Навеки моя - Шарлин Рэддон

Взяв ее за руки, он притянул ее к себе. Затем повернулся к ней, так что теперь они лежали на боку, лицом друг к другу. Едва он протянул руку и коснулся ее, как ее ноги раздвинулись, и он очутился в горячей, влажной ложбинке между ее ног. Он почти вошел в нее.

Она крепко обхватила его ногами. Возросшее давление на его налившийся кровью орган усилило восхитительное ощущение, которое охватило его, когда он вонзился в эту скользкую, влажную пещерку. Он чувственно оскалился, сжав зубы от невероятного усилия сдержаться и не продвинуться вглубь на тот самый пресловутый лишний дюйм и не войти в нее полностью. В своем воображении он был внутри нее. Этого было достаточно.

Он замер, когда внутри него вспыхнула радуга невероятных ощущений. Господи Боже, он никогда не испытывал ничего подобного! Довольствие оказалось настолько сильным, что ему показалось, что он не выдержит. Но он выдержал.

Они долго лежали обнявшись, счастливые и душой, и телом. Бартоломью сумел еще укрыть их накидкой от холодного ветра. Легкий вздох Эри взъерошил волосы у него на груди, когда она плотнее прижалась к нему.

– Что мы будем делать? – спросила она наконец. – Я не могу выйти замуж за Причарда. Это будет несправедливо по отношению к нему, учитывая те чувства, которые я испытываю к тебе.

Он был в достаточной мере человеком, чтобы почувствовать радость и восхищение от ее слов, но одновременно достаточно реально оценивал окружающее.

– Ну и что, ты теперь уедешь отсюда? Будешь убегать, как твои родители, с континента на континент, до тех пор, пока наконец твой дядя не поймает тебя и не выдаст за какого-нибудь богача?

Эти слова были правдой, а потому прозвучали жестоко.

– У тебя с Причардом мог бы быть шанс найти свое счастье где-нибудь в другом месте, – безжизненно промолвил Бартоломью. – Но ты должна выйти за него замуж – у тебя нет другого выхода.

Он не мог сказать, что не вынесет, если она выйдет замуж за кого-то другого. Мужчина, лучший, чем Причард Монтир, мог когда-нибудь завоевать ее любовь и украсть ее у Бартоломью, а этого он бы не пережил. И хотя он не мог заставить себя произнести это вслух, сам он не обманывался на этот счет.

– То, что случилось сегодня ночью, не должно повториться, – сказал он. – Начиная с этого момента, я буду дядя Бартоломью, не больше…

– И не меньше, – закончила за него Эри.

Говорить больше было не о чем. Он осторожно удалил носовым платком все следы своей страсти, а затем помог ей одеться. Они молча подошли к дому. У заднего крыльца он шепотом сказал ей, чтобы она вошла одна; он подождет немного снаружи, просто на всякий случай. Она начала было подниматься по ступенькам крыльца, а затем бегом вернулась, чтобы поцеловать его – вероятно, это был последний поцелуй, который он мог ей подарить.

Когда наконец дверь закрылась за нею, Эри утомленно повернулась к лестнице. Там, на ступеньках, стояла Хестер.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

– Поздновато для прогулки, а?

Хестер выпрямилась во весь рост. Возвышаясь над Эри, она казалась перепуганной девушке неправдоподобно огромной.

– Мне… мне показалось, что я слышу, как плачет топорик мистера Нуна, и я вышла посмотреть, не случилось ли с ним чего-нибудь, – Эри молила Бога, чтобы Хестер не видела их с Бартоломью вместе и чтобы он не пострадал из-за ее импульсивного поступка, из-за того, что она отправилась к нему нынешней ночью.

– Ну и как, случилось? – Хестер спустилась к ней на одну ступеньку ниже. – И поэтому вы вернулись вместе с моим мужем? Я полагаю, что вы ходили к нему, чтобы рассказать о его драгоценной птичке?

Лицо Хестер походило на злобную маску. Эри напомнила себе, что только из-за испытываемого ею чувства вины ей кажется, что она видит смерть в холодных карих глазах женщины. И все-таки ей было страшно.

– Да, я… – Эри остановилась. В любую минуту Бартоломью мог войти через заднюю дверь, не подозревая о ее затруднительном положении и о той лжи, которой она пыталась объяснить свою полуночную прогулку. Должен быть способ предупредить его. – Я думаю, он ищет птицу. – Она наклонила голову, как будто прислушиваясь. – Нет, я слышу, как он возвращается.

Эри распахнула дверь.

– Мистер Нун? Вы нашли Арлекина?

Бартоломью появился на крыльце, удивленно приподняв брови и как будто спрашивая Эри, что это она здесь делает. Увидев его замешательство, она сказала:

– Я рассказывала Хестер, как услышала, что птица плачет и как вы пошли ее разыскивать, чтобы убедиться, что с Арлекином все в порядке. Вы нашли его?

Он перевел взгляд с нее в тускло освещенный коридор. Глаза его подозрительно сузились, и он снова напомнил Эри орла, с которым она его когда-то сравнивала.

– С Арлекином все в порядке. Вероятно, вы слышали чайку. Их крики всегда звучат очень одиноко и несчастно.

– Да. Вероятно, это была чайка, – Эри отступила в сторону, когда он вошел внутрь и захлопнул дверь за собой.

Тонкие губы Хестер сложились в гримасу недовольства, когда она кивком приветствовала своего мужа. Он уже знал, что утром ему не дождаться завтрака. Хестер будет жаловаться на переутомление и проведет в постели весь день, стеная и требуя к себе внимания в качестве искупления его грехов. Бартоломью это не волновало; он привык к ее фокусам. Его единственной заботой была Эри. Хестер всегда мстила тем, кто, по ее мнению, дурно обходился с нею.

– Благодарю вас за заботу, мисс Скотт, – он вежливо кивнул Эри, постаравшись ради Хестер, чтобы губы его были сложены в прямую линию, а на лице нельзя было прочесть никаких эмоций. – Не позволяйте нам надолго отрывать вас от постели. Это было очень любезно с вашей стороны, что вы беспокоились из-за моего любимца, но завтра у вас бракосочетание, и вы должны хорошо отдохнуть перед предстоящим праздничным весельем.

Гримаса на лице Хестер превратилась в карикатурную улыбку, адресованную Бартоломью, хотя ее слова были обращены к Эри.

– Да, вы должны набраться хоть немного энергии. Мой племянник молод, и он находится в самом расцвете сил. Вероятно, завтрашняя ночь покажется вам более утомительной, чем сегодняшнее… приключение.

Бартоломью выругался про себя, увидев, как побледнела Эри. Смешавшись и невнятно пожелав всем спокойной ночи, она поспешила в свою комнату в мансарде. Бартоломью повесил свой плащ и фуражку, погасил огонь в камине и прикрутил лампы, направляясь к своей собственной постели.

Он ожидал, что Хестер набросится на него с упреками и издевательскими намеками, но она не произнесла ни слова, а просто проводила его ледяным взором, скрестив руки на своей плоской груди, сжимая оборки, которые украшали застежки ее халата. Он вел себя так, как будто ничего не произошло, но сердце у него стучало так. так стучат гвозди, забиваемые в крышку гроба. Видела ли она, как они с Эри скрылись в кустах? Не ждала ли она, пока они появятся снова, прекрасно понимая, чем они там занимались?