Принцесса лилий - Юлия Галанина

Заложена книга была на странице, с которой начиналась длиннейшая история о некоем городе и поразившем его за грехи драконе.

Жанна читала уже больше часа, а ситуация в этом городе пока и не думала проясняться…

Зверь-дракон методично жрал горожан по очереди, в точном соответствии с их социальным статусом, а герой-драконоборец пока и не собирался появляться на публике и сообщать о намерении совершить подвиг во имя спасения отечества.

Окружавшие ложе повелителя люди, оторванные от привычных занятий — лекарь, управляющий, главный конюший, главный ловчий, секретарь, — сладко дремали под дамское чтение.

Не отставала от них и предательница Жаккетта, бросившая госпожу одну бодрствовать в королевстве спящих.

Зараза виконт крепился, буровил Жанну дикими глазами, отчего она вздрагивала и запиналась.

Но в конце концов выразительное чтение вслух уморило и его.

Окруженная поголовно спящими людьми, Жанна, боясь хозяина, безнадежно читала и читала.

Не отошедшую от вчерашнего запоя Жаккетту так разморило, что она даже всхрапнула.

Этот посторонний звук вывел Волчье Солнышко из дремоты.

— Госпожа Нарджис, перестаньте храпеть! — недовольно заявил он. — Слушать мешаете!

От голоса виконта проснулись и остальные.

Жаккетта зевала в рукав.

— Благодарю вас, госпожа Жанна, на сегодня достаточно! — решил Волчье Солнышко.

Видимо, убаюканный историей, он решил поспать дальше.

— Все свободны! — сообщил он. — Да, передайте нашим восточным гостям, что свое решение по их вопросу я сообщу после выздоровления. Пусть отдыхают.

Неожиданная болезнь виконта осложнила жизнь не только Жанне и Жаккетте, но и его собственным людям.

Сообразившие, что так, пожалуй, хозяину понравится блажь отрывать каждый день занятых людей от важных дел и мучить слушанием нравоучительных историй, лица, считавшиеся не последними в замке, надавили на лекаря.

Лекарь тоже страдал от живого нрава пациента, поэтому он легко поддался давлению и сварганил для больного сильное успокоительное, дабы виконт лишний раз не дергался, а лежал бы себе спокойненько под одеялом в приятной полудреме и выздоравливал, не терзая капризами челядь.

Благодаря частичному обезвреживанию виконта распорядок дня в Шатолу стал более свободным.

Хотя до выздоровления хозяина мост был поднят, ворота закрыты и решетка опущена, внутри замка жить стало не в пример легче.

Пользуясь явным попустительством ударившейся в загул челяди (когда же еще подобный случай подвернется, здоровье у хозяина просто бычье, и такие подарки судьбы негоже упускать!), заговорщикам удалось вполне открыто встретиться.

Раз уж конные прогулки стали недоступны, Жанна и Жаккетта отправились посмотреть на щенят.

Рыжий вдруг тоже ощутил острый приступ любопытства и принялся изучать устройство псового двора Шатолу.

Ну и Жерар, конечно, совершенно случайно оказался в этом же углу замка.

Девицы настроились на серьезный разговор с обсуждением деталей побега и взаимными уверениями в том, что все надо делать тихо и быстро…

Но рыжий не захотел компрометировать себя открытым разговором с наложницами виконта и отправил их погулять по фруктовому саду.

О чем они договорились, ни Жанна, ни Жаккетта не узнали. Оставалось просто безоговорочно верить, что их спасут.

И на том, как говорится, спасибо…

Но увы, даже искусному лекарю не удалось обуздать нрав буйного виконта.

Вторая порция успокоительного, которую поднес он хозяину, будучи выбитой из рук лекаря, выплеснулась бедолаге прямо в лицо.

— Я тебе уши отрежу и поджарю, если так шалить будешь! — пообещал Волчье Солнышко эскулапу. — Ты думаешь, я позволю тебе из меня бревно делать? Вина, госпожу Жанну, госпожу Нарджис и нашего восточного гостя сюда! Быстро!

Не ждавшие не гадавшие девицы и рыжий очутились около постели пришедшего в себя виконта. Словно растерянные родственники у ложа вовремя умиравшего, но вдруг подло выздоровевшего богатого дядюшки.

— Безумно рад видеть! — заявил Волчье Солнышко. — Мое нынешнее положение просто располагает к непринужденному общению. Будем разговаривать. Как, дорогой господин Сен-Лоран, вы чувствуете себя в замке? Мои люди не причиняют вам невольных неудобств?

— Что вы, — галантно отозвался рыжий. — Наоборот, я со всех сторон чувствую их неусыпное внимание. Очень трогает, очень. Со своей стороны хочу осведомиться, когда же разрешится вопрос, по которому я прибыл сюда?

— Куда же спешить… — заметил Волчье Солнышко. — Я серьезно обдумываю предложение вашего господина и уже близок к тому, чтобы дать ответ.

— Надежда с новой силой засияла во мне… — склонил голову рыжий.

Жаккетта сидела, слушала и недоумевала, зачем их-то сюда выдернули?

Виконт и рыжий с упоением поливают друг друга сладким ядом. И собеседники, похоже, им совсем не нужны…

Но тут Волчье Солнышко обратил внимание и на нее.

— А будь ваша воля, несравненная моя госпожа Нарджис, что бы вы сделали?

— Вернулась бы к господину! — вызывающе заявила Жаккетта.

— Так вы же, если мне не изменяет память, от него сбежали? — коварно поинтересовался Волчье Солнышко.

— А теперь поняла, какого счастья лишилась! — с надрывной слезой в голосе сообщила Жаккетта. — Да господин во мне души не чаял, пылинки сдувал, золотые браслеты дарил, кормил сладостями до упаду!

Она шумно высморкалась и продолжала:

— На дурацкой лошади ездить не заставлял, дверь не снимал! Прежде чем самому прийти, евнуха посылал предупредить, нежданно-негаданно не сваливался! Белого верблюда подарил — это надо же представить!!! Да такому господину ноги целовать надо было! Но задним-то умом все крепки, это я теперь поняла.

— Значит, вашу страстную речь надо понимать так, что я хуже шейха? — спросил Волчье Солнышко.

— Конечно! — презрительно фыркнула Жаккетта. — У вас же нет белого верблюда!

— Понятно, значит, госпожа Нарджис охотно вернулась бы туда, откуда она столь героически сбежала. А вы, госпожа Жанна, что думаете?

Жанна замялась.

Скажи только, что не хочешь возвращаться, — и виконт с радостью объявит, что, поскольку ее желания нет, он отказывает посланцу шейха и оставляет госпожу де Монпезá в замке.

А скажи, что хочешь вернуться, — тут же поинтересуется, зачем же надо было убегать?

— Я не буду говорить! — заявила она. — Мое единственное желание вам известно.