Один на льдине - Владимир Шитов

6

Мы-то могли бы, да хто ж нам дасть? У совхоза и лесхоза нет ни кабеля, ни лишнего светильника. При социалистическом способе хозяйствовании нельзя было достать ничего. Материалы приходили только по разнарядкам и были строго лимитированы. Хозяйства должны были заранее подавать заявку в свои высшие руководящие органы и им высылали, к примеру, пять светильников на год, пять пускателей - мизер. А чтобы более существенные объемы получить, надо было толкачам ехать в Москву и ходить по Министерствам. Давать взятки.

А в это время доярок било током, коровы и свиньи на дыбы становились, света не было, лесные хозяйства стояли. Если бы нам было где взять тогда кабель, светильники, лампы, выключатели, розетки - это принесло бы ощутимую пользу для хозяйств. А нам еще и большие деньги. Так где же приобрести материалы?

7

Это - длинная история, как я стал находить заводы, где делали только кабеля, где выпускали только коробки распаечные, как в Кохтла-Ярве. Это в Прибалтике возле Таллина. Розетки и выключатели, лампы, пускатели и кнопки, провода - все за взятки я приобретал на базах. Двигатели, насосы - все брал за свои наличные деньги и привозил в совхозы. Сто метров кабеля стоили двадцать рублей, а уложить - шесть. Объемы работ мы приписывать не могли существовали проверочные органы.

Мы писали во всех наших документах "капитальный ремонт оборудования". Сюда входили: демонтаж, ревизия, монтаж, испытание, установочные работы, запуск, сдаточные испытания - те из работ, на которые есть высокие расценки и которые с лихвой окупали приобретенное мною за взятки. То, что стоит в магазине пятьдесят рублей, я на базе покупаю за три рубля. Прибыль. Три тысячи, допустим, прибыль. Из них - тысяча рабочим, тридцать процентов от всей суммы себе и тысяча - на дальнейшие закупки. Кто же станет работать себе в убыток?

Управлялись мы по всей республике зимой и летом. На предприятиях "Сельхозтехники" эту работу целый цех делал за три месяца, а у меня три человека - за две недели. Трудно с транспортом - на лесовозах ездили. Огромные объекты делали. Работа начиналась в шесть часов утра и заканчивалась в двенадцать часов ночи. На ферме ели и спали среди москитов. Москиты человека сжирают заживо, и в этом состоянии наши рабочие работали 20 часов в сутки. Рабочий получал у нас 1000 рублей в месяц в сравнении со средней зарплатой их коллег в 200 рублей.

Я один собирал деньги, а остальные - все пропивали.

Кто были наши кадры?

Это были люди, отсидевшие срока. Таких там много. Почти все алкоголики. Объект сдан - неделя пьянки до невменяемости. Большинство людей уже померли, хотя им тогда было по 35-40 лет. Спились. Они абсолютно не умели отдыхать, у них не было представления об отдыхе. А кто и когда учил их, бывших зеков, отдыхать? Но лучших электромонтажников, специалистов я и доселе не встречал. Даже новые люди, которые к нам попадали, за месяц становились универсальными специалистами. Они все умели работать с монтажным пистолетом, все бесстрашно зависали на сгнивших столбах электропередач с "кошками" на ногах.

Моя задача - составить смету, подписать договор, поехать то в Саратов, то в Прибалтику, Киев, Куйбышев, привезти в Коми товар. Могли и арестовать - товар ворованный. Хотя тогда ОБХСС ловили больше тех, кто водкой торгует, одеждой, свининой, окорочками, икрой, рыбой - ничего же не было. Никому в голову не могло прийти, что можно воровать пускатели, кабеля и светильники.

Нашел я в Москве склады и тех, кто торгует охранной сигнализацией. Покупал в огромных количествах датчики, охранные и пожарные спринклеры, приборы, пульты управления. Я опутал техническим проводом ТРП всю Коми АССР.

Когда дело шло к следствию, у меня было оборудовано триста шестьдесят восемь объектов. Это за пять лет.

8

В это время за мной стали охотиться отделы по борьбе с хищением государственной собственности в каждом отдельном районе. А в Визиге - есть такой поселок - с особым рвением. ОБХСС вызывает:

- Вы сделали объект. Где взяли материалы?

Вспоминал я тогда строительство бани на поселении в Ёдве и в Мозындоре.

Я говорю:

- Старые ремонтировали, восстанавливали, ревизировали, их же и ставили...

Местные электрики говорят: - мы такую работу сами могли бы делать, были бы материалы. У них, мол, есть, а у нас нет - почему? Где вы берете?

- Где брал, там уж нет...

