Соперники - Джанет Дейли

– Да-да, говорила. Рада с вами познакомиться, мистер Рэйнуотер.

Флейм с любопытством его рассматривала – поджарое, худое тело, белые усы в форме полумесяца, загар, въевшийся в загрубелую от солнца и ветра кожу. У него было сильное, худое лицо, на котором выделялись кроткие и добрые глаза.

– Как вы узнали, что я буду… – но тут раздалось объявление по громкоговорителю. – Мой рейс. Я должна идти. Пожалуйста, передайте…

– Вы не можете лететь, мэм. – Он поднял руку, словно страраясь ее остановить. – Вам непременно надо повидать мисс Хэтти Морган.

– Но…

– Мэм, она умирает, – настойчиво сказал он, не дав ей возразить.

– Что? – Флейм уставилась на него, остолбенев от этой простой констатации факта.

– Это правда, мэм. К сожалению…

– Но… Я говорила с ней по телефону только на прошлой неделе. И мне показалось, что она вполне в добром здравии. – Флейм пыталась оправиться от шока. – Что случилось? Сердечный приступ?

– Нет, мэм. – Он наклонил голову, на мгновение спрятав лицо. – Опухоль мозга. Еще прошлой весной врачи сказали, что ничего нельзя сделать.

– Нет, – прошептала она, вспомнив, какое отчаяние чувствовалось в этой старой женщине, отчаяние, которое Флейм объяснила одиночеством. Но теперь-то она понимала, в чем дело.

– Она хочет вас видеть, мисс Маргарет. – Его водянистые глаза смотрели с мольбой. – Не согласитесь ли вы поехать со мной в Морганс-Уок? Я обещал ей, что найду вас и привезу. Бог даст, мы еще успеем.

– Я…

Флейм растерянно взглянула на табло. Мигающая цифра указывала на то, что на ее рейс идет посадка. Но не обязательно же ей возвращаться в Сан-Франциско именно этим рейсом. Она может полететь и другим… позже. Она повернулась к седому управляющему и слабо улыбнулась.

– Я еду с вами.

В его взгляде отразилась глубокая благодарность.

– Для мисс Хэтти это очень важно. Спасибо. – Он надел шляпу и взял ее чемоданы. – Снаружи меня ждет машина. Если мы выйдем вместе…

Она колебалась – ей пришло в голову, что, возможно, стоило бы дождаться Сэма и сообщить ему об изменившихся планах. Но озабоченное выражение морщинистого, загрубелого лица управляющего выдавало его нетерпение поскорее отправиться в Морганс-Уок. Каждая минута имела значение. Кивнув в знак согласия, Флейм пошла к стеклянным дверям.

По извилистой дороге они подъехали к величественному особняку в георгианском стиле из красного кирпича, стоявшему на небольшой возвышенности над длинной золотистой долиной, окаймленной грядами холмов, окрашенных в золотые, алые и багряные краски осени. Справа, примерно в сотне ярдов, утопая в зелени дубовой рощицы, стояли надворные постройки – грубо отесанные подсобные помещения резко контрастировали с изысканным величием хозяйской усадьбы.

В окно машины Флейм разглядывала внушительное трехэтажное сооружение с портиком и ослепительно белыми ставнями. Это был Морганс-Уок, выстроенный ее прадедом, Кристофером Морганом. Она нахмурилась, задавшись внезапным вопросом: почему он отсюда уехал? Зачем отправился в Сан-Франциско? Хэтти так ей этого и не объяснила. По правде говоря, его мотивы всегда казались Флейм очевидными – Сан-Франциско куда притягательнее Оклахомы, этого огромного пустыря. Но она же не знала, что он покидает такую красоту. Почему?

«Линкольн» затормозил позади двух машин, припаркованных на подъездной аллее. Мотор еще не заглох, как Чарли уже выскочил из машины и открыл перед Флейм заднюю дверцу. Ей передалось его нетерпение, и, не теряя времени, она вылезла из машины.

– Доктор Гиббс все