тайн природы, и быть первопроходцем, открывающем путь развития общества – это все же разные вещи. Гений, открывающий новые горизонты мироздания – может совсем не знать людей, вращаясь лишь в узком, привычном ему мирке, и имея весьма далекие от реальности взгляды на то, чем живет даже его сосед по квартире. Или же, сознательно не интересоваться этим. Гитлеровские преступники, кто изобретал «Циклон Б», проводил бесчеловечные опыты над заключенными в Освенциме, придумывал для бесноватого фюрера все более смертоносное оружие – после, на скамье подсудимых, клялись что думали лишь о чистой науке… может, кто-то из них и был искренен в попытке оправдаться.