Астронавты. Отвергнутые космосом - Алексей Бобл

Бой-Баба с сомнением оглядела темное отверстие.

— А не задвинется? — опасливо сунула она голову внутрь. — Фонарик давай! — не дожидаясь ответа, она полезла через край люка внутрь.

Луч фонарика осветил разгром в медблоке. Оборванные провода свисали с потолка и задевали за шлемы. Под сапогами скрипели обломки пластика, коробки давно просроченных медикаментов, осколки лабораторной посуды. Живых высветил фонариком впереди вход в лабораторию.

— Никого нет, — сказал он. — Фантазия у тебя…

Она с сомнением покачала головой и подошла ближе.

— Нагнетатель не работает, кислород почти выработан… — и осеклась. Подняла руку, останавливая собравшегося ответить Живых. Выхватила у него фонарик и направила в дальний угол лаборатории, на груду сваленных тряпок.

Из-под них показалось белое лицо и закрылось тощей рукой от света.

Они сидели в транспортере, сняв шлемы. Лаборант, у которого в груди саднило от чистого, насыщенного воздуха, с опаской переводил взгляд с одного астронавта на другого. Это были не люди — точнее, уже не совсем люди, — и у него все внутри обмирало от их круглых глаз, отсвечивающих красным, и неторопливой мощи движений.

— Вы же ее спасете, правда… — повторял он. Второй астронавт, модифицированная женщина, перегнулась и осторожно, чтобы не сделать больно, погладила его по руке.

— Да, конечно, — пролязгала она своим искусственным голосом. — Вы только не волнуйтесь, вам покой нужен…

Но ему не нужен был покой. Мойру положили на заднее сиденье транспортера, и он сидел с ней рядом, придерживая свешивающуюся с сиденья руку жены. Я готов на все, чтобы спасти ее, хотел он сказать стальной женщине. Даже если она превратится в такую, как вы…

Но не сказал. Он вспомнил о другом. Лаборант схватил гигантскую женщину за рукав гермокостюма и задрал голову, заглядывая ей в страшное, получеловеческое лицо.

— У вас есть на чем записать? — спросил он.

Живых присвистнул, глядя на цепочку формул, наспех набросанную стилусом на экране планшетки. Перевел взгляд на незнакомца. Тот облизал губы и заторопился.

— Я все понял… — он поднял на Живых и Бой-Бабу измученные глаза. — На Земле препарат продления жизни запустили в производство… Так Контролер и сказал: если не дождутся от него отчета об успехах — то будут запускать сами.

— Они что, сдурели совсем? — проговорил Живых. — Что же будет, если они начнут производство? Это же эпидемия.

Бой-Баба усмехнулась:

— Может, как раз на это они и рассчитывают. Сами начнут эпидемию, будут кричать о заразе и сворачивать неугодные им космические программы, а потом в нужный момент вытащат из пустой шляпы волшебное лекарство от чумы… И все, власть над миром у них в кармане. Элементарно.

Спасенный из медблока лаборант покачал головой:

— Они ничего не вытащат из шляпы. Я создал эту формулу, это чудо-лекарство, — он потряс планшеткой, — и им до этого не додуматься.

— А вы как додумались? — мягко спросил Живых. Он взял у лаборанта из рук планшетку, бросил взгляд на экран и убрал ее поглубже в нагрудный карман.

Лаборант помедлил:

— Я… мне… подсказали.

Кто, он не сказал, а Живых не стал настаивать. У человека жена умерла, зачем лезть с вопросами. Он бросил взгляд на тело, вытянувшееся на заднем сиденье.

— Ну и куда теперь? — повернулся он к Бой-Бабе.

Она-то знала, куда.

— Они нас заметят, — хрипло сказал лаборант, перегнувшись вперед с заднего сиденья и вглядываясь в сумрак сквозь ветровое стекло транспортера. Фар не зажигали. Пересевший за руль Живых остановил транспортер за все еще работавшими парниками с почерневшими растениями внутри. Стараясь не шуметь, все трое скользнули мимо парников и пошли вдоль лоснящегося зеленью бока Троянца.

— Сколько их, не знаешь? — спросил лаборанта Живых. Бой-Баба слушала вполуха, приглядываясь к уходящей в сумеречное поднебесье стене носителя, покрытой бессмысленными для землян знаками. Где-то тут можно попробовать попросить Троянца, и он — если согласится — откроет запасной проход.

Лаборант покачал головой:

— С Контролером мало кто из нас имел дело. Даже сам Челнок думал, что работает на себя. Есть Радист — я так понимаю, он отвечает за связь с теми на Земле, кто ведет самого Контролера…

— Общество Соцразвития, — кивнул Живых. Лаборант вопросительно посмотрел на него. — Потом объясню, — Живых махнул им рукой, идти дальше.

