Евангелие от Протона - Якунин Антон Иванович

— Ну мы всё ещё живы, — подумала я, — и чтобы она ни означала — это хорошо для нас.

— Могу сказать, что слово Дест означает «Я», — подумала в ответ Фат Ил Ти, — оно не сильно изменилось в современном языке, разве что произносится немного иначе — Диест.

Григорий простонал и начал что-то бормотать. Фат Ил Ти встала и села рядом с ним, положив руку на его плечо и Григорий успокоился. Я смотрела на них, продолжая думать о том, чем поделилась со мной Фат Ил Ти. Мои веки всё ещё были тяжелы. Образ медитирующей Фат Ил Ти, казалось, испускал волны спокойствия, даже когда она не прикасалась ко мне.

Я задремала. Сон был неглубокий, я продолжала слышать тяжёлое дыхание Григория и лёгкое посапывание Фат Ил Ти. Время, казалось, потеряло всякий объём и величину. Я ощущала, как стемнело за окном, и как стихло в здании. В коридоре уже никто не ходил. Изредка за окном слышался лёгкий гул и свист.

Дверь открылась, в комнату вошли четверо. Всё в одной униформе чёрного цвета. Вошедшие не были похожи на конвоиров, более щуплое телосложение, низкий рост и осторожные движения.

Один из вошедших обратился на ломанном русском языке ко мне, так как я единственная обратила на них внимание:

— Будьте идти за мной, — сказал он и подошёл к софе, на которой лежала я, — Вы понимаете?

— Да. Понимаю, — ответила я, вставая, — Мы всё?

Он задумался и прислонил свою руку к уху, что-то слушая некоторое время.

— Да, — ответил он.

В это время двое других вошедших привели в чувства Фат Ил Ти.

Вставая с софы, я протянула руку своему собеседнику, но он проигнорировал мой жест и, преодолевая головокружение и слабость, я очутилась на своих двоих.

Фат Ил Ти была дезориентирована, выходя из состояния транса, в котором она пребывала. А вместе с ней, почти сразу, очнулся и Григорий. Первый раз, с момента, как я очутилась тут, я увидела взгляд Григория. И то, что я увидела — мне не понравилось. Очевидно, что ему досталось больше всех. В его глазах не было ни боли, ни страха, ни чего. Я видела пустоту и взгляд, который смотрел насквозь.

— С ним всё будет хорошо, — прозвучал голос Фат Ил Ти в моей голове.

Нас вели по бесконечным коридорам и лестницам. В тех немногих окнах, что довелось мне увидеть, рассмотреть что-то кроме бесконечной пустоши так и не удалось. Тем не менее, когда мы вышли на крышу здания, бескрайняя пустыня, освещённая тремя, весьма яркими, лунами уже не казалась такой необъятной. В километрах двадцати отчётливо виднелось зарево небольшого мегаполиса. Меня, Фат Ил Ти и Григория любезно сопроводили до самого трапа небольшого транспортного средства, расположенного на небольшой металлической площадке посреди крыши.

Внутри было довольно комфортно, на трёх рядах, довольно мягких, сидений с комфортом расположились все мы. В кабине пилота, дверь в которую была открыта, я увидела только одно занятое кресло.

Последний вошедший закрыл за собой дверь и сел рядом со мной. Почти сразу я ощутила мягкую перезагрузку и заложенность в ушах. Мы взлетели и начали набирать скорость. Сложно сказать, насколько быстро мы летели, перегрузки не прекращались, но тем не менее была полнейшая тишина. Я сидела в середине салона, и в иллюминаторе видела только луны и звезды. В какой-то момент мы наклонились и устремились прямиком в небо. Перегрузки стали ещё сильнее, появился лёгкий гул. В ушах зазвенело и потемнело в глазах. Так продолжалось несколько минут, пока всё внезапно не стихло и не появилось ощущение полной остановки. Наш корабль сделал манёвр, и в иллюминаторе открылся потрясающий вид. Огромная планета, усыпанная мириадами огоньков, начала вращаться вокруг своей орбиты, постепенно раскрашиваясь красками: голубыми, коричневыми, зелёными, белыми. Планета некоторое время отдалялась от нас, и мы совершили очередной манёвр. В иллюминаторе на этот раз показалась яркая серо-белая поверхность. От такой яркости глаза начинали непроизвольно щуриться. Снова появились перегрузки, не такие сильные, но ощущение невесомости, которое я не сразу осознала, постепенно сходило на нет.

Посадка была очень мягкой. Настолько, что я не помню момента, когда это произошло. Мы просто сели в какую-то шахту, которая закрылась и стало темно, а после дверь нашего корабля открылась и в салон ворвался запах сырого песка.

В шахте не было темно, как показалось в начале. По стенам было расположено множество ламп, но окрашенные в тёмный цвет стены и пол создавали ощущение полумрака. — Подождите здесь, — обратился ко мне парень, который вышел первым, и побежал трусцой.

Минут через десять тишину нарушили три сигнала на некоем коммуникаторе. Человек, что помогал идти Григорию, достал устройство и что-то в него произнёс. После чего он помог встать Григорию из кресла, и показал на выход ему и Фат Ил Ти. Они прошли мимо меня и спустились по трапу. Кто-то похлопал меня по плечу, и я обернулась. На меня смотрел последний из наших сопровождающих. Он нелепо махнул рукой на выход, я встала и последовала за остальными.

Мы подошли к большой двери, в которую при всём желании мог бы зайти весь наш корабль, на котором мы сюда прилетели. С лязгом большая дверь начала открываться, и мы вошли в туннель, напоминающий метро. Трубы и проводам наверху, лампы по бокам и рельсы внизу. Вдалеке виднелось, что-то напоминающее вагон, который стремительно приближался к нам. Нас выстроили возле линии на полу, и мы стали ждать. По рельсам подъехала длинная капсула синего цвета, и остановилась прямо напротив нас, буквально в паре метров от конца путей. Автоматические двери открылись и из капсулы вышло человек пятнадцать в чёрной униформе и с оружием в руках. В капсулу пригласили только нас троих и усадили на скамью возле дверей, после чего зашли только вооружённые люди, а четверо сопровождающих остались снаружи.

Наш вагон тронулся. Всё время, что мы ехали, никто из солдат не смотрел на нас. Они вели себя как роботы, и в это можно было бы поверить, если бы один из них постоянно не теребил свой нос.

Фат Ил Ти, почти сразу, как нас усадили в вагон, погрузилась в транс. Очевидно —