Смерть в апартаментах ректора. Гамлет, отомсти! (сборник) - Майкл Иннес

Уклончивый ответ герцога свидетельствовал о том, что он колеблется:

– Честное слово, Макдональд, вот уж не знал, что вы знаток Шекспира.

– Шекспир, ваша светлость, был весьма искушен в садоводстве, и хорошему садовнику надлежит знать Шекспира. В пьесе, которую скоро покажут, садовые предметы упоминаются одиннадцать раз.

– Одиннадцать раз! Боже мой!

– Да, одиннадцать. Трава, фиалка, роза, червоточина дважды, шипы, прививка на стволе, плод с дерева, пальма и подрезанный в цвету – чего делать нельзя. Это все есть в новой книге профессора по фамилии Сперджен.

– Ах да, – неосторожно обронил герцог. – Сперджен… неглупый парень.

– Это очень талантливая дама, – сказал Макдональд.

Механизм империи Криспинов продолжал работать – мощно, точно и вездесуще. Мог ли Макдональд, победоносно завершив этот разговор, ощутить своим склонным к метафизике шотландским умом глубокую иронию, осознавая (несмотря на всем известную инертность герцога) присутствие всевидящего ока Криспинов?

Макдональд вышел на тропинку и направился к южной сторожке.

«Роллс-Ройс» резко затормозил. Лорд Олдирн поднялся во весь рост позади неподвижного шофера и театральным жестом приветствовал приближавшегося Джайлза Готта.

– Похоже, это замок Барклофли, ведь так?

Готт пожал ему руку и поклонился – ровно так, как кланяются малознакомым людям, имеющим влияние на короля. Затем он рассмеялся:

– Вон замок, сразу за деревьями.

– Одних только слуг с три сотни там, я слышал?

– Скоро туда съедутся три сотни гостей, насколько мне известно. В руках герцогини все обретает огромные масштабы.

– Садитесь, – с привычной властностью сказал лорд-канцлер. Когда «Роллс-Ройс» тронулся, он вздохнул: – Я боялся, что именно так все и выйдет. Анне всегда нужен большой холст. Это ошибка, которую никогда не совершал ее отец.

– А разве она не управляла стариком Диллоном?

– Думаю, да – как умная женщина может направлять гения. Она ограничивала его портретами, выбирала нужный момент для «капитуляции» перед Академией художеств и так далее. – Лорд Олдирн умолк. – По-моему, свою роль я знаю. А какая роль у вас?

– Я постановщик. И я построил сцену наподобие елизаветинской.

– Боже праведный! Где?

– В банкетном зале.

– Заплесневелая, сырая дыра. Значит, все очень серьезно: дерзкая постановка и трактовка Шекспира и все такое. Набежит толпа вашей ученой братии, а?

– К ночи слетится целая стая. Американец, кажется, уже там. Герцогиня никогда не серьезна до конца, но работает на удивление много.

– Анна всегда этим отличалась. Неделями работала взаперти, чтобы достичь сиюминутного совершенства – или, возможно, сиюминутного абсурда. Именно так она сюда и попала. Чем она занимается, костюмами?

– Ничего подобного. Она штудирует тексты. Раздобыла второе хортонское кварто и взяла у кого-то первое фолио. Ужасаюсь, если она в азарте начнет делать заметки на полях. Она также изучает сценическую традицию. На нее огромное впечатление произвели рассказы о Гаррике, особенно как он ведет первую сцену с тенью отца. Она чуть ли не наставляет Клэя по этой сцене.

– Наставляет Клэя! – хмыкнул лорд Олдирн. – Это пойдет ему на пользу. Добиться шумного успеха в роли Гамлета в Лондоне и Нью-Йорке – а потом получать наставления от какой-то женщины в любительской постановке. Зачем ему все это?

Этот неожиданный вопрос заставил Готта задуматься.

– Наверное, он поддался величию Скамнума, – наконец предположил он.

– Хм! – недоуменно произнес лорд-канцлер и тут же добавил: – А Элизабет? Как ей все это нравится? Наверное, лестно играть рядом с Клэем?

– Без всякого сомнения, – ответил Готт.

Какое-то время они молчали. Машина мчалась по подъездной дорожке. Им встретился Макдональд, учтиво приложивший руку к шляпе.

– А Тедди? – продолжил «допрос» лорд Олдирн. – Что думает Тедди об этом чрезвычайно разросшемся мероприятии?

Лицо Готта выразило неуверенность.

– Не совсем понимаю, что думает герцог по этому или иному поводу. Я ведь, как вы знаете, дальняя родня Диллонов, так что герцогиню я более или менее могу «просчитать». Но вот герцог ставит меня в тупик. Не хотел бы я вставлять его в роман, даже как второстепенного героя. Он вполне мил на средней дистанции, но весьма утомителен на ближней.

Ответом лорда Олдирна стало молчание. Затем он задал еще один вопрос:

– Вы разве пишете романы?

