Клятву сдержали - Ибрагим Друян

Добрая, отзывчивая по натуре, она вскоре завоевала большую популярность среди партизан бригады. Они не называли ее иначе как "сестричка".

Брат Тони Николай был в отряде командиром группы подрывников. Со своими хлопцами он спустил под откос не один эшелон врага. Но не только этим прославился, а еще и тем, что с каждого задания обязательно приносил что-либо из медикаментов. При выполнении любой операции партизаны никогда не забывали "проверить" санчасть врага. Они уносили с собой нужные медикаменты, перевязочный материал, хирургический инструментарий. Все добытое в боях Николай отдавал Тоне, а она передавала это нам, врачам.

Отгремели залпы войны, вся семья Семенчуков вернулась к мирной жизни. Все трое - Николай, Тоня и брат Женя - окончили высшие учебные заведения, стали работать в разных отраслях народного хозяйства. Николай Антонович директор Гомельского железнодорожного техникума, Антонина Антоновна ответственный работник областного отделения Государственного банка в Гродно. Евгений Антонович - научный работник, доцент университета в Гомеле.

Большой любовью среди партизан пользовалась медсестра Александра Сергейчик (по мужу Каткова). Тихая, незаметная в мирной обстановке, она перевоплощалась во время боя. Становилась настоящим солдатом, которому неведомы страх и колебания. Под пулями врага она спасала раненых, оказывала им первую помощь, выносила с поля боя.

Особенно отличилась Шура во время "рельсовой войны", когда по приказу с Большой земли все партизанские соединения одновременно приступили к подрыву железнодорожных путей в тылу врага. Тем самым надолго вывели из строя многие километры железной дороги.

Готовиться к этой операции, названной "Концертом", в нашей бригаде начали в августе сорок третьего года. Получив боевое задание от руководства соединением, Владимир Кириллович Яковенко со своим штабом подробнейшим образом разработал все детали предстоящей операции, поставил конкретные задачи перед всеми службами, в том числе и перед нами, медиками. В свою очередь врачи бригады провели инструктаж с медицинскими сестрами, санитарными работниками. После этого все медики были распределены по партизанским отрядам бригады.

20 сентября в отрядах был отдан приказ о выходе на задание. Настроение у всех было боевое, приподнятое. Нашей бригаде для подрыва был выделен участок железной дороги между станциями Осиповичи и Татарка на железнодорожной линии Бобруйск - Минск. Сто километров от нашей базы до железной дороги необходимо было пройти за двое суток. Рано утром мы тронулись в путь.

Первые сутки пути прошли без происшествий. Отдохнув несколько часов, двинулись дальше. К вечеру второго дня стал накрапывать дождь, который потом превратился в настоящий ливень. Мы промокли до нитки, но темп движения не замедлялся. Вели бригаду разведчики из здешних жителей, которые хорошо знали местность. Однако в обстановке проливного дождя даже они почувствовали себя неуверенно: то и дело останавливались, сверялись с картой, компасом.

Положение усложнилось, когда наступила ночь. Идти по бездорожью становилось все труднее, нужно было двигаться совершенно бесшумно и в то же время не снижать темп ходьбы. Иначе мы рисковали попасть к назначенному месту с опозданием, сорвать выполнение задания, назначенного на 22 сентября.

Вот наконец и торфяные карьеры, начинавшиеся, по рассказам наших проводников, неподалеку от станции Татарка. Они глубокие, обрывистые. Тропинка между ними оказалась залитой дождем и превратилась в грязное месиво, в котором мы утопали по колени. Держась друг за дружку, мы продолжали продвигаться вперед.

И вдруг - крик впереди. Колонна остановилась, командиры подразделений ушли вперед выяснять, что случилось. Оказывается, оступился и упал в карьер начальник штаба нашего отряда Иван Шаповалов. Он стонал и охал в темноте где-то глубоко внизу. Появились веревки, к Шаповалову спустили одного из партизан и с его помощью извлекли Ивана из карьера. К счастью, он отделался лишь ушибами. Шура Каткова в темноте наощупь оказала ему первую помощь. Мы двинулись дальше.

Когда до железнодорожного полотна оставалось не более километра, была дана команда проверить готовность личного состава к выполнению задания. И вот здесь-то возникло одно непредвиденное осложнение. Оказалось, что, несмотря на все принятые меры, у всех промокли спички, поджечь бикфордов шнур нечем.

Выполнение задания пришлось отложить. Командование бригадой приняло правильное решение: немедленно отойти к ближайшей деревне, за день привести себя в порядок, потому что все мы были вконец измучены трудным переходом. Специальные гонцы должны были за это время достать необходимое количество спичек.

Так и сделали. Пользуясь темнотой, отошли к ближайшей деревне, здесь расположились на привал. День отдыхали, готовили подрывные заряды, а с наступлением ночи направились к своему участку железной дороги.

Я в ату ночь оставался при штабе бригады, который расположился примерно в полукилометре от железной дороги. Наступили тревожные минуты ожидания. Мы настороженно прислушивались, ожидая взрывов. В. К. Яковенко, осторожно подсвечивая фонариком, то и дело посматривал на часы.

- Наши уже возле железной дороги, - вглядываясь в кромешную тьму, вполголоса высчитывал Иван Шаповалов. - Вот они поднимаются по насыпи, вот...

И вдруг огромной силы взрыв оборвал его слова. Сразу же вслед за ним послышались пулеметные и автоматные очереди.

Мы вскочили, бросились в ту сторону, откуда раздался взрыв. Было ясно: произошло что-то непредвиденное. Даже по самым оптимальным расчетам так быстро партизаны не могли подобраться к полотну и заложить взрывчатку.

Едва пробежали несколько метров, как навстречу из темноты вынырнул боец из отряда Жлобича, срывающимся голосом закричал:

- Наши на минное поле напоролись! Немцы бешеный огонь открыли...

Так вот в чем дело! Скорее на помощь к товарищам!

Когда я подбежал к месту, где произошел взрыв, там уже разгорелся самый настоящий бой. Немцы вели огонь трассирующими пулями - яркие разноцветные стрелы то и дело вспарывали ночную мглу. Потом фашисты пустили в бой минометы и пушки. Железнодорожное полотно пришлось брать штурмом.

Первым, кого я увидел, когда подбежал к минному полю, был командир партизанского отряда Владимир Жлобич. Он лежал на боку, уткнувшись головой в мокрый песок, тихо стонал. Я опустился возле него на колени, достал бинт. Он попытался оттолкнуть меня, проговорил:

- Не надо! Беги, доктор, туда! Там много раненых...

Показал рукой в сторону насыпи и сразу же потерял сознание. Начал выкрикивать команды, какие-то бессвязные слова. У него оказалось несколько осколочных ранений в обе ноги. Я сделал ему перевязку, кто-то из партизан помог мне перенести его на наш временный медпункт. Здесь передал его медсестре, сам снова вернулся на поле боя.