Дневники Химеры - Макс Ридли Кроу

– Да, мы обсуждали странность кандидатуры Клайва, – напомнила Лорин. – Но он справился!

– «Справился»?! – изумился Харди. – Дитя моё, это о Македонском несведущие умы могут сказать: «справился», но нам-то известно, какой ценой он этого достиг. Людям нужны герои, и мы даем их. Одни становятся великими в истории, других причисляют к лику святых. Вспомни эту занятную историю с бедняжкой Жанной д'Арк и ее двойниками. Людям нравилось верить в ее бессмертие. Народ любит кающихся и мучеников. Так кто мы такие, чтобы запретить им верить в чудо?

– Господи, помилуй, – усмехнулась Лорин, качая головой и давая понять, что поняла, к чему он клонит. – Но причем здесь Клайв? Он не мученик, и уж точно не раскаивается.

– Он – рисковая авантюра, – жестко отрезал наставник. – Недопустимо рисковая. Войны готовятся не годами – десятилетиями. Заранее просчитывается каждый шаг со множеством вариантов, и лишь тогда к мыслям о войне допускаются главы государств, когда уже известен ход событий и предсказуем финал. Так было всегда, за редким исключением из числа небольших народных восстаний и стычек в море.

– Но в этот раз все иначе?

Лорин вынужденно остановилась. Харди в задумчивости опустился на лежащую вверх днищем лодку. Он выглядел таким уставшим, словно шел без остановки много дней подряд.

– Иначе. Я с самого начала видел искажение схемы. А затем все пошло вкривь и вкось. У меня высокий доступ, но даже мне никто не дает ответов и возможности ознакомиться с документами. С ними работают лишь верховные старейшины. Пять человек. Всего пять человек в мире знают, что происходит в Индии на самом деле.

Он замолчал, и с таким отстраненным равнодушием стал смотреть на противоположный берег, что Лорин поняла – пришел ее черед говорить. Слишком много неизвестных в загадке. Она стала вспоминать все документы, что читала в кабинете Клайва, разговоры Римлянина с французским маркизом, складывать это в одну мозаику со словами Харди. Как путь, который она видит во тьме ясно, словно днем, во мраке отрывочной информации Лорин внезапно озарило понимание. Единственно верный ответ.

– Дело не в Клайве! Необходимо, чтобы Британия проиграла в этой войне, – произнесла она медленно. – Это не заговор против одного человека, а…

– Тсс, – Харди приложил палец к губам. Он смотрел на нее с гордостью и тревогой, – эк разогналась. А уловила ты верно, как всегда. Только поздно.

На ее недоумевающий взгляд, наставник уточнил:

– Хочешь, чтобы я поверил, будто твое присутствие в Янаоне и то, что маркиз так нелепо пропустил важнейшее сражение за контроль над индийскими территориями, простое совпадение?

Отпираться и оправдываться было бы бессмысленно.

– И что мне теперь делать? – спросила она, садясь рядом с ним.

– Этот вопрос стоит задать, когда старейшины потребуют развернутый отчет.

– Ты не сообщил им?..

– Я отправил письмо до твоего возвращения, – Харди многозначительно посмотрел на нее.

Значит, он дал ей время, отсрочку. Бесконечно щедрый дар, если учесть, что при ее участии пострадала схема старейшин.

– Первичные планы уже нарушены, но еще не поздно исправить ситуацию, – он похлопал ее по руке. – Я подумаю, что можно сделать. Единственное, что я пока понимаю – Сирадж уд-Даул должен снова стать правителем. Если его уберут, то поставят на свободное место свою марионетку. И тогда власть империи будет почти безгранична. Жизнь наваба, возможно, спасет твою собственную. А ты пока постарайся ни во что не вмешиваться. Ты достаточно сблизилась с Клайвом, чтобы нанести ему визит? Думаю, самое время.

Лорин натянуто улыбнулась, но теперь было неподходящее время оспаривать указания или посвящать наставника в тонкости взаимоотношений с Целью Номер Один. Уже уходя, она будто вспомнила о чем-то незначительном, и мимолетом спросила:

– Ты спрашивал старейшин о Римлянине? Как думаешь, он был частью их схемы?

Харди пожал плечами и сложил губы дугой. Не добившись большего, Лорин все же ушла.

Когда-то в начале своей работы на Харди Лорин усвоила одну истину: агентам Созидателей неизвестна гордость. У них нет собственного мнения. Симпатии, страхи, желания, стыд – весь ненужный багаж стоит оставить позади, чтобы не мешал. Друзья нужны для сведений, любовники – для прикрытия. Дети… когда у женщины есть дети – она вне подозрений. Вечная вдова, молодая, скучающая. За слезливую историю пожалеют и приголубят. Но это все приходит с годами. В первое время кажется, что голова взорвется от потока информации. Книги, языки, точные науки. Она должна была стать умнее всех, кто ее будет окружать, и намного взрослее.

