Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Браво! — разбушевалась Лора. — А он все расскажет своим родителям.

— Симон умеет держать язык за зубами. И потом, мама, перестань кричать, не то дети быстро окажутся в курсе дела. Не устраивай из этого трагедии. Киона вернется к матери, как только это станет возможно. Сделай над собой усилие, постарайся обращаться с ней ласково, чтобы у нее не возникало лишних вопросов. Кроме того, отец сказал тебе: он доволен, что она здесь. Если ты его любишь, дай ему порадоваться вместо того, чтобы донимать его своими упреками.

Жослин счел необходимым подтвердить слова дочери и с горячностью произнес:

— Это правда!

— Что ж, радуйся! — со злостью выпалила его жена. — Ты думаешь о том, что сможешь теперь вволю налюбоваться плодом своей связи с индианкой, а я полагаю, что тебе это удастся сделать лучше, если ты будешь спать на диване в гостиной.

— Лора, дорогая, — возмутился он, — ты не можешь выгнать меня из супружеской постели. Я и так весьма обижен тем, что в отеле в Шикутими мы жили в разных номерах.

Эрмин пользовалась репутацией человека снисходительного, спокойного, уравновешенного. Однако такая несправедливость возмутила ее. Она в упор посмотрела на мать:

— Ты меня огорчаешь, мама. Как ты смеешь так обращаться с отцом? Для чего ты строишь из себя оскорбленную светскую даму — чтобы забыли о твоем прошлом? Сколько раз мне напоминать тебе об этом, просить вести себя естественно и проявлять сострадание? И я предупреждаю: если Киона услышит двусмысленное замечание, если она почувствует, что ее считают в доме лишней, то я вместе с детьми уеду встречать Рождество в «Château Roberval», не жалея своих сбережений.

Лора побледнела и опустилась на стул. В ее глазах стояли слезы.

— Ты не сделаешь этого, — запротестовала она. — Я проделала такой путь до Шикутими, чтобы купить тебе подарок, да, именно тебе! Утомительная дорога, долгий путь в поезде. Я утешала себя тем, что встречу Рождество без посторонних, по-семейному.

— Что ж, все зависит только от тебя, мама! И последнее: даже с Кионой мы все равно соберемся по-семейному. Она мне сводная сестра, сводная сестра Луи и Тошана, тетя Мукки и девочек.

Лора заткнула себе уши, только чтобы не слышать этого перечня. Но тут, без стука, вбежала перепуганная Мирей.

— Эрмин, быстрее, Киона лежит без сознания, как мертвая. Господи Иисусе, помоги нам! Месье, позвоните в Роберваль врачу!

Эрмин бросилась в гостиную. Мукки, Мари, Лоранс и Луи с ужасом смотрели на Киону, безжизненно лежащую возле елки.

— Дорогая, ангелочек ты мой! — став на колени и приподняв голову девочки, простонала Эрмин. — Мукки, принеси воды и сбегай скажи дедушке, что не нужно звонить врачу. Киона сейчас очнется.

Лора, словно окаменев, безмолвно стояла в нескольких шагах от них, и только странный ритмичный звук вывел ее из оцепенения: у Луи от ужаса стучали зубы. Он в самом деле подумал, что Киона умерла прямо у него на глазах.

— Будет, будет, сокровище мое! — успокаивала его мать, прижимая к себе. — Не надо бояться, ничего страшного, ей просто стало дурно. Мимин и Мукки ухаживают за ней.

Киона очнулась и открыла глаза, когда Эрмин смочила ей виски и шею холодной водой. Она полностью пришла в сознание и заплакала.

— Мимин, Мимин! — позвала она.

— Я здесь, дорогая моя девочка, сейчас перенесу тебя к себе в комнату.

Мертвенно-бледный Жослин в полной растерянности бессмысленно размахивал руками. Экономка, которая давно уже все поняла, успокаивала его, похлопывая по плечу.

«Бедный месье! Он еще сдерживается, — подумала она. — Лучше бы ему в открытую играть свою роль отца».

— Боже мой, мне кажется, этот ребенок страдает от нервного заболевания, — сказала Лора, стаскивая кожаные перчатки. — Дети мои, не делайте таких скорбных лиц, ваша подружка скоро поправится.

Близнецы схватили Луи за руки, чтобы увести его играть, а Мукки в задумчивости остался стоять на месте. Наконец, он пристально посмотрел на Лору, а затем спросил:

— Бабушка, ты сердишься? Мамочка нам запретила говорить с тобой о Кионе, теперь она здесь и ты рассердилась?

— Вовсе нет, мой мальчик, — сказал ему в ответ Жослин. Он сел на диван, держась рукой за сердце, которое разрывалось от боли. — Бабушка устала и немного удивилась. Лучше расскажи нам, чем вы сегодня занимались.

Все еще озабоченный Мукки нехотя начал рассказывать о большой прогулке по Валь-Жальберу. Лора уселась подальше от мужа. Ей дышалось легче, так как Кионы больше не было в ее поле зрения. Мирей предложила подать чай. Это походило на затишье среди бури.