— Погоди, — сказала Бой-Баба, вглядываясь в просвечивающие под поверхностью письмена. Осторожно провела блестящей стальной ладонью по перепончатой броне. Опустила голову, сосредоточилась.

Лаборант вдруг сделал шаг вперед и прижался к масляно поблескивающему боку носителя. Обхватил поверхность руками и затих. Живых переводил взгляд с него на Бой-Бабу.

Сначала она ничего не почувствовала. Потом электроды на ладони послали первые импульсы в мозг. Она приподняла голову.

От руки ее расходились широкие волны, как от брошенного в воду камешка. Куда хватало взгляда, податливая поверхность километрового диска отзывалась на ее прикосновение, выгибаясь и углубляясь, и наконец стена в радиусе метра вокруг ее руки заколебалась, все глубже, все сильнее, и заходила ходуном, закручиваясь в воронку и втягивая в себя, как сбрасываемую старую кожу, закрывающий письмена слюдянистый верхний слой.

Воронка завертелась, ее багровый зев расширился так, что можно пролезть человеку. Бой-Баба оглянулась на лаборанта, но он так и стоял неподалеку, прижавшись смотровым стеклом шлема к колышущейся поверхности. Плечи его тряслись. Ей послышался всхлип.

Она обернулась к Живых:

— Бери этого Профессора и пошли, что ли.

Полутемный глухой проход вел их долго. Наконец своды ушли вверх, пружинящая тропа под ногами раздалась вширь, и все трое вошли в залитую зеленоватым светом камеру. Бой-Баба усмехнулась. Кого как, а ее Троянец всегда приводил куда надо.

— Где мы? — лаборант задрал голову к темному куполу, где поблескивала тысячами искр карта неведомого неба. Недоверчиво отстегнул шлем, поставил на пол.

Живых прислонился к стене, словно вбирая ее тысячелетнее дыхание.

— В центре контроля. Тут Троянец народ на вшивость проверяет.

Лаборант попятился, запнулся о до того не замеченную складку пола и осел на пол, потеряв равновесие. Вокруг него тут же выросло из пола кольцо тонкой слюдянистой переборки и полезло вверх, сходясь куполом над головой.

— Сиди смирно! — крикнул Живых. Лаборант сидел внутри слюдянистого выроста, как в перевернутом кверху дном стакане, и, прижавшись носом к переборке, смотрел на них. Лицо его исказилось, как в кривом зеркале: глаза казались огромными и круглыми, рыбьими, а плечики и ручки — узенькими и длинными.

Наконец слюдяной стакан начал медленно сжиматься, пока полупрозрачная оболочка не облепила все тело, голову, засаленный комбинезон лаборанта. С тихими чмоками вещество проникло под кожу, растворилось. Щеки лаборанта, блестящие от растопленной массы, порозовели. Он смотрел на них, и глаза его светились.

Бой-Баба повернулась к лаборанту:

— Это Троянец так в людях разбирается. Биополе, что ли, считывает. Да вставайте, все кончилось уже. — Она вздохнула. — Я уж и забыла, до чего хорошо человеком быть!

Живых подошел, помог лаборанту подняться на подгибающиеся ноги. Волосы на голове Профессора слиплись под невпитавшимися остатками студенистой массы.

Полукруглая стена перед ними просела, и в ней вырос, оформился и затвердел модуль управления. Широкая панель управления переливалась все теми же диковинными знаками. Податливые кресла обхватили, поднесли поближе к панели, подлокотники подтолкнули их руки к загогулинам письмен древнее, чем сама Земля. Лаборант крутил головой, подавляя нервную усмешку.

— Ты думаешь, взлетит? — Живых с сомнением окинул пульт.

Бой-Баба уклончиво пожала плечами:

— Он тратил всю энергию на помощь поселенцам. Но кто его знает, откуда он ее берет, энергию эту? Может, и взлетит. — Она задумалась, постукивая металлическим пальцем по коленке. Посмотрела на Живых, на лаборанта.

— Давайте так. Сейчас вернемся на «Голландец» и заберем Тадефи…

— А Мойру тут оставим, — тихо вставил лаборант.

— Мойру оставим, — тихо повторила она, помолчав. — Потом попробуем поднять Троянца. Этого Контролера с его ребятами и скрутить можно, если что. — Она повернулась к лаборанту: — Формула ваша… вы думаете, что она правда помогает?

Профессор, не глядя на нее, глухо ответил:

— Может, и помогает.

Живых покачал головой.

— Ну, и будем возвращаться на Землю, — голос Бой-Бабы окреп, зазвенел. Она выпрямила спину и, не отрываясь, смотрела единственным глазом на еще темный, переливающийся радужными разводами экран перед собой.