Стартап (курс CS183) - Стэнфорд, весна 2012 г. - Питер Тиль

Неопределенный оптимизм может быть действительно странным. Подумайте о том. Что случится, если кто-то в Кремниевой долине построит успешную компанию и продаст ее. Что учредители будут делать с деньгами? В условиях неопределенного оптимизма события будут развиваться следующим образом:

Основатель не знает, что делать с деньгами и кладёт их банк.

Банк не знает, что делать с деньгами и отдаёт их инвестиционному фонду с целью диверсификации вкладов.

Инвестиционный фонд тоже не знает, что делать с деньгами и вкладывает их в ценные бумаги в целях диверсификации.

Компании оцениваются по тому, сколько денег они генерируют. Поэтому они пытаются генерировать потоки свободных денежных средств. И когда и если они это делают — деньги снова возвращаются назад к инвестору. И так далее.

Что действительно странно в этой цепи, это то, что на любом из этапов никто понятия не имеет, что делать с деньгами. Очевидно, что это утрированный пример. Но он отражает странный феномен. Деньги играют гораздо более важную роль, если будущее неопределённо. В таком будущем владение средствами лучшее, чем вложение из в какие-то определенные проекты. В определённом будущем, напротив, деньги являются просто средством достижения конечной цели.

Следует задаться вопросом, работают ли вообще такие циркулирующие инвестиции? Может ли такая система быть самодостаточной? Может ли это работать, если никто не думает о реальных вещах и не вносит новые идеи в систему? Эпоха неопределённого оптимизма, пожалуй, подходит к концу. Посмотрите на государственные облигации, которые, по сути, являются просто другим вариантом денег. Прибыльность продолжает падать. Люди их держат просто потому, что не знают, что ещё делать. Сегодня вы можете заработать 1.8% на государственных облигациях. Но ожидаемая инфляция составит 2.1%. Ожидаемая доходность в течение следующего десятилетия составит -0.3%. Вы получаете отрицательную доходность, когда у людей заканчиваются идеи.

Неопределённость переориентировала точку зрения касательно инвестирования. Если раньше у инвесторов были идеи, то сейчас они фокусируются на управлении рисками. Очень редко в хедж-фонде люди задаются вопросом о том, что произойдёт в будущем. Их интересует не столько “Что мы будем делать”, сколько “Как управлять рисками”. Процесс преобладает на сутью. Венчурный капитал пал жертвой того же самого феномена. Вместо того, чтобы формировать состоятельные идеи будущего, главный вопрос на сегодня — как получить доступ к прибыльным сделкам. По крайней мере, в теории, венчурный капитал должен иметь очень мало общего с такого рода статистическим подходом по отношению к будущему.

K. Неопределённость и политика

Если вы считаете, что будущее не определено, то самые главные люди для вас — статистики. Социологи становятся важнее политиков. В последние 30 лет опросы были в невероятном тренде. У нас есть опросы буквально на всё. Мы верим в их достоверность. Неудивительно тогда, что политики больше обращают внимания на опросы, чем заботятся о будущем. Это помогает объяснить тот странный факт, почему Джон Маккейн в 2008 году в качестве напарника выбрал Сару Пэйлин. Люди Маккейна изучили все опросы, касающиеся губернаторов и сенаторов. Большинство из них были весьма непопулярны. Рейтинг популярности Пэйлин, напротив, составлял 89% на Аляске (что, видимо, обусловлено ежегодными выплатами жителям Аляски по $1000+ в качестве платы за нефть). После простого анализа опросов Пэйлин стал очевидным выбором. Это не сработало, как ожидалось. Это не имело ничего общего с достоинствами Пэйлин в качестве кандидата; этот случай просто показывает, насколько данные статистических опросов могут доминировать над здравым смыслом в политике. Наши лидеры не собираются отстаивать непопулярные точки зрения.

Мы можем расширить эту идею на всё правительство. За последние 40-50 лет численность правительственного аппарата значительно не изменялась. Но само оно изменилось радикально. В прошлом правительство преследовало и реализовывало конкретные идеи. Подумайте о космической программе. Сегодня правительство не реализовывает столько специфических проектов. В основном, оно просто перемещает деньги от одних людей к другим. Что вы делаете с бедностью? Мы не знаем. Ну так давайте дадим людям деньги, пусть они сами решают, что с ними делать и будем надеяться, что это поможет. Если вы не в состоянии решать проблемы, то единственное на что вы способны, — это просто распределять деньги.