Дело передают в МВД Коми. Меня вызывает начальник ОБХСС Шехоткин Василий Александрович. Хороший человек, Царство небесное: два года тому назад - под Новый 2001 год - его убили. Был он такой мент, что не знаю, посадил ли он кого вообще. Хотя, может, не умел посадить.

Начались наши с ним длительные беседы. Ночами разговаривали, выпивали, в баню вместе ходили. Он мне и говорит:

- Николай Александрович, давай, мы тебя запишем в агентуру. Ты будешь нам помогать в качестве эксперта. Работа непыльная. Будем тебя привлекать на объекты, где работают армяне, грузины. Что строят и как воруют, а мы будем закрывать глаза на твои художества.

Я говорю:

- Я буду тебе долю платить, но войти в агентуру я не могу, Василий Александрович. Извини-подвинься.

Но у него план по заготовкам агентуры.

Оказалось, Шехоткин сам, своей рукой, от моего имени написал заявление, и меня включили в агентуру. Это я узнал через пять лет, уже в Москве первопрестольной, что числился у них в застольной агентуре. Выпиваем, закусываем, паримся.

Но я не таких ментов ломал. Мы договорились на том, что я буду платить ему три процента от стоимости наших шабашек. Он брал всем: магнитофонами, водкой, икрой, девочками, банями...

И за эти три процента он обезопасил меня настолько, что обо мне же легенды пошли. Под прикрытием ОБХСС мы "бомбили" катастрофически.

Мы работаем - местный ОБХСС стоит рядом.

- Мы, говорят, считаем, сколько у вас рабочих часов и сколько денег вы получите.

- Считайте, если своих денег мало.

Мрак. Они прекрасно знали, что я четырежды судим. Охота за мной шла вплотную. Но Василий Александрович говорил о нас егерям:

- Они честно получают деньги. Мы их под контролем держим.

Так длилось с 81-го по 85-ый, примерно, год.

Работа у нас кипит.

Но с расценками в СССР было плохо дело. Каждое ведомство, республика, министерство, имело свои ценники. Это создавало большую путаницу. Единой, строгой системы в СССР не было. И вот я решил, чтобы обезопасить себя, создать собственный ценник,т.е. собственный ценник КОМИ АССР.

9

Он у меня сохранился, этот исторический для развития плана ГОЭЛРО в Коми документ. Нужно было утвердить в министерстве сельского хозяйства Коми, подписать министром или заместителем и обкомом профсоюза. Я взял много самых разных ценников отраслевых из самых разных ведомств и организаций и сделал сборник единых цен и расценок. Нужных мне расценок. Я надергал из других отраслей, из оборонной промышленности, из горно-рудной, из атомной энергетики. Там ставки намного выше, чем в сельском хозяйстве. И в несколько пунктов я опытной, недрогнувшей рукой вписываю несколько крайне мне необходимых расценок. Вся книжка пошла на утверждение. Ни один из больших экспертов на эти пункты не обратил внимания, хотя они пятикратно превышали действующую к этому дню расценку в сельском и лесном хозяйстве республики.

Подписал этот опус замминистра сельского хозяйства Коми. Иду в обком профсоюза, где сидел в промышленном отделе друг моего тестя Владимира Дмитриевича Савенкова. После министерской визы он тоже подмахнул. И так у нас в Коми АССР вышел мой собственный ценник. Мной разработанный, мной внедренный в производственную практику республики. И в моих же личных интересах.

Афера века по тем временам.

10

Теперь я мог работать спокойно, приходя в любое предприятие. Там все наряды, все сметы проверяют главный экономист, главный бухгалтер, плановики, главный энергетик. Каждому нужны основания для начисления сумм зарплаты - книжка расценок. Они могли любые деньги заплатить: чужие же, не свои. Там совхозы по году зарплаты не видят. И десять тысяч рублей в казне - это месячная зарплата всего совхоза. Но несколько сот отстегиваешь директору, несколько - главному инженеру, в бухгалтерию шоколадных конфет принесешь и бутылочку "шампанского". А в Коми подпись на десять тысяч можно было получить за две-три бутылки водки. Там ни в райкоме партии, ни директор любого хозяйства не начинают работы, пока не примут стакана водки.

Приходишь к директору совхоза - в портфеле водка, закуска. Говоришь:

- Надо такой-то объект сделать. Давай мне его - позарез надо!

И тут же мне:

- Водка есть?

- Есть.

Нажимает кнопку - является секретарь, из приемной.

- Два стакана.

Приносит этот секретарь два стакана. Я и наливаю два. То, что я за рулем - никого не волнует: обязан пить, а дальше твои проблемы. Где-то говорят "мы повязаны кровью, товарищ". Здесь же ты должен быть повязан водкой. Тогда ты свой, тебе верят.