Уолл-стрит и революции в России 1905-1925 - Ричард Б. Спенс

"Американская скорая помощь" в России

Кроме того в России действовала ещё одна американская миссия, предположительно полностью частная: так называемая "Американская скорая помощь". Это был именно так, небольшой добровольческий корпус машин скорой помощи и медицинского персонала, который действовал вместе с российской армией. Фонд был ответвлением более крупной благотворительной организации – "Американского Белого Креста". Последний, как утверждается, был филантропическим предприятием Суверенного ордена Святого Иоанна Иерусалимского, самопровозглашенного филиала печально известных мальтийских рыцарей.[659] Несмотря на это, "Американская скорая помощь" была детищем нью-йоркского прогрессивного политика (и будущего конгрессмена США) Гамильтона Фиша III, а её казначеем был исполнительный директор "Guaranty Trust" Уильям Х. Гамильтон. Среди его директоров были человек Моргана Уиллард Стрейт, друг Крейна Роберт Маккормик и закадычный друг Рейли по бизнесу и агент "Ford Motor" в России Маркус Фриде. Его штаб-квартира располагалась на Бродвее, 120.[660]

Осенью 1917 года представители "Скорой помощи" инициировали свой собственный секретный план поддержки пошатнувшегося режима Керенского. Используя скромный резервный фонд в 6 тыс. долларов, присланный телеграфом из Нью-Йорка, специальный комитет, в состав которого вошли Керенский, посол США Дэвид Фрэнсис и другие "лидеры революции", поставил своей целью "поставить Россию на ноги", но план был сорван большевистским переворотом.[661] Если вам не нравится свершившаяся революция, устройте другую.

Слева направо, первый ряд: Роберт У. де Форест; президент Вудро Вильсон; бывший президент Уильям Говард Тафт; и Элиот Уодсворт. Задний ряд: Генри П. Дэвисон; Грейсон М.П. Мерфи; Чарльз Д. Мортон и Эдвард Н. Херли.

Глава 9. Корпорация "Большевизм"

Большевики выходят на сцену

Мы оставили Троцкого ждать поезда в Христиании. Вскоре он действительно сел на поезд и в середине мая сошёл на платформе Финляндского вокзала Петрограда. В результате он прибыл на месяц позже Ленина (и Крейна), но зато прямо накануне первого кризиса Временного правительства. В этом кризисе произошло падение любимца Крейна Павла Милюкова и других либералов и возвышение Александра Керенского. Единственный социалист-революционер (СР) в первоначальном кабинете, к июлю Керенский станет премьер-министром и создаст правящую коалицию, в основном состоящую из эсеров, меньшевиков и беспартийных специалистов.[662]

Чарльз Крейн имел смутное представление о Керенском, в котором видел "популярного революционного оратора", не обладающего "никакими способностями" настоящего лидера.[663] Крейн печалился, что такие популисты, как Керенский, и "влияние репатриированных Нью-йоркских евреев из Ист-Сайда" (таких как Троцкий), украли его замечательную либеральную революцию.[664] Чего Крейн не понял, и чего не поняли Ленин и Троцкий, так это того, что реальной властью в России было не шатающееся Временное правительство, а Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов и сотни местных советов, которые росли как грибы по всей стране и обращались к нему за руководством. В то время как Совет представлял себя голосом русских масс, это была организация только для социалистов, и первоначально в ней не было представительства крестьян, в подавляющем большинстве самой многочисленной социальной группы. С самого начала в нём также не было большевиков. Де-юре Совет не обладал абсолютно никакой властью, но он весело принимал резолюции и издавал приказы, которые Правительство было вынуждено признать. Классическим случаем был приказ №1 по армии, изданный 14 марта, в результате которого офицеры были лишены почти всех полномочий и заменены выборными "солдатскими комитетами". Совет был той лошадью, которую Ленин намеревался захватить и оседлать, чтобы прийти к власти. То же самое планировал и Троцкий.

Политический союз Ленина и Троцкого — пары, годами осыпавшей друг друга оскорблениями, — обычно списывают на некую историческую случайность. Важно понимать, что этот союз не сложился в одночасье. В 1911 году Ленин заклеймил Троцкого "иудушой", а совсем недавно, в феврале 1917 года, назвал его "негодяем" и оппортунистическим зигзагом, который "изворачивается, мошенничает, выдаёт себя за левых, помогает правым, пока может".[665] Со своей стороны, в мае 1917 года Троцкий заявил: "Меня нельзя называть большевиком... От нас нельзя требовать признания большевизма".[666] Формально он стал большевиком только в августе 1917 года, почти через 3 месяца после своего прибытия.

В Петрограде Троцкий проник в руководство фракции "меньшевиков-интернационалистов", насчитывавшей самое большее несколько тысяч человек. Тем временем ряды большевиков увеличились с немногим более 20 тыс. человек в марте до 100 тыс. в мае и 200 тыс. к августу. Ленин явно был во главе растущего движения, Троцкий — нет. Так что же получал Ленин, приняв "иудушку"? Во-первых, его кооптация устранила соперника. Во-вторых, Троцкий обладал именем, харизмой и превосходными ораторскими способностями, которыми большевики не могли обладать в избытке. То же самое, конечно, можно спросить и о Троцком. С его точки зрения, было более разумно объединить усилия с успешным предприятием, чем бороться за создание конкурирующего предприятия, продающего тот же продукт. Это была логика, которую понял бы любой капиталист. Но ни один союз не может быть постоянным. В конце концов, у революции мог быть только один отец.

Поворотным моментом стало так называемое июльское восстание. В начале того же месяца Керенский бросил русскую армию в очередное наступление, чтобы одержать большую победу и укрепить моральный дух. Вместо этого она быстро переросла в мятеж и разгром и вызвала массовые протесты в Петрограде. Держа палец по ветру, Ленин решил, что настало время захватить власть. Это оказалось почти фатальным просчётом. Керенский собрал верные ему войска, и к 18 июля ещё одна потенциальная революция потерпела крах. Чтобы избежать ареста, Ленин бежал в финские леса, где ему предстояло скрываться до ноября. Этим Троцкий остался в центре внимания, и он, не теряя времени, воспользовался этим.

Правительство сначала игнорировало его, потому что он не был большевиком. Чтобы исправить эту оплошность, 23 июля Троцкий написал открытое письмо, в котором заявил о своем полном согласии с Лениным. Тем не менее, прошло ещё две недели, прежде чем Керенский удосужился арестовать его. Уже побывав в тюрьме, Ленин официально принял Троцкого в ряды большевиков и даже ввёл его в состав Центрального комитета. Это не устраивало других товарищей, которые считали Троцкого незваным гостем и оппортунистом. И они были правы.

Как агитатор и организатор, Троцкий был ценным активом, но что ещё он мог предложить? В недели, предшествовавшие июльскому кризису, большевики