Обреченные погибнуть. Судьба советских военнопленных-евреев во Второй мировой войне: Воспоминания и документы - Павел Полян

Я тоже поехал домой. В запасном полку я прошел проверку. Мои родители прислали мне из Москвы мою зачетную книжку из института и справку из военкомата о моем призыве в армию. В запасном полку мне оформили документы и даже выплатили немного денег: за каждый год плена — месячную зарплату лейтенанта.

Вернувшись в Москву, я уже через месяц восстановился на историческом факультете МГУ, поскольку мой институт (ИФЛИ) слили с МГУ.

Моя семья понесла невосполнимые потери: погиб мой брат Ким, погиб муж сестры, тяжело ранен отец, воевавший в московском ополчении. Но вернулась с фронта сестра Кира, и я — из плена, хотя родители похоронили меня еще в 1942 г. Им пришла похоронка на меня.

В 1949 г. я закончил МГУ, женился и стал главой большой семьи. У меня родилась дочь, потом два сына, — и от них семь внуков и два правнука. Несмотря ни на что, я — счастливый муж, отец, дед и прадед.

Виктор (Самуил) Ефимович Кацперовский. Судьба, или Между жизнью и смертью.[13]

Виктор (Самуил) Ефимович Кацперовский родился 3 января 1923 г. в Мелитополе. В 1940 г. он окончил десятилетку и поступил в Институт механизации сельского хозяйства, где проучился около года. 21 августа 1941 г. он был призван в армию, а 20 мая 1942 г. закончил 6-месячные курсы Краснодарского артиллерийско-минометного училища и был направлен на Юго-Западный фронт командиром минометного взвода при кавалерийском полку (Изюм-Барвенковское направление).

Летом 1942 г. в окружение попали части 6-й, 9-й и 56-й армий, сотни тысяч человек. Одним из них был и Кацперовский. Как чистокровный и обрезанный еврей, к тому же не скрывавший своей национальности в своей части, шансы на собственное выживание он оценивал не слишком высоко, но тем не менее он твердо решил побороться за жизнь. И, проведя в плену 1041 день, — он уцелел и тем самым победил.

Непосредственно перед пленением он успел сорвать кубики с петлиц и присыпать в окопе документы землей: но документы, видимо, нашли, потому что на перекличке выкрикнули и его подлинное имя. Он вздрогнул, но лежавший рядом с ним старшина Попов надавил своей рукой на его руку, и он не отозвался. Он скрыл не только национальность и офицерство, но и имя, назвав себя Виктором Андреевичем Карасевым из Ижевска.

Впрочем, об этом он рассказывает и сам в своих воспоминаниях.

Мне остается добавить, что в апреле 1951 г. он женился, а в самом конце 1961 г. ему удалось вернуться в родной город, устроившись на Мелитопольский завод холодильного машиностроения. Здесь он проработал 32 года(!) — вплоть до осени 1993 г., когда он вышел на пенсию и переехал к дочери, эмигрировавшей к этому времени в Германию, в Ганновер. В мае 2005 г. он участвовал в серии юбилейных мероприятий в Берлине, устроенных берлинским объединением «Контакты» в память погибших советских советских военнопленных и в честь оставшихся в живых.

Павел Полян.

В начале лета 1941 г. в мире уже полным ходом полыхало пламя 2-й мировой войны. Чувствовалось, что вот-вот в эту мировую бойню будет втянут и Советский Союз. И долго ждать не пришлось. 22 июня 1941 г., в 11 часов утра радиостанция им. Коминтерна сообщила, что с важным сообщением выступит нарком иностранных дел В.М. Молотов. Все, кто мог, собрались к этому времени возле репродукторов и ждали этого выступления. Из него мы узнали, что 22 июня в 4 часа утра фашистская Германия внезапно напала на Советский Союз.

После окончания выступления Молотова все соседи вышли наружу и собрались посредине двора. Все были в каком-то оцепенении, притихшие. Но постепенно разговорились, подбадривая себя тем, чем нас всегда кормила советская пропаганда — непобедимостью Красной Армии, нерушимостью советских границ и т. д. Да и само выступление Молотова заканчивалось словами: «Враг будет разбит, победа будет за нами».

Но время шло, и фашистские полчища все дальше углублялись на территорию СССР, и в частности на Украину, захватывая новые города и территории. По всем дорогам двигался поток беженцев, на лошадях или пешком стремясь уйти как можно дальше в тыл. В печати и по радио сообщалось о небывалой жестокости фашистов, которые на своем пути уничтожали все еврейское население, цыган, коммунистов и комиссаров. Уже с первых дней войны население Мелитополя, по решению местных властей, начало рыть во дворах траншеи-бомбоубежища.

Экзамены за 1-й курс были уже позади, и я остался не у дел. Но, к счастью, в это время Лазарь Шапиро предложил мне взяться с ним вместе за ремонт автомашины ГАЗ-АА, принадлежавшей мельнице, расположенной рядом с нашим двором. Предложение я принял, и у меня появилась возможность избежать безделья, да к тому же еще и подзаработать. Стоимость ремонта оценивалась в 1200 рублей, из которых Шапиро мне предложил 400. Я согласился, и мы приступили к ремонту. В то время мы и не предполагали, что фашистская армия будет так быстро наступать. В конце июля ремонт был закончен. В это время вблизи города иногда начали появляться одиночные вражеские самолеты, а в городе объявлялась воздушная тревога. В то время за городом располагался военный аэродром, на котором до 1940 г. базировались соединения истребителей, а с 1940 г. — соединения бомбардировщиков, так что немцам было что у нас искать и бомбить.

Немцы захватывали все большую территорию Украины и стремительно продвигались вперед по всей европейской части Советского Союза. В нашей семье встал вопрос: если хотим остаться в живых, нам необходимо эвакуироваться. Многие горожане к тому времени уже эвакуировались, многие заводы начали отправлять на Восток свое оборудование вместе с семьями своих работников. Отец достал в своей организации лошадь с повозкой. Примерно 15 августа он пригнал ее к нам во двор и сказал, что надо собираться и ехать. Но мне невольно пришлось охладить его пыл, сообщив ему, что я военнообязанный и что со дня на день жду повестку из военкомата. И если я уеду, то меня могут посчитать дезертиром. Папа меня понял, и мы стали ждать, что будет дальше. Я чувствовал себя виноватым перед родителями и своим братом, что из-за меня они не могут сделать то, что решили, то есть как можно скорее уехать подальше от приближающегося врага.

Наконец, 21 августа утром я получил повестку, согласно которой к 18.00 вечера я должен был явиться на сборный пункт военкомата. Начались сборы. У меня не было вещмешка, куда нужно было уложить пожитки на дорогу. Пришла моя тетя Маруся — жена маминого родного брата Изи, семья которой жила от нас через дорогу, на два двора дальше. Пока тетя Маруся шила вещмешок, мама готовила мне на дорогу кое-что из продуктов и одежды.