На втором этаже Эрмин все никак не удавалось успокоить Киону. Девочка в панике всхлипывала, глаза ее были широко раскрыты, она хрипло дышала.

— Дорогая моя, прошу тебя, скажи мне, ну что такого ужасного ты увидела? — умоляла Эрмин. — Для тебя нет никакой угрозы, ты на моей кровати, в нашем доме. Сегодня вечером я ни на минуту не оставлю тебя одну. Мирей принесет нам поесть. Ну скажи же, Киона!

Девочка изо всех сил старалась унять дрожь. Задыхаясь, она пробормотала жалобным голосом:

— Они убили Дюка! Мимин, я любила Дюка, и ты тоже любила его. Бедный Дюк!

— Собаку Тошана? Нашего Дюка? — спросила Эрмин, которая уже не сомневалась в том, каким будет ответ. Раз Киона так бурно отреагировала, значит, она видела эту жуткую сцену. Она обняла малышку и стала осыпать ее ласками, сама содрогаясь от плача.

— Дорогая, больше никто не погиб? — волнуясь, спросила она. — А кто убил Дюка?

— Злой мужчина. Он выстрелил в него. Дюк завыл и упал на снег.

Больше говорить Киона не могла. Она громко рыдала. «Боже мой, защити нас, — молилась Эрмин. — Это была всего лишь собака, но Тошан так привязан к Дюку. В конце концов, чего хотят от нас эти люди?» Она вдруг почувствовала себя безнадежно одинокой, лишенной защиты мужа, ласки Мадлен и веселости Шарлотты.

— Хочу к маме, — захныкала Киона.

— Она очень скоро приедет, дорогая, — успокоила ее Эрмин, стараясь, насколько могла, придать уверенность голосу. — Раз ты видела это печальное событие, смерть нашего бедного Дюка, может быть, и Тала заметила тебя.

— Может быть, — неуверенно сказала Киона.

Совершенно убитая Эрмин раздела девочку плохо слушающимися руками и уложила в постель. Неожиданно ей в голову пришла мысль.

— В Квебеке я купила тебе подарок на Рождество, — объявила она, роясь в нижнем ящике шкафа, — но лучше я вручу тебе его сейчас.

Она положила перед Кионой довольно толстый пакет в розовой бумаге, перевязанный золотистой лентой. Все еще шмыгая носом, Киона открыла его и достала великолепного плюшевого медведя.

— Ой, какой красивый! — восхитилась малышка. — И такой мягкий!

— У него шерстка из мохера, такой особой, шелковистой шерсти. Посмотри, какие у него глаза и нос, они стеклянные. Он будет с тобой и днем, и ночью. Он тебе нравится?

— Да, нравится!

Киона прижала к себе плюшевого медведя и потерлась щекой о бежевую шерстку.

— А какое имя ты выберешь для него?

— Дюки! И он всегда будет со мной, Мимин. Спасибо, спасибо!

— Я рада, что тебе нравится мой подарок. Я купила еще четырех мишек, немного поменьше: коричневого для Мукки, серого и бежевого для близняшек, а для Луи смогла найти белого. Так что здесь, в Валь-Жальбере, обоснуется большая семья плюшевых медведей.

— Луи сказал мне, что ты его старшая сестра, — сообщила ей Киона. — Он такой милый, он гладил меня по волосам. Как я хотела бы, чтобы ты была и моей сестрой!

Эрмин боролась с собой изо всех сил, чтобы не сказать девочке правду. Она чувствовала, что для этого еще не наступил подходящий момент.

— Но я жена твоего брата, поэтому и твоя сестра, — заявила она, смеясь и плача одновременно. — Моя малышка, как я испугалась за тебя! Я так хотела бы освободить тебя от видений. Увы, я не знаю, как это сделать! Послушай, я спущусь на несколько минут сказать всем, что тебе стало лучше, и пожелать спокойной ночи родителям. Моя мама позаботится о Мукки и близнецах. Я сразу же вернусь, обещаю!

Киона с улыбкой кивнула и закуталась в одеяло, плюшевый медвежонок лежал у нее на подушке. Не успела Эрмин выйти из комнаты, как девочка уже спала.

Глава 10

Жизнь под одной крышей

Спускаясь к родителям на первый этаж, Эрмин задержалась на лестнице, вытерла слезы платком и, как учил ее преподаватель пения в Квебеке, медленно и глубоко вдохнула и выдохнула, чтобы унять волнение. Охваченная горем, смешанным со страхом, она прежде всего не хотела расстраивать детей. «Приближается Рождество, — подумала она, и сердце ее тревожно сжалось. — Незачем им знать, что Дюка убили. Мукки очень любил этого пса. Боже мой, если эти мерзавцы примутся за собак, я еще выдержу, но они могут причинить зло тем, кто мне очень дорог».