L. Неопределённость и литература

Научная фантастика также подтверждает гипотезу о сдвиге в сторону неопределённости. 50-60 лет назад научная фантастика описывала будущее в конкретных определённых условиях. В 1968 году Артур Кларк так описывал потребление информации в будущем 2001 году. “2001: Космическая Одиссея”:

Текст автоматически обновлялся каждый час… вы могли бы потратить всю жизнь, не делая ничего, кроме чтения постоянно обновляющейся информации с новостных спутников.

В этом мире информация будет обновляться автоматически. Это было весьма определённое представление о будущем. Но интересно то, что будущее в этом будущем было неопределённым. В нём у вас будет постоянно изменяющийся поток информации, о которой вы ничего не могли знать заранее. Предсказание кажется удивительно пророческим.

Сравните это с книгой “Нейромантик” Уильяма Гибсона, написанной в 1984 году,:

Небо над портом было цвета экрана телевизора, настроенного на пустой канал.

Здесь, на 14 лет позже 2001 года, описываемого Кларком, — будущее, в котором вы ничего не видите. Всё вокруг — облако случайных вероятностей.

М. Неопределённость и философия

Есть и философская версия этой теории. Маркс и Гегель преобладают в оптимистическом определённом квадранте. Будущее будет лучше, и вы можете планировать жизнь на 5 лет вперёд. Ролз и Нозик тоже оптимистичны, но не определённы. В социалистической версии вы должны иметь социалистическое государство, потому что это то, чего люди хотят, причём даже если сами они этого не осознают. В либертарианской версии никто толком ничего не знает, люди должны иметь свободу делать, что угодно и тогда они сами натолкнутся на успех. Платон и Аристотель совершенно пессимистичны и определённы. Вы можете выяснить природу вещей, но нет никаких причин быть в восторге от будущего. Эпикур и Лукреций представляют пессимистичную неопределённость. Вселенная пуста. Тела сталкиваются друг с другом случайным образом. Иногда объединяясь, иногда распадаясь. Вы никак не можете это контролировать. Поэтому вы должны просто стоически занять позицию невозмутимости. Постарайтесь насладиться жизнью, несмотря на то, что всё вокруг в итоге развалится.

Наше общество, вероятно, движется по направлению Эпикура и Лукреция. Эта тенденция в последнее время прослеживается по финансовым кризисам. В то время как до 2007 года общество было неопределённо и оптимистично, то теперь пессимизм, кажется, подбирается все ближе. Сложно сказать, будет ли ситуация и дальше развиваться в этом направлении. Но неопределённый пессимизм ещё никогда не был доминирующим явлением в Америке.

N. Неопределённость и смерть

Ещё одна сфера, в которой доминирует неопределённость — страхование и смерть. Никто из нас точно не знает, как долго мы проживём. Но мы часто обращаемся к статистическим системам, чтобы узнать вероятность смерти в определённом году. Вероятность смерти студента — один случай из тысячи. С возрастом вероятность меняется. У людей в возрасте 100 лет вероятность умереть в текущем году — 50%. Только один из 10 000 доживает до 100 лет. Только один из 10 миллионов доживает до 110 лет. У нас довольно хорошие статистические данные на этот счёт, и это в порядке вещей, у нас просто нет другого способа прогнозировать такие вещи.

Поэтому идеи о продлении жизни не пользуются особым доверием. Общество считает теорию вероятности последней инстанцией в данном случае — настолько, что даже идеи продлить жизнь воспринимаются как странные и даже сумасбродные. Общество считает, что нужно просто подчиниться статистике. Такое восприятие сильно отличается от восприятия 1600-1850 годов, когда люди были в восторге от перспективы открытия волшебного лекарства от смерти и даже искали источник вечной молодости. Точка зрения изменилась, когда люди перестали верить в существование буквального источника. Убеждение в том, что общество может радикально менять природу вещей, умерло вместе с этой верой. Так что никто больше не пытается. В мире, в котором удача играет большую роль, случайность имеет слишком большое значение. Это лишает людей воли. Вера в тайны имеет действенный эффект. Вера в случай не имеет действенного эффекта; она, наоборот, удерживает вас от каких-либо действий.