Рождение Зимы - Брайан Ракли

— Сегодня утром нам надо сделать три или четыре.

Он хорошо ее знал и сразу услышал некоторую отчужденность.

— Думаешь, не хватит? — все-таки спроси он.

— Кто знает? С победой у Грайва мы получили какое-то время. Но его все равно немного. Кто-то может проголодаться, кто-то заболеть, кто-то уже болен. Наши шансы были бы выше в разгар лета.

— Может быть, — согласился Кейнин. Теперь, когда восторг победы немного отступил, он, как и Вейн, знал, что их положение довольно ненадежно и как всегда опасно. В ближайшее же время в долине может появиться армия крупнее. Они послали вести тем, кто командовал осадой Тенври с юга. Возможно это или нет, но гарнизон Ланнисов устроил бы вылазку при малейшем признаке слабости. Другие сообщения были посланы еще дальше, в Кан Дредар. Они умоляли Регнора ок Гира бросить в бой свою могучую армию, теперь, когда смелости Горин-Гиров доступен был бы такой богатый урожай. Но Кейнин понятия не имел, откликнется или нет Верховный Тан.

Какой-то шум снаружи опять привлек его к окну. Внизу кучка тарбенов тащила вола. Вол упирался, натягивал поводья и ревел. Возбужденные соплеменники тыкали в него копьями и кричали друг на друга. Весь круп животного был усеян кровавыми точками.

— Это еще откуда? — вскричал Кейнин. — Игрис!

Щитник появился сразу и тоже подошел к окну.

— Выясни, откуда они взяли это животное, — приказал Наследник Крови. — Если не дальше часа ходьбы от города, высеки их; им следует знать, что все товары должны быть переписаны и зарегистрированы, не так ли?

— Должны, но ведь тарбены, что дети. В их головах ни одной мысли не держится.

— Меня это не интересует! — рявкнул Кейнин. — Не нужно мне рассказывать, какие они дети. Мне нужно, чтобы исполнялись мои приказы.

От начальственного гнева у Игриса резко выпрямилась спина, а на лице появилось выражение неукоснительного повиновения. Кейнин собрался уж было несколько смягчить грубость, но передумал. Не стоит, пожалуй.

Игрис вышел. Кейнин слышал, как он спускался по лестнице. Такова уж природа гнева, он не только передается, но и нарастает, и сейчас он обрушится на соплеменников на площади.

— Тарбены скоро совсем станут неуправляемыми, — посетовала Вейн. — Сколько их уже разбрелось по всей долине. Почти все дикари ушли. И даже некоторые из Спасенных.

— Пусть уходят. Мы знали, что так и будет. Тем более что они доставят еще немного неприятностей Ланнисам и Килкри. Однако город и его окрестности должны кормить армию. Если Гир даст нам столько клинков, сколько мы просим, нам не нужно будет полагаться на этих варваров.

Внизу появился Игрис с парочкой человек и зашагал по направлению к тарбенам. Он начал громко поносить их, и они закричали в ответ, размахивая копьями. Вол, освободившись от грубого внимания своих захватчиков, стоял вполне спокойно, только помахивал головой, словно искал траву среди неприветливого булыжника мостовой.

— Я собираюсь к замку, — сообщила Вейн.

Кейнин кивнул. Но не повернулся, когда она выходила, а продолжал наблюдать, как Игрис хитрым ударом сбил одного тарбена с ног. Скандал разрастался. Вол побрел прочь.

На зубчатой стене Замка Андуран шевелились фигуры. Вейн из удобного укрытия в одном из домов, стоявших против замка, видела это, но освещение было уже очень слабым для того, чтоб разглядеть их как следует. А те, другие, разместились удачнее: несколько арбалетных стрел впились в открытое пространство под стеной, среди земляных работ и плетеных щитов. Фигуры на стене исчезли. Она была уверена, что они ни в кого не попали. Вейн простояла еще с час в ожидании осадной машины.

Сестра Наследника тихонько выругалась. Шагая обратно к центру города, она пронеслась мимо группы усталых, взлохмаченных воинов и тут же забыла о них. Осада шла плохо, и это ее раздражало. Она знала, что должна принимать все, что посылает судьба (чему бывать, того не миновать); но вера допускала — и даже защищала — надежду. Судьба редко принимает во внимание то, что казалось возможным смертному, но иногда можно было добиться самой неожиданной победы. Не что иное, как появление Эглисса со своими Белыми Совами, доказывает это. Хотя все равно никакие победы, кроме тех, о которых говорится в повествованиях Последнего Бога, не имеют значения.

