Удар шпаги - Эндрю Бальфур

Сцепив зубы и крепко стиснув в руках древко пики, я приготовился к встрече, твердо решив закончить дело как можно быстрее и, по возможности, ближе к центру лодки; но прежде всего я оглянулся вокруг и увидел приближающийся ко мне галеон, а в отдалении большой трехмачтовый корабль, идущий на всех парусах, подгоняемый попутным бризом. Я решил, что с «Сан-Фернандо» не стреляют по мне, боясь зацепить человека, сидящего вместе со мной на днище перевернутой лодки, и в голове у меня созрел план, как и в дальнейшем удержать их от стрельбы, по крайней мере на время.

Как только «меченый» увидел, что я обернулся к нему лицом, он весь побледнел, и желтая кожа его приобрела болезненно-зеленоватый оттенок; он попытался отползти назад, но я двигался быстрее и вскоре очутился от него на расстоянии длины моей пики.

— Пес, — процедил я сквозь стиснутые зубы, — проклятый пес! Наконец-то я до тебя добрался, и сейчас ты умрешь!

Я мог бы и дальше продолжать издеваться над ним подобным же образом, наслаждаясь его испугом и растерянностью, но тут в его глазах мелькнуло нечто, заставившее меня резко пригнуться, и вовремя: я едва увернулся от ножа, который он метнул в меня, и только внезапный нырок лодки, вызванный моим неосторожным движением, заставил его промахнуться. Я понял, что мешкать не следует, ибо бандит готов потащить и меня за собой на тот свет; поэтому я выпрямился, сделал быстрый финт и проткнул негодяя, точно курчонка вертелом, держа пику обеими руками. Он застонал и подергался немного, но затем его глаза остекленели и голова упала на грудь; тем не менее я продолжал держать его на весу, хоть это и вызывало нестерпимую боль в моей раненой руке, поскольку мой план в том и заключался, чтобы оставить его сидеть на дне перевернутой лодки, делая вид, будто он все еще жив, и тем самым вводя в заблуждение команду «Сан-Фернандо».

Трудно было, однако, сказать, будут ли они стрелять, если подойдут поближе и узнают правду, потому что по мере приближения чужого судна на палубе галеона поднялась суета, люди забегали по палубе в разные стороны, уродливую железную статую поспешно втащили на борт, и до меня донесся торопливый стук молотков по платформе. На мачтах один за другим распустились паруса, и, когда первый порыв свежего бриза наполнил их, наморщив поверхность воды и образовав на ней то, что моряки называют «кошачьими лапками», галеон медленно развернулся и двинулся в сторону от лодки, из чего я заключил, что капитану Гамбоа не понравился вид приближавшегося с подветренной стороны судна и он решил поскорее убраться отсюда.

Что касается меня, то я зажал пику между бедер, чтобы уменьшить нагрузку на раненую руку, и сидел неподвижно, глядя в лицо мертвеца, наблюдая, как тускнеет его родимое пятно и кровь стекает по древку, капая мне на колени, не решаясь отпустить его, так как боялся, что его падение может заставить ялик снова перевернуться, а акулы были начеку, плавая неподалеку.

Поэтому мне ничего не оставалось, как только следить за ходом событий, и вскоре я убедился, что вновь прибывшее судно догоняет галеон, хотя тот, как я уже упоминал, был далеко не из тихоходов. Через некоторое время чужое судно прошло мимо меня, находясь на расстоянии полумили от моей лодки, но еще до того, как я разглядел на его мачте развевающийся английский флаг, я был уверен в том, что вижу это судно не впервые. Оно величаво скользило по волнам, грациозно и плавно покачиваясь, словно танцор в котильоне; его громоздящиеся друг над другом паруса то морщинились слегка, то снова туго надувались, выпячивая свою белоснежную грудь, напрягая все силы в стремительном рывке вперед, словно живое существо, и по огромной золоченой голове и груди под его массивным бушпритом, по изящным обводам корпуса, по точеным мачтам и по числу пушечных портов я узнал в нем «Золотого дракона».

«Повезло, — подумал я, глядя на проплывающее мимо судно и видя сплошной ряд черных голов, высунувшихся из-за бульварка и обращенных в мою сторону. — Готов поклясться, мой приятель, капитанский племянник, находится здесь на борту, и если это так, то я попаду из огня да в полымя!»— и вновь я поразился странным капризам судьбы, избравшей для моего спасения из всех прочих имен но этот корабль. Затем, вспомнив о его быстроходности, я предположил, что он может быть передовым судном английской флотилии, опередившим остальных участников, и с надеждой обвел взглядом бескрайний горизонт; однако, кроме необозримого синего пространства, покрытого сейчас мелкими барашками волн с белыми пенистыми гребнями, нигде ничего не было видно. Зато мне эти самые волны доставляли немало хлопот, вынуждая использовать мертвого испанца в качестве балансира для сохранения равновесия перевернутого вверх дном ялика, на котором я восседал, как на норовистом жеребце без стремян и уздечки. В то же время я был благодарен бризу, немного смягчавшему нестерпимый жар солнечных лучей, припекавших мою ничем не прикрытую макушку так, что я чувствовал тошноту и головокружение.

Английское судно прошло мимо, не удостоив меня особым знаком внимания, если не считать того, что какой-то матрос вскочил на ванты и помахал мне оттуда рукой; я не посмел ему ответить тем же и хоть попытался приветствовать его криком, но сомневаюсь, чтобы он меня расслышал, так как мой голос почему-то ослабел, а глотка пересохла, как у последнего пропойцы.

Напряженным взглядом следил я за тем, как судно удаляется от меня, с каждой минутой уменьшаясь в размерах, и в душу мне закрался панический страх, что в процессе погони оно скроется из виду и я останусь сидеть на днище перевернутой лодки до тех пор, пока удача или просто физические силы покинут меня и я свалюсь в воду, или пока вместо одного мертвеца здесь окажутся двое.

Впрочем, мои страхи оказались напрасными: галеон слишком поздно встал под ветер и теперь, несмотря на все его усилия, явно проигрывал своему преследователю; вскоре я за метил, как английское судно слегка качнулось и на баке вспыхнуло облачко белого дыма, после чего по воде прокатился гром пушечного выстрела.

Противники находились слишком далеко от меня, чтобы я мог судить, получил ли испанец какие-либо повреждения, поскольку мачты галеона продолжали перпендикулярно возвышаться над волнами, а паруса его оставались на месте, но я молился, чтобы ему не удалось улизнуть, и наконец, к моей неописуемой радости, он зарифил часть парусов и развернулся, поджидая приближения «Золотого дракона». Их отделяло от меня расстояние в добрых две мили, но даже издали мне было видно, что английское судно имеет преимущество в маневре перед галеоном; грохот орудийной канонады не заставил себя долго ждать, и оба гигантских корабля окутались пороховым дымом, густые клубы которого медленно сносило по ветру.