Личный враг князя Данилова - Владимир Куницын

Пулемет ударил, едва первые мотоциклы достигли лесного клина, торчащего в поле. И почти сразу, как по команде, грузовики повернули влево, уходя на юг. Следом развернулись мотоциклы. Но два остались стоять на месте, двигатели работали на холостом ходу. Пулеметы слепо шарили по лесу.

Охота на русских изрядно успела надоесть фрицам. Особенно сегодняшней ночью, которую пришлось провести без сна. Это раздражало — не спать целую ночь из-за горстки партизан. В слух о том, что они сумели вывести из строя половину батальона, верить никто не хотел. Все мечтали поскорее покончить с русскими. Потому, когда в южной части рощи раздались пулеметные очереди, это больше обрадовало, чем огорчило. Здесь они, отродье бандитское!

Курт Хайнц, сидящий за рулем мотоцикла, с удивлением увидел, как откинулся вдруг пулеметчик соседа. Он обернулся к своему. По лицу солдата текла кровь. Курт лишь успел включить первую передачу, потом его ослабевшая рука медленно отпустила сцепление. Тело наклонилось в сторону другой ручки, непроизвольно повернув сектор газа наполовину. Мотоцикл рванулся вперед, мертвый экипаж затрясся на сиденьях. Через несколько секунд водитель свалился на землю. Нога попала под заднее колесо, но и это не остановило тяжелую машину. Другой мотоцикл так и остался стоять на месте — Каранелли стрелял очень быстро. Хотя на нем сидели трое.

— Пора! Колганов, заводи!

И всего несколько секунд, чтобы попрощаться.

— До встречи, Артист!

— До скорой встречи, Маша!

Торопливый поцелуй на губах. Лемешев прав — твое место там, где меньше всего будешь мешать. Проявишь своеволие, и кто-то может погибнуть напрасно. Только врала все Маша. Не будет никакой встречи! Именно в эту секунду женская интуиция подсказала, что они видятся в последний раз. Но уверенность, продиктованная той же интуицией, говорила, что жить им еще долго-долго. В какой-то миг Маша вдруг точно поняла, что видит линии судьбы — свою и Артиста — на долгие годы вперед. Увы, больше никогда не пересекающиеся.

— Прощай, любимый! — пробормотала она, садясь на заднее сиденье.

— Я прикрою, Прохор! — перекрикнул звук мотора Каранелли. — Главное — спокойно, никакой суеты и спешки.

«В последнюю секунду он думает не только обо мне. Обо всех, — мелькнуло в голове у девушки. Но другая мысль сменила ее: — А может я и вправду ведьма?»

Мотоцикл выехал из леса.

«Прощай, любимая!» — подумал вслед Луи. На карте, что увозил Колганов, у самого обреза есть точка, где они должны встретиться завтрашней ночью. Только это будет через вечность. И никакой уверенности, что встреча состоится.

Прохор проехал поляну и оказался на просматриваемом немцами пространстве. Но никто не погнался за ним — всех сейчас интересовал пулемет Данилова.

Слева ударили мины, потом еще и еще. Очереди смолкли. Между тем мотоцикл Колганова беспрепятственно доехал до следующей рощи и скрылся с глаз.

«Не задели бы князя», — подумал француз. Три патрона — все, что осталось от пяти десятков «снайперских». Три выстрела, дальше винтовка бесполезна. Другие патроны нужно пристреливать заново.

Тем временем мотоцикл с убитым пулеметчиком в коляске по замысловатой траектории въехал в лес недалеко от Каранелли. Подумав секунду, он отставил винтовку и рванул к мотоциклу. Снял пулемет, вернулся обратно.

Мины все еще рвались в том месте, где должен быть Данилов с товарищами. Луи начал беспокоиться.

На поляну, надрывно ревя моторами, выехали грузовики. Отличные цели для винтовки.

Француз бил по ветровым стеклам, останавливая машины. Патроны кончились. Подгоняемые командами офицеров из кузовов сыпались солдаты. Каранелли тщательно установил сошки, и длинной очередью расстрелял половину большой коробки с патронами.

Сбоку раздался шум. Откатившись от пулемета, Луи занял позицию за ближайшим деревом, сжимая в руках автомат. На полянку вывалился Лемешев.

— Все живы? — спросил командир, возвращаясь к пулемету.

— Данилову плечо зацепило.

— Как он?

— Нормально. Говорит царапина. Даже пулемет не отдал.

— Тогда действительно царапина.

Тем временем появился сам Николай, вместе с Иваном и Сергеем.

— Князь! Укладывайся рядом! Стреляй по фрицам, но помни — у нас около двух минут! Пока минометы подтянут.

Лемешев бухнулся рядом с коробкой патронов, изготовился сменить ленту. Пока Луи выцеливал противника, шепнул ему в ухо:

— Меня зовут Александр Строгин. Никому нельзя говорить об этом.

Каранелли изумленно посмотрел на Лемешева. Потом снова припал к пулемету.

— Нашел время, — буркнул он, открывая огонь.

Дальше разговор шел в перерывах между очередями.

— Другого может не быть.

— Хорошо. Завтра разберемся.

— Завтра, если живы будем, забудь навсегда. А если меня не станет — найди мою сестру. Сейчас ее фамилия Станькова. Запомни — Вера Станькова.

— А где она?

— Не знаю.

— Так как же мне ее найти?

— Ты умный! Сам придумаешь.

В два пулемета партизаны довольно быстро заставили залечь немцев, скосив с десяток фрицев. Николай в традиционной манере сменил ленту и зажигательными пулями нащупал бензобаки грузовиков.

— Назад пешком пойдут! — негромко прокомментировал он.

Время истекло.

— Уходим! — скомандовал Луи, подхватывая пулемет. Партизаны отступили метров на четыреста в глубь рощи. По их предыдущей позиции ударили мины.

— Время у нас есть! Можно даже кофе попить. Пока они кромку леса обработают, пока сами подойдут, полчаса и пройдет. Пойдемте выбирать место.

По плану Каранелли они должны были превратиться в убитых «немцев», попавших под пулеметную очередь «партизана».

— Лежать нужно лицом вниз. Руку под себя. За отворот кителя парабеллум, на всякий случай. Князь, твоя задача дать очередь так, чтобы задеть несколько фрицев, занятых в прочесывании. «Оживаем» осторожно! Это самый ответственный момент! Поднявшись, продолжаем движение вместе с немцами. Отставать нужно потихоньку. Спокойно, без суеты. Каждый унтер-офицер следит за своими солдатами. А за вами некому.

Прочесывание началось, как и предполагал Каранелли, через полчаса. Русские вели себя тихо. Прибывшему к месту событий фон Бриделю доложили, что партизаны вели огонь из рощи. Подумав, он связался по радио с другим берегом. Солдаты второго батальона приступили к форсированию Свиной. Им никто не мешал.

Однако для русских события развивались очень удачно. Лемешев, Красцов и Тонь улеглись на землю на крошечной полянке, придав себе неестественные позы. Позади кустарник был достаточно густым, а вот перед ними, метров на пятьдесят, до высоких сосен, редким. Данилов, оборудовавший позицию под соснами, отлично видел всех.

Дождавшись момента, когда кусты зашевелились почти над головами товарищей, он длинной очередью ударил на уровне груди. Задеть своих он не боялся — с такой дистанции впору в шишку стрелять. Послышались истошные крики немцев — некоторые пули не пропали напрасно. Залегшие фашисты огрызнулись ответным огнем.

Больше здесь делать было нечего. Нужно дать возможность фашистам продвинуться вперед. Николай стремительно отполз в глубину рощи. Дал очередь выше лежащих. Перебежал дальше. Еще очередь, потом еще одна. У немцев создалось впечатление, что пулеметчик отступает. Но едва они двинулись вперед, как у реки рванула граната. В поднявшейся суете никто не обратил внимания, как за спинами прочесывающих «ожили» трое «фрицев». На солдат никто не обратил внимания, только фельдфебель прикрикнул:

— Не отставать!

Но, увидев, что они не из его роты, потерял всякий интерес.

Оказавшись в тылу у немцев, Лемешев сразу начал отводить солдат. На душе неспокойно, хотелось быть рядом с Даниловым и Каранелли, но оставить Тоня и Красцова, ничего не понимающих по-немецки, он не мог.

Гауптфельдфебель Карл Лемке шел по лесу, нервно сжимая автомат. Десять минут назад отчаянный партизан из засады чуть не свалил его пулеметной очередью. Он не мог понять тупости начальства. Командир батальона сам не раз говорил, что ему достался толковый оружейник. Таких еще поискать! Да и помощники тоже под стать. Порядок навели в батальоне — другим на зависть. Не то что винтовка — каждая граната на учете, каждый патрон. Все в журналы аккуратно записано, все учтено — кто сколько чего получил, кто что израсходовал. И вот тебе на! Карла вместе с помощниками бросают прочесывать лес, словно рядовых из пехотных отделений. Что же получается: командир батальона ценит оружейников только на словах? Ведь гауптфельдфебель чуть не угодил под пули.

Данилов и Каранелли тем временем устроили стрельбу в той части рощи, где еще не было фашистов. Длинные пулеметные очереди, отвечающие им автоматы, взрывы гранат создали впечатление яростного боя. Подоспевшая рота наткнулась на двух немцев — солдата и лейтенанта. Офицер яростно ругался, демонстрируя отличное баварское произношение. Рядовой, в порванном на плече мундире, стоял на коленях и заматывал шею лейтенанта бинтом.