Ее размышления прервал чей-то судорожный кашель. Признаки болезни стали проявляться во всех рядах армии Горин-Гира. Раны гноились от сырости и грязи. Кого-то обкидала простуда, у кого-то был даже сильный жар. Самые слабые погибли, даже не добравшись до города: не один десяток их умерло еще в лесах Анлейна! Теперь вот надвигается новый отсев.

Настроение осаждающих не поднимало и присутствие огромного стада кирининских воинов, расположившихся за пределами почти реликтовых стен города. Несмотря на их участие в сражении, никто не доверял лесным тварям и не понимал, что на самом деле привело их из леса в таком количестве. К своему раздражению, она поймала себя на том, что опять думает об Эглиссе. Брат отказался встретиться с на'киримом и настоял, чтобы Белые Совы расположились не ближе полета стрелы от города.

Она разделяла его презрение ко всем на'киримам. Само их существование являлось знаком преднамеренного презрения к всемирному и естественному порядку в природе, и потому Боги не могли не отчаяться. Однако она не могла отделаться от впечатления, что в Эглиссе что-то есть. Он уже не однажды доказал свою полезность. Кейнин может отказываться видеть его, но судьба велит использовать даже такие необычные инструменты.

Она нашла катапульту, покоившуюся на улице за тюрьмой и напоминавшую беспомощного морского монстра, которого вытащили на твердый берег. Сломалась одна из осей. Рабочие пытались ее починить, а при приближении Вейн, чуть не отталкивая друг друга, старались превзойти один другого в демонстрации прилагаемых усилий. Вожак группы бросал на нее взгляды, ожидая, что она вот-вот пустит в ход язык. Но нет, она действительно больше не считала, что именно осадные машины — ключик к замку Андуран. Поэтому она оставила их трудиться, а сама пошла дальше.

Она направлялась к городской стене. Взобравшись на ветхую, осыпавшуюся до щебня стену, Вейн стала осматривать доходившее до самого города поле. Кругом палатки и костры кирининов, и, как всегда, тишина. Она еще некоторое время понаблюдала, понятия не имея, что высматривает. Ничего такого, чего бы она уже не видела.

Вейн посмотрела под ноги. Там были огромные каменные блоки одинакового вида и размера. Эта тонкая защитная броня города теперь была прорублена, расколота, свалена в кучу и уже начала многовековое превращение в прах. Время и судьба не считались с намерениями простых смертных.

— Вейн.

Она так испугалась тихого голоса у себя за плечом, что покачнулась и чуть не упала. Его рука тут же поддержала ее. Крепко. Она отдернула руку.

— Не касайся меня, полукровка — прошипела она.

— Как хочешь, — беззаботно ответил Эглисс. Он поглядел на стоянку Белых Сов. — Смотришь на лагерь? И что увидела?

— Дикарей, — от его близости у нее чесалась кожа.

— Они могли бы то же самое сказать о вас. Извечная ошибка, видеть то, что хочется видеть.

Вейн очень хотелось отвернуться от него, от серых глаз и мертвенно-бледной кожи, но голос держал ее.

— Почему ты и твой брат гоните меня? — Он опять положил ладонь на ее руку, на это раз она ее не отдернула. — Я только хотел помочь вам добиться того, о чем вы так мечтали.

— Откуда ты знаешь, о чем я мечтаю? — приглушенно спросила она.

— О том же самом, что и твой отец, и твой брат: месть за последние поражения, торжество Темного Пути, честь вашей Крови. Конец мира. Кайл. Но в тебе это горит сильнее, чем в них, Вейн. Я чувствую это в тебе, как будто ты в груди носишь солнце.

Она высвободила руку и осторожно отступила от него. Она никого и никогда в жизни не боялась, но на'кирим познакомил ее с этим ощущением. Она могла бы свернуть ему шею или в момент вывернуть запястье, но в глубине души знала, что слабее его. И его настойчивый взгляд, спокойный, чарующий голос говорили ей, что он действительно способен дать ей то, о чем она мечтает. Он больше, чем показывает, напомнила она себе. Он может своим голосом поколебать мысли, накрыть пеленой рассудок.

— Ты отодвинулась от меня. Боишься?

— Не тебя. Я не доверяю твоему голосу. Чего ты хочешь?

— Поговорить с Кейнином. Убедить его смотреть на меня благосклоннее. Уговорить его позволить мне помочь вам всем, чем могу.

Она колебалась, хотя до сих пор в ее натуре сомнений было не больше, чем страха. А Эглисс шептал:

— Я сделал то, что обещал. Я подчинил Белых Сов твоей воле. Твой отец доверил мне помогать вам. Учись у него доверию, Вейн. И научи брата.