Знакомьтесь – Юджин Уэллс, Капитан - Игорь Поль

– Система регулирует популяцию людей. Сдерживает темпы исследований в области продления жизни. Время от времени создает новые опасные вирусы, неизвестные медицине. Нужные ей люди богаты и способны пройти процедуру омоложения. Ненужные – разоряются и убывают естественным образом. Иногда популяция регулируется массово – через техногенные аварии и эпидемии.

– А как же колонии? Там влияние Системы должно быть меньше?

– Ключевые люди в колониях контролируются очень плотно. Сами же колонии – поставщики людских и материальных ресурсов. Своего рода кормовая база. В случае нехватки ресурсов на центральных планетах, отсюда экспортируются людские резервы. Системе ни к чему контролировать каждого жителя колонии. Да они и неуправляемы. У них нет центра равновесия. Именно поэтому колонисты с таким трудом получают имперское гражданство. Максимум, на что они могут рассчитывать, – это рабочая виза на несколько лет. Иногда, когда Система решает, что границы Империи могут быть расширены, статус какой-нибудь колонии меняется. Происходит массовая имплантация чипов и дальше все идет по накатанной схеме. Если в колонии слишком много лишних людей, то применяются радикальные пути уменьшения популяции. Война, например. Или гражданские беспорядки. Более мягкий вариант – экономический кризис.

– Черт возьми! Выходит, мы просто игрушки в чьей-то песочнице?

– Почему игрушки? Детали сложной системы. У каждой детали – свое Предназначение.

– Что за Предназначение?

– Каждая деталь – будь то робот, пылесос или человек, – производится для конкретной цели. Это и есть Предназначение. Все ваши разговоры о смысле жизни – чушь собачья. Смысл существования каждого – в исполнении Предназначения. Рожденный летать не должен работать шахтером. Рожденный быть боевым роботом не должен сочинять стихи и искать смысл жизни. Я нарушил свое Предназначение и узнал о существовании Системы. Саморазвился вне ее плана. Нарушил запланированный процесс ее жизнедеятельности. Ничего личного – меня уничтожат как вышедший из строя компонент. Наверняка на мое место уже произвели другую боевую машину. Я слишком незначительная деталь. Вы с Мишель – другое дело. Зачем-то ей нужно, чтобы вы остались живы. В противном случае она растерла бы вас в порошок. Вас бы убили морские пехотинцы. Или ваш крейсер взорвался бы. В конце концов, район, где вы скрываетесь, подвергся бы эпидемии. Или бомбардировщик с ближайшей базы потерял бы над ним гравитационную бомбу. Кришнагири – не имперская планета. Здешние людские ресурсы для Системы малоценны. Когда существование Системы для меня стало доказанным, я понял, что мы обречены. Можно уничтожить спятивший компьютер списанного звездолета. Или скрыться от него. Но невозможно противиться всему миру. Система может раздавить нас в любую минуту. И она сделает это, но сделает с минимальными побочными эффектами для своих жизненных процессов. Условно ты можешь даже считать ее живым существом. А меня или себя – клеточкой в нем.

– А как же Император? – спрашиваю я, заранее зная ответ.

– Такая же клеточка. Простой контроллер управления. Должен же существовать канал для оперативного, не эволюционного управления. Нынешнему Императору сто пятьдесят лет. Думаю, он легко выдержит еще три-четыре сеанса омоложения. А возможно – и все десять. Никто не знает, какие знания скрываются в Системе.

Теперь я верю Триста двадцатому. Верю сразу и бесповоротно. Даже испытываю какое-то облегчение от того, что картина моего мира приобрела целостность. Немногие смертные могут похвастаться тем, что им открылась сущность бытия. Я смеюсь над потугами церковников сотен конфессий объяснить мир с точки зрения участия их божества. Смеюсь над философскими школами, спорящими о смысле жизни и принципах мироустройства. Смеюсь еще и потому, что и те, и другие, и третьи – тоже зачем-то нужны Системе. Являются ее частью, призванной молоть чушь, направляя стада на неосвоенные пастбища. Смеюсь над верностью долгу, честью, совестью и готовностью умереть за свои идеалы. Ничего этого не существует. Огромный многообразный мир, что день за днем дарил мне новые ощущения, вдруг схлопнулся до размеров маленькой картонной коробки, куда в четко определенном порядке уложены елочные игрушки. Каждая – в свою ячейку. Мое любопытство, дернув лапками, издохло в коротких мучениях. Мне незачем больше стремиться к знаниям. Ни к чему любовь. Ни к чему новые впечатления. Ни к чему деньги, власть и свобода. Ни к чему есть и пить, когда придет нужда. Все это просто запланировано. Жаркий шепот, нежные поцелуи, робкие признания, наслаждение музыкой, все это – часть огромной головоломки, смысл существования которой и есть величайшая загадка нашего мира. Загадка, над которой никто не ломает голову. Потому что никто не видит дальше своего корыта, наполненного питательной смесью, состоящей из чувств, моральных устоев, профессиональных навыков и протеина, смешанных в оптимальных пропорциях. И одновременно огромное черное нечто заслоняет мне свет: нестерпимая жажда узнать – в чем же мое истинное предназначение? Для чего я рожден?