«Вот черт, – подумал Готт, – недаром ты выдвинулся из всех адвокатов Англии». Ответил он вежливо, но твердо:

– Под псевдонимом.

Однако не так-то легко было отделаться от любопытного лорд-канцлера.

– Под каким же? – не отставал он.

Готт сказал.

– Черт подери, детективы! Ну, полагаю, они вполне соответствуют вашей кропотливой и въедливой работе. Как, впрочем, и моей. И что же пишете сейчас? Вставите в роман описание любительской постановки в Скамнуме?

– Думаю, едва ли это потянет на детектив, – ответил Готт.

Он подумал, что лорд Олдирн был далек от того, чтобы вести себя дерзко. Он просто столкнулся с любопытством, свойственным всем старикам. Однако Готт не любил разговоров о своем хобби. Возможно, стараясь переменить тему, он наклонился и протянул руку к закатившемуся в угол бумажному шарику.

– Что это? – спросил лорд Олдирн.

Готт развернул бумагу и недоуменно уставился на три машинописных строки, красовавшихся на четвертушке листа.

– Опять Шекспир, – ответил он, – вроде наших приветствий пару минут назад. Только это не «Ричард Второй», а «Макбет».

В лорде Олдирне снова проснулось любопытство.

– Читайте, – сказал он.

Готт прочел:

Охрип и ворон,Тот, что прокаркал с моих стенО Дункана зловещем появлении.

«Роллс-Ройс» остановился у нависавшей над ним громады Скамнума.

– Любопытно, – произнес лорд Олдирн.

Половина восьмого вечера. Ноэль Гилби сидел на восточной террасе, поочередно глядя на коктейль, роман «Хендли Кросс» и на своего прежнего наставника, присевшего рядом с кратким «Привет, Ноэль» и с несколько неодобрительной рассеянностью воззрившегося на занимавшийся закат.

– Двенадцатого августа к открытию охотничьего сезона в Кинкрее устраивают небольшое торжество, – нарушил молчание мистер Гилби. – В прошлом году тетя Анна закусила удила, и вересковые пустоши заполнились охотниками, словно туда выехал весь Корпус военной подготовки. Но нынче дядя Тедди настоял на своем.

– Даже так, – отозвался Готт.

– Он вас приглашает, – продолжил Ноэль, повернув книгу, чтобы рассмотреть иллюстрацию. – Поедете?

Готт покачал головой.

– Полагаю, что я буду в Гейдельберге, – мрачно ответил он.

– Хм! – Ноэль явно перенимал манеры лорд-канцлера, подсмотренные за чаем. После паузы он добавил: – Мне подарят новое ружье двенадцатого калибра.

Среди сверстников-технократов Ноэль выделялся своим «эстетизмом». Обычно он только и говорил что о молодых поэтах. Он издавал для них журнал и писал передовицы с обсуждением Андре Бретона и Марианны Мур. Ходили слухи, что он был на чаепитии с мистером Эзрой Паундом. Однако атмосфера Скамнума, казалось, вернула его к «истокам». Он проникся местным колоритом – или тем, что представлялось колоритом его резвому воображению. Он читал Сёртиса и Бекфорда, писал заметки о винтовке Фергюсона. Он говорил со старшим конюхом об уходе за лошадьми. Он часами пропадал в арсенальной, беседуя с ее одноглазым куратором.

– Наверное, какая-нибудь игрушка, – сказал Ноэль и, видя, что эта тема не вызвала интереса, добавил: – Почему вы не взяли коктейль?

– Привычка, – ответил Готт. – Старики в колледже Святого Антония не пьют коктейли перед ужином, и это вошло у меня в привычку. – Он снисходительно улыбнулся своему бывшему студенту. – Я уже в том возрасте, Ноэль, когда привычки берут свое.

Ноэль посмотрел на него с серьезным видом.

– Полагаю, что вы стареете, – сказал он. – Сколько вам лет?

– Тридцать четыре.

– Слушайте! – воскликнул Ноэль. – Вам же скоро сорок.

– Совсем скоро, – холодно ответил Готт.

– Знаете, – начал Ноэль, – по-моему, вам надо…

Он осекся, заметив в дальнем углу террасы фигуру в смокинге.

– Вот идет ваш приятель Банни. Оставляю ученых мужей наедине. Разговор о пунктуации Шекспира пойдет вам на пользу.

– Мой приятель кто?

– Банни. Доктор Банни из Освего, США. Ему не терпится познакомиться с настоящим членом Британской академии. Полагаю, – невинным тоном добавил Ноэль, – что для тридцати четырех лет это неплохо, а? Ну, пока-пока, папуля Готт.

С этими словами мистер Гилби удалился.

Готт подозрительно смотрел на приближавшегося доктора Банни. Тот нес в руках довольно большой черный ящичек, который он поставил на стол перед тем, как обменяться рукопожатием с Готтом.

– Доктор Готт? Рад познакомиться. Меня зовут Банни, Банни из Освего. Мы с вами коллеги в одной большой области. Пусть процветает знание.