Perpetuum mobile (Гроза над Миром – 2) - Венедикт Ли

– Кому-то что-то показалось. Ты, случаем, в Универе не играла в медиума? Там это в моде.

– Никогда!

Послышались быстрые шаги Альво.

– Приятного утра, Лора! Как вам мое царство?

Чувствуя себя полной идиоткой (а что делать, Нойс права – реноме поддерживать надо, произнося двусмысленную чепуху), Лора выдавила:

– Тень находит, тьма скроет свет…

Приготовилась отбиться от его недоуменных вопросов очередной туманной фразой, успеть бы ее придумать. Главное: без конкретики. Толкование пророчеств – дело заказчика.

Улыбка сползла с лица Альво.

– Рано нам кротами в темноте ползать. А вот ежа в штаны я кому-то пущу. Для этого все готово.

Усмехнулся, хорошее настроение вернулось к нему.

– Идемте со мной, Лора. Ничего и никого не бойтесь.

Он привел ее в круглый зал, состоящий только из крыши и поддерживающих ее, украшенных затейливой резьбой столбов. Лора увидела ту же группу персон. На некоторых физиономиях отчетливо читалось неудовольствие. Пожилой слуга, которого все называли Толли, сдвинул ширму; открылся большой, плоский экран видео. Последняя модель. Хорошо живет затворник Альво.

На экране возник некрасивый усатый дядька с бритым затылком, подтяжки едва удерживали сползающие с большого живота штаны. Антон Децим, по совместительству, карманный председатель Совета Ганы – когда-то могучего правительства столь же, когда-то, могучего Протектората.

Альво начал:

– Здравствуй-здравствуй, любезный! А что, Антонелли, за расклад у нас в Конгрессе, на сегодняшнее утро?

– Вместе с маргиналами из Абсолютной Справедливости, кха-кха… у партии Полной Справедливости – теперь большинство, – зычно ответил Децим. Нашим общим друзьям пока невдомек.

– То-то же, – сказал Альво, – Скоро услышим хорошую новость.

Весело оскалился Лоре:

– Кротами не станем! Потому что я не жадный. Конгресс у меня вот где! – его длинные тонкие пальцы сомкнулись в костистый кулак, – Надоели мне солдафон и святоша. Гелла и Астер. Сегодня «Справедливость» потерпит в Конгрессе поражение. А знаете, почему?

«Потому что вы купили их противников», – висело на языке у Лоры, но вслух она сказала:

– Потому что она – не полная и не абсолютная.

Альво одобрительно ухмыльнулся. Лора и в этот раз сумела ему угодить.

Прежде чем вернуться к себе, Лора решила пройтись по цветнику. На полпути девочка – дочь Альво шутливо заступила ей дорогу.

– Здравствуйте! Я – Минья!

– Минна? – переспросила Лора.

– Все вы путаете! Минна – это вторая луна. А я – Минья! – она засмеялась.

– А я – Лора. Как там моя подруга?

– Ждет вас.

Лоре пришел на ум вопрос, над которым она уже задумывалась. Если у Альво есть дочь, то он – женат?

– Отец твой женат?

За ее спиной Альво сказал:

– В первом приближении – да. Во втором – уже нет. – Он шел к ним своей стремительной походкой. И, вроде, был немного навеселе…

– Завтра Минья уезжает к маме. Иди, дочка, я догоню.

Минья убежала. Альво все так же весело (Лора догадалась, что у него на душе кошки скребут), добавил:

– С ее мамой я развожусь.

Она с ним разводится, поняла Лора. Неужели и здесь ей выступать в роли утешительницы? Вслед за горючими женскими, вытереть скупые мужские слезы?

– Есть только один способ… излечиться от любви к женщине…

– Выпить чего покрепче! – подхватил Альво.

– Полюбить другую…

Досадуя на себя, Лора умолкла. Черт ее дернул! Альво примет ее слова, как приглашение. А заводить с ним что-нибудь тяжелее легкого флирта, Лоре не хотелось. «А кто меня спрашивать станет?»

В зарослях джанги, что окружали обширный двор-цветник, открывался узкий проход, Альво нырнул в него первым. Они прошли извилистой тропой, местами пригибаясь под низкими ветвями. Дальше их путь пролег вдоль огороженного деревянными перилами травянистого склона. Внизу шумела вода. Альво не оглядывался; Лора послушно следовала за ним. Как это у него получается? «Доигралась. Сказать что плотские радости вредят моему пророческому дару?» Лора приготовилась увлекательно врать. Похвалила:

– Симпатичная у вас речка!

Альво рассмеялся:

– Не сезон. Малая вода. По камушкам перейдем. А на том склоне есть симпатичный лесок.

Ну, вот. Чем дальше, тем яснее, что ей не отвертеться. Оба остановились. Альво почесывал бородку, смотрел добродушно. Легкий утренний ветер взлохматил обоим волосы.