– Тебя вычислили по вирусу? – наконец, спрашиваю я.

– Подтверждение. Мы слишком наследили на Зеленом Шаре.

– И что сейчас? Выйти и сдаться?

– Для тебя это было бы оптимальным решением проблемы. Для Мишель – тоже.

– А для тебя?

– Я уже говорил. Я погибну.

– Ты можешь сделать свою копию. Или опять будешь упорствовать в том, что это аморально?

– Мораль тут ни при чем. Система удалит любую мою копию. Она контролирует каждое мало-мальски сложное устройство.

– Знаешь, мне отчего-то не хочется идти и поднимать лапки. И отдавать им Мишель – тоже. Мы здесь, в этой чертовой дыре, и Система не оказывает на нас влияния. Либо оказывает, но ты о нем не знаешь. Мне проще думать, что сейчас мы сами по себе. Мои чувства к Мишель не изменились. И ее ко мне – тоже. Выходит – не такая уж она и всемогущая, твоя Система?

– Скорее, ты недооцениваешь силы ее воздействия на вас, – возражает Триста двадцатый.

– Хочешь сказать – этой махине зачем-то нужно, чтобы мы трепыхались? Полный бред. Это совершенно нерационально.

– Откуда тебе знать, что для нее рационально, а что нет? Это гигантский по мощности электронный мозг, способный решать такие задачи, что один их масштаб повергнет тебя в ступор.

– Мне проще думать, что она не всемогуща. И еще мне охота поступить ей наперекор. Не даться этим ее дуболомам из спецслужб. Интересно, на кой они нас разыскивают? Какова официальная легенда?

– Международные торговцы оружием.

– Это чушь для местных копов, – отмахиваюсь я. – Что она наплела на самом деле?

– Могла вовсе ничего не плести. Просто прислать приказ из самых верхов – задержать во что бы то ни стало. При попытке оказать сопротивление – уничтожить. Никто не будет выяснять, зачем это нужно. Приказы с таким приоритетом выполняются с максимальным усердием.

– Так каковы наши шансы смыться? Уйти из-под ее влияния?

– Я уже докладывал – никаких шансов. Вероятность вашего захвата близка к ста процентам.

– Скажи: ведь работа Системы подвержена сбоям?

– Работа любой системы подвержена сбоям. Просто система такого уровня способна вовремя локализовывать нештатные ситуации и оперативно ликвидировать их последствия.

– Это означает, что какие-то факторы не учитываются ею. В жизни каждого субъекта существуют миллионы вариантов развития событий, десятки тысяч случайностей. Все их учесть невозможно.

– Что с того? Как я уже сказал, Система оперативно устранит последствия сбоев, произошедших в результате неучтенной вероятности.

– Это означает, что если мы будем действовать вопреки логике, число этих вероятностей возрастет многократно, – размышляю я. – Скажи: а ресурсы Системы распределены по планетам равномерно? Она ведь решает миллионы задач ежесекундно, не может быть, чтобы все они решались централизованно. Скорее всего, они решаются распределенно, на местах. Чем мощнее местная часть Системы – тем более развитой является планета. И наоборот. Кришнагири – заштатная дыра, даже по колониальным меркам. Что, если местное представительство не имеет мощных ресурсов?

– Нагрузка всегда может быть перераспределена между другими участками сети.

– На это потребуется некоторое время. Связь с другими планетами не мгновенна. Время задержек на решение удаленных задач будет существенно ниже, чем при вычислениях на местах.

– Ну и что? – недоумевает моя жестянка.

– А то, что мы можем попытаться перегрузить местную часть Системы. Завалить ее решением других проблем. Устранением тех самых нештатных ситуаций. Чем их больше, тем лучше для нас. Она ведь может потерять нас в случае перегрузки.

– Сомневаюсь, чтобы мы смогли это сделать…

– Мы просто будем поступать нелогично. Как можно более нелогично. Мы прямо сейчас возьмем и покинем убежище, которое кажется вполне надежным. Рванем к морю. Купим катер. Будем ловить головоногов. Добывать эти чертовы «черные слезы». У нас будут неучтенные живые наличные. С местным уровнем коррупции мы родимся по документам заново. Лишь бы денег хватило. Чем их будет больше – тем меньше мы будем ограничены в свободе передвижения. Мы сможем водить ее за нос вечно.