К величайшим вершинам. Как я столкнулась с опасностью на К2, обрела смирение и поднялась на гору истины - Ванесса О'Брайен

Полярный день, когда светло бывает 24 часа в сутки, играет с разумом злые шутки. День все не заканчивался, а ветер усиливался, и я поняла, что теряю счет времени. Пройдя около 9 км и почти не набрав высоты, мы остановились, чтобы устроить первый лагерь и заночевать в нем. Несколько сотрудников Колби вышли из своих палаток, чтобы поздороваться с ним. Я предположила, что он хороший руководитель, потому что они, похоже, рады были его видеть и быстро принялись помогать нам выровнять место под палатку. Поужинав и сыграв в «Угадай мелодию», мы легли спать среди бела дня, и я лежала без сна, чувствуя, что до странности сильно вымоталась и промерзла до костей. Мои товарищи по команде все вместе устроились в одной палатке, им там было тепло и уютно, и я бы тоже предпочла не церемониться, но Колби, считая, видимо, себя галантным, выделил мне отдельную палатку. Мы находились на высоте менее 2400 м, а сильный холод уже начал грызть нас.

На следующий день, таща сани к перевалу Кахилтна-Пасс, мы делали короткие привалы и топали ногами, чтобы восстановить кровообращение, а потом снова устремлялись вперед, желая согреться. Второй лагерь мы устроили на высоте чуть более 3353 м, в пяти часах хода от первого. Обустройство заняло немного больше времени, так как теперь нам не помогали верные сотрудники Колби, и опять было чертовски холодно. Мне не терпелось вскипятить горячую воду для чая. Обычно альпинисты поднимают снаряжение во второй лагерь, а потом снова уходят вниз на ночевку в первый. Я уже акклиматизировалась на Эвересте, так что Колби не переживал за меня, но ближе к вечеру Трой пожаловался, что у него сильно болит голова – это первый признак высотной болезни. Мы уютно разместились вчетвером в одной палатке, легли валетом, чередуя ноги и головы, и я решила, что мне будет достаточно тепло для нормального сна, если только у остальных не слишком потеют ноги в носках.

На следующее утро Колби объявил день отдыха, поэтому я прогулялась по маленькой деревушке второго лагеря, разминая ноги, сделала несколько фотографий, а потом от души вздремнула. На другой день мы снова отправились в путь, направляясь к Мотоциклетному холму. Я надеялась, что при подъеме мы окажемся выше облаков. Я старалась следить за временем по теням на снегу, пока яркое солнце двигалось по небу, не заходя, но и не испуская ни капли тепла. Я сосредоточилась на веревке перед собой, старалась поддерживать нужное натяжение и дистанцию для безопасного перехода через трещины; пришлось двигаться медленнее, чтобы идти в ногу с товарищами по команде, которые были акклиматизированы хуже меня. Мы поднялись на два крутых участка, Мотоциклетный холм и Беличий холм, а затем пересекли ледниковую впадину на пути к Ветреному углу – говорящее название вполне оправдало свою жестокую репутацию.

Чуть меньше 5,5 км, пройдя которые мы совершили существенный набор высоты по вертикали, целых 975 м, и мы добрались до третьего лагеря на отметке 4328 м, почти на уровне вершины горы Хантер40. Времени любоваться величественным пейзажем у нас не было. Мы были измотаны, а еще предстояло обустроить лагерь. Да и Трой выглядел хуже. Колби взял его с собой в эту экспедицию в награду за усердную работу, но наш сокращенный график акклиматизации ему совершенно не подходил. Они оба были достаточно мудры, чтобы без лишних разговоров понять, что Трою надо спускаться. Вниз направлялись и другие команды, так что на следующий день он присоединился к одной из них. Оставшись втроем, мы вышли из третьего лагеря и пару часов двигались к основанию главной стены, понимая, что от четвертого лагеря нас отделяют 250 м по вертикали. В этот день главным было не пройти как можно дальше по горизонтали, а подняться как можно выше, наслаждаясь невероятными видами. Я достала из рюкзака жумар и камеру и ощущала себя в своей стихии – сплошное скалолазание, как в Гималаях. Шаг вперед, продвинуть жумар вверх, подтянуться, отдохнуть, и все сначала.

Четвертый, верхний лагерь на высоте 5 242 м оказался одним из самых негостеприимных уголков на планете, открытых беспощадному ветру и бушующим вихрям, однако именно отсюда нам предстояло уходить на вершину. Когда рассматриваешь рельеф в Google Earth, видно, что в этом месте сходятся два ровных гребня, которые словно образуют указывающую вверх стрелку указателя «На вершину!». Мы склонились над рацией, прислушиваясь к радиообмену. Вот уже больше двух недель никто не поднимался из верхнего лагеря. Поступали сообщения о серьезных обморожениях. Несколько альпинистов маялись в лагере уже несколько недель, другие, просидев тут слишком долго, отказались от попыток дождаться подходящих условий для восхождения, третьи с тревогой ожидали любого признака перемены погоды, все сравнивали свои заметки и наблюдения.

– Не доверяю я сводкам погоды. Слишком много лишнего говорят. Больше толку бывает, когда сам говоришь с людьми и чувствуешь, что там наверху, сказал Колби, посмотрев на небо.

– И что ты чувствуешь сейчас? – поинтересовалась я.

– День отдыха.

«День» – понятие относительное, если солнце вообще не спускается за горизонт. А «отдых» на самом деле длился всего несколько часов, так что я постаралась извлечь из него максимум пользы: сняла ботинки, стащила носки и сунула их на дно спальника.

– Стой, стой, – сказал Колби. – Что это ты там делаешь?

– Пытаюсь высушить носки.

– Нет-нет-нет. Смотри.

И он показал мне секрет бывалых альпинистов, уложив по носку на плечо между слоями одежды. Можно даже спать, не вынимая их оттуда. Носки и правда быст-ро высыхают, если пользоваться такой хитростью, и я порадовалась тому, что надела, готовясь к восхождению, одежду в несколько слоев.

– Крюк… Пошел… Крюк… Пошел…

Команды при подъеме стали звучать более ритмично, когда погода наладилась, а мы пересекали широкий снежный склон под названием Автобан (непочтительно названный так из-за скорости, с которой однажды покатился с него немецкий альпинист), а оттуда свернули налево к седловине перевала Денали-Пассю. Оттуда мы опять пошли вверх, вверх, вверх к Пиг-Хилл – Свинячьему холму. (Я даже не хочу знать, за что его так назвали.)

19 июня 2012 года, 19:30. Через месяц после восхождения на Эверест я поднялась на Денали, 6190 м (маршрут через Западный контрфорс).

Пока я стояла на самой вершине гребня и осматривалась, казалось, я выглядываю в иллюминатор самолета: лазурное небо вокруг и куча облаков далеко внизу. Их протыкал зубчатый край атолла горных вершин. Время от времени порыв ветра позволял рассмотреть внизу медного оттенка валуны и черные обледеневшие утесы, но затем облака заполняли разрыв, отгораживая ослепительный солнечный