Ей было четырнадцать, когда Харди привел ее ко двору. Тогда он носил имя барон Дюпон, красил виски в белый цвет, чтобы добавить возраст, ходил с тростью и изображал хромоту. Харди был действующим агентом, приближенным к старейшинам, и обучал Лорин.

Все произошло на одном балу, а тогда они были не редкостью – скуку в достатке убить легко, но она быстро возрождается, как гидра. В разгар веселья Харди оставил свою ученицу на время. Ему необходимо было закончить работу, а Лорин, по его словам, могла уже сама позаботиться о том, чтобы в ее кругу появились кавалеры. Покровители – это богатство любой девушки при дворе, и для агента они бесценны.

Все удавалось легко и просто: рядом с юной, светящейся чистотой и невинностью девушкой вмиг собрались молодые (и не слишком) джентльмены. Их нелепые ухаживания и заученные комплименты еще немного сбивали с толку неопытную Лорин. А потому она сама не заметила, как вдруг куда-то подевалась шумная стайка ее обожателей, и остался только один. Сир Джон Бернерс. Она хорошо запомнила, каким ухоженным был его белоснежный парик с идеально уложенными локонами, щеки были напудрены, костюм безупречен, манеры обходительны. Все было так до тех пор, пока он не отвел ее подальше от шума и не принялся лапать, зажав между стеной и колонной. Когда Лорин попыталась остановить его, кавалер растерял остатки достоинства и ударил ее. Вероятней всего, она сумела бы защититься: выхватить шпагу из его ножен или нанести несколько болезненных ударов, но он пригрозил ей, что поднимет шум, что опозорит ее, обозвав девкой, и ей, как и «барону Дюпону» путь ко двору будет заказан. Лорин испугалась, но не за себя, а за то, что сорвет миссию Харди. Если сейчас поднимется скандал, и его кинутся искать, задание окажется под угрозой. И она сдалась, уступила. С горящими похотью глазами сир Бернерс отвернул ее от себя и придавил к стене. Лорин безропотно терпела, пока это чудовище насытится. Даже когда он отошел от нее, брезгливо оправляя одежду и бросая непристойные оскорбления, бедняжке все еще казалось, будто его потные руки сдавливают ее бедра.

Харди нашел ее там же. Она сидела на полу и рыдала от стыда и отвращения. Наставник догадался, что случилось, и они немедленно покинули дворец. Лорин не знала, как избавиться от грязи, которая была на ней, и которая была в ней. Ей не становилось лучше, и сестра Харди взяла на себя обязательства по заботе о девушке. В отличие от брата, Маргарет была набожной простушкой, искренней и доброй. Она каждый день приглашала Лорин к молитве, и та, чтобы как-то отплатить за проявленную доброту, притворялась, будто уповает на милость Бога. А спустя время Маргарет сказала, что на всё воля Божия, и дитя во чреве – это благословение и испытание. Если бы она знала, о чем молилась Лорин, в отчаянии готовясь поверить в Бога, о котором говорят в церкви, и во всех святых, что помогают страждущим.

Потом уже Лорин подумала, что, наверное, Маргарет была права. Рождение сына, ощущение хрупкости его крошечного тела в собственных руках, забота о нем – это изменило ее раз и навсегда. Она полюбила ребенка, рожденного от семени насильника, и простила себя за тот случай. А вместе с тем – простила и того, кто с ней так обошелся. Приняла его ровно настолько, чтобы каждый раз при следующих встречах в шумных залах спокойно смотреть ему в глаза и не мечтать перерезать ему горло, не испытывать рвотные позывы, не хотеть содрать с себя кожу, лишь бы навсегда…

С того самого дня Лорин приняла решение, что у ее детей не будет отцов. Никогда. Даже если один из них – кавалер ордена Подвязки – представитель королевской фамилии, а другой – беспринципный мясник по кличке Кракен.

Она привыкла к мысли, что ее роли не имеют ничего общего с настоящей жизнью. Игра. Временное притворство. Так было проще убедить себя делать некоторые вещи. И это был единственный путь к смирению с собственными драконами.

Лорин сидела на стуле Клайва, перекинув одну ногу через подлокотник, а другую умостив на стол, и читала недописанное письмо. Именно так ее и застал командующий. Он вошел в двери, держа перед собой пистолет и готовясь выстрелить, но увидел, кто перед ним, и медленно опустил руку.

– Пора опускать шторы. Ночью на свет слетается слишком много мошкары.