Студенты. Книга 2 - Анатолий Аргунов

— Как экстремизм? — не сдавался Витька.

— А так вот, к примеру, ты Гоги Остаповича пародируешь, что он сын турецко подданного, с российским гражданством, и тогда получается, что он чуть ли не потенциальный террорист. Пойди докажи обратное. Прокуратура и менты на их сторону встанут, как пить дать. Тебе это надо? — вмешался Вано.

— Не-е…

— Вот именно, никому не нужны такие приключения на свой зад.

— И то правда. Вы чего, мальчики, еще не поняли? — встряла в разговор Виктория. — Мы едем на халяву развлекаться две недели! Солнце, песок, Красное море, верблюды и египетские мачо вот с такими х…ми. — Она показала, широко раздвинув руки.

— Тебе одна е…ля на уме, — отозвался уже засыпающий Антон.

— А то ты бы отказался египтянку поиметь. Скажи, трахнул бы? — со смехом верещала Виктория.

— Я бы с удовольствием — отозвался Витька. Но где взять столько денег на них?

— Нет денег, можешь со мной… Я не жадная.

— Что ни делается, все к лучшему, — философски заметил Игорь и вздохнул, представив себя на теплом песчаном берегу моря. Хорошо все же, что мы придумали этот «Шоу-клаб». Дивиденды посыпались, ни разу не выступили. Вот это проект так проект. Ништяк!

— То-то и оно, — подхватила Аленка. — Деньги, денежки, деньжищи — повались с неба. А кто сказал, что в нашем государстве не платят? Плюньте им в лицо.

— Платят, и еще как! — хором ответили они.

Дениска закончил свой рассказ.

Савва Николаевич неожиданно рассмеялся.

— Да, интересно, интересно. Особенно конец. Говоришь в Шарм-эль-Шейхе отдохнули… на халяву.

— Отдохнуть-то отдохнули, а как вернулись, вокруг них такое началось. — Дениска опять вскочил с дивана. — Прикинь, деда, двое сами ушли, не дожидаясь разборок, а остальных потихоньку вытурили из института. Одна только пятикурсница осталась. Говорят, покаялась, чуть ли не на колени встала перед деканом. Вот чем забава закончилась.

— Что-то не верится… В наше время за глупые шутки выгонять? — удивился Савва Николаевич.

— А кто сказал, что глупые? Я же хорошо знаю этих ребят, участвовал раза два в концертах. Нормальные пацаны. Но шутки они подобрали неслабые. Прикинь, почти дословно повторили наших преподов, кто деньги берет или девчонок соблазняет. Моя хорошая знакомая Лилька лично мне рассказывала, как доцент один ее домогался. Сперва раз завалил на зачете, потом второй, а на третий посадил в кабинете, сам сел напротив и под столом рукой ножку гладит. Лилька вскочила с криком, вы что, в своем уме? А доцент, не кричи, никого на кафедре нет. Не услышат. Давай по-хорошему: переспишь со мной, экзамен на пятерку гарантирую. Лилька бряк его по морде и к двери. Дверь закрыта, доцент к ней: не дури, быстро раздевайся и на диван! Вопрос с тобой решен, не хочешь по-хорошему, возьму силой… Хватает ее за руки, тащит к дивану. Лилька, хоть и миниатюрная девчонка, но спортивной акробатикой занималась. В пах этому козлу как даст, тот охнул и сам на диван свалился. Лилька к окну и со второго этажа сигает. В воздухе сгруппировалась и ногами на газон упала, в нескольких сантиметрах от чугунной ограды…

— И что с девчонкой-то, с Лилей, твоей знакомой? — как бы проигнорировал слова Дениски Савва Николаевич.

— Учится пока… Доцент по первости испугался. Студентка из его кабинета, со второго этажа, выпрыгивает. Как ни крути, а что-то не то. Притих, на лекциях тише воды, ниже плинтуса. Вежливый такой стал, со всеми раскланивается.

— А с самой-то что? — не унимался взволнованный рассказом внука Савва Николаевич.

— Да ничего! Говорит, сильно ушибла ноги, две недели болела, ходить не могла. Лилька вообще с моей подружкой рядом живет. Ксения каждый вечер помогала ванны для ног делать. На занятия на такси ездила, ходить и стоять долго не могла…

— И что, все?

— А что еще? — не понял Дениска.

— И она оставила все без отмщения? — возмутился Савва Николаевич.

— А что она может? Кто поверит? Доцент из себя деятеля корчит, во всех выборах участвует, у него везде связи…

— Есть же зав. кафедрой, декан, ректор, в конце концов, — не унимался Савва Николаевич. — Разве можно оставлять без внимания такие случаи. Почему общественность студенческая молчит? Где она? — нервничал Савва Николаевич.

— Где, где? — взорвался внук. — А то ты, деда, не знаешь! Общественность вся карманная: староста, студсовет, профактив — все имеют свою кормушку, сидят, носа не высунут. Так, демагогия на собраниях, на которые никто не ходит…

Савва Николаевич устало встал с кресла, подошел к внуку, взял за плечо и усадил рядом с собой на диван.

— Знаешь, Дениска, жизнь всегда была жестокой — тогда, сейчас…разницы особой нет. Но одно запомни: оставаться человеком нужно всегда! Я переговорю с ректором, пусть вмешается в эту историю. Обещаю лично проконтролировать, что будет сделано… Идет?

— Ладно, деда… Как бы не навредить Лильке?

— Постараюсь особо оговорить эту ситуацию с ректором…

— Деда, давай до утра отложим решение. Я позвоню в общагу, переговорю с кем надо. Не навредить бы.

— Не возражаю, пусть будет так. Оно и вправду: утро вечера мудренее.

Попрощавшись, они разошлись по своим комнатам. На второй день Савва Николаевич попросил секретаршу набрать номер телефона ректора института, своего давнишнего друга.

— Алло, Александр Владимирович, здравствуйте! Это Мартынов…

Через какое-то время Савве Николаевичу позвонил внук Дениска:

— Спасибо, деда. С Лилькой все в порядке, декана уволили, а дело на него передали в прокуратуру.

— Ну вот! А ты сомневался, мол, все куплены. Ничего, Дениска, честных людей все же больше, иначе мир давно сошел бы с рельсов… А забавы свои бросьте, учиться надо. Понял?

— Понял, деда!

— Ну тогда пока.

Глава 18. Внуки победителей

Савва Николаевич долго не мог взять в толк, как так произошло, что внуки победителей во Второй мировой считают себя проигравшими. И доводы приводят вроде бы веские. Мол, вот Германия, Финляндия, Япония, Австрия, Польша или страны Прибалтики как были, так и остались, а куда подевалась Российская империя в виде СССР. А раз ее нет, значит, проиграли войну. Конечно, Савва Николаевич мог бы привести кучу доводов, что это не так: ничего мы не проиграли, и победа была реальная, и победили, а потом развалили великую державу, красную империю СССР, не в открытом бою, а в тихой невидимой войне, которую почему-то назвали «холодной». Хотя по накалу политических страстей и психологических эмоций, выплеснувшихся из тишины кабинетов военных стратегов на улицы городов всего мира, эта война не имела себе равных: ни по потерям, ни по политическим и экономическим последствиям.

Вместе с СССР рухнул Варшавский военно-политический блок стран социалистического содружества. Проамериканский Северо-антлантический союз (НАТО) празднует победу. Как же: победили без единого выстрела заклятого врага — коммунизм с супердержавой Советским Союзом.

— Но так ли это? — задавался вопросом Савва Николаевич. И ответ на него был неоднозначным. Советского Союза не стало, но коммунизм никуда не исчез: Красный дракон в виде коммунистического Китая уже давно с востока переместился в Западное полушарие, создав свои форпосты в Венесуэле, Чили, Аргентине. Сохранилась коммунистическая Куба во главе с несгибаемым команданте Феделем Кастро, победить которого в открытой борьбе не смогла даже всесильная Америка. Нельзя дух свободы и самосознания победить в открытом бою никому; можно одержать временную победу, как это бывало не раз в истории, но победить народ невозможно. Поэтому главное боевое оружие Запада против Страны Советов — внушить нестойким коммунистам новые общечеловеческие ценности. Однако может ли быть свободной страна, где две трети людей находятся в состоянии нищеты и смертность превышает рождаемость в разы? Что же это за свобода такая, при которой народ не может себя прокормить и вымирает от пьянства, наркотиков и болезней. Где и когда так происходило? Подобного примера в мировой истории, пожалуй, не было. Разве что Древний Рим, рухнувший от пьянства, обжорства и содома, которые потрясли и простых граждан, плюс мощные удары варваров с Востока. Но в современной истории что-то трудно подобное представить: добровольный отказ от жизни и развития, разве что все население страны оказалось загипнотизированным на несопротивление чему-то гигантскому и злому, сверхразумному. Другое трудно себе представить.

Такие раздумья посетили Савву Николаевича при чтении ответов на свой материал, размещенный на сайте в «Одноклассниках» по поводу судьбы воинского захоронения в деревне Воронино.

После первого обращения к пользователям Савва Николаевич стал получать массу откликов, разных по содержанию, но так или иначе связанных с темой войны. В ответ Савва Николаевич поместил свое видение темы поражений и побед во Второй мировой войне. Он рассуждал как сын победителей в той страшной войне, где вопрос стоял ребром: мы или они! Мы — это свобода, разум и наша воля, они — оккупация, чужая воля и помутнение рассудка.