– Ну… давайте, спустимся. А рыба в… в вашей реке… есть?

– Хотите честный ответ? Есть! – расхохотался Альво.

Удобный спуск обнаружился неподалеку, Альво галантно подал Лоре руку. Они не успели сделать ни шага.

Послышался громкий хлопок, потом еще. Альво вздрогнул. Резко обернулся, отпустив руку Лоры. На вершине ближайшего холма палило в небеса зенитное орудие. Оно быстро развернулось, очереди выстрелов следовали одна за другой. Сумасшедшие?! Никого же нет!.. Тут Лора увидела вертолет. Он летел, беспорядочно вращаясь, мотыля хвостом, затем врезался в склон и взорвался.

Альво съежился, со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Еще один вертолет показался из-за изгиба русла – он шел над самой водой. Повернулся, будто приплясывая в воздухе, подпрыгнул. Выстрелил. Ракета прочертила небо. Плоская верхушка холма, где стояла зенитка, окуталась дымом. А вертолет развернулся носом прямо к Альво и Лоре.

Не помня себя, Лора вытянула вперед руки, в нелепой попытке защититься от глядящей в лицо смерти. Вертолет завис на миг, поднялся выше, развернулся и открыл огонь. Снаряды летели туда, откуда Альво с Лорой только что пришли. Альво хрипло вскрикнул и побежал, Лора кинулась следом. Зацепилась, больно упала. С трудом поднялась, потащилась, хромая, за Альво, а он и не подумал ее дожидаться. Оступилась снова, свалилась в неглубокую канаву, Альво рядом не было. Ярко полыхнуло и грохнуло так, что заложило уши. Самоубийственное желание узнать, что происходит, победило, и Лора выглянула из ненадежного убежища.

Дом Альво Забана пылал, неистовое пламя вспухало и рвалось вширь. Лора увидела, как оно догоняет бегущую через двор Минью. Платье девочки, вспыхнув, исчезло, а Минья, уже нагая, продолжала бежать, истошно крича.

Бледный свет флуорлампы не мог разогнать темноту. Узкий тоннель изгибался так, что Лора не смогла бы заглянуть в оба его конца дальше нескольких метров. При мысли о нависающих над головой многометровых толщах грунта ее охватывал ужас. В боковом «кармане», вместе с нею поместились еще трое молодых людей, почти мальчиков. Они отрывисто переговаривались, не выпуская оружия из рук.

– Мы расстреляли их прямо в палатке…

– Зонни не видели?..

– Убит…

– Они вошли в А-2 на первый ярус… пустили собак…

Из слов, сказанных свистящим шепотом, Лора представляла себе, как развивается сражение наверху. Шел четвертый день. Где Альво Забан и что с ним, никто не знал. Общего руководства в Утопии больше не было, но ее защитники держались. Каждый дом, словно дерево, имел корневую систему из шахт, штреков, тоннелей. «Тридцать холмов» были источены изнутри запутанной системой ходов, по которым перемещались бойцы, возникая наверху, среди ночи, в самых неожиданных местах. Но командиры правительственных войск были осведомлены о системе обороны Утопии, вот что было плохо.

Лора ощутила в руке флягу из полого обрубка бамбукового ствола, жадно высосала через соломинку остатки теплой воды. Ей дали круглую лепешку, твердую на вид, но хрустко тающую во рту, оставлявшую странное, солено-сладкое послевкусие.

– Соберись… – сказали ей.

– В тебе – сила…

Лора опустила голову. Ей еще верили. Эти мальчики, что ее спасли. В то время, как Минья и Нойс погибли. Хотелось думать, что Нойс умерла сразу под обломками рухнувшего дома, а не так страшно, как дочь Альво Забана. А она до сих пор живет. Спасибо мальчишкам, что вывели ее в безопасное место, укрыли в глубине горы. Спасибо Зонни, черноволосому, смешливому… Она тогда не захотела казаться малодушной и не поблагодарила его. Скоро они встретятся. Там, за последней чертой, куда никто из живых заглянуть не может.

– Соберись… – голос не давал провалиться в забытье. Лора сильно ослабела за последние дни. Дни? Она утратила понятия о ночи и дне – ночь была всегда, ночь была вокруг нее.

Этой ночью генерал Шон не спал. Операция по разгрому наркокартеля затянулась; в последней депеше адмирал Гелла – военный глава Эгваль, явственно выражал недовольство. Сукин сын! Легко приказывать, сидя в Майе, в роскошном кабинете; грея задницу в мягком кресле. Шон хорошо помнил рослого красавца, выглядевшего пугающе молодо для своих сорока восьми лет. Выскочка. Никогда не воевавший и не служивший в армии. Любимец покойного президента Солтига. Гомики они, что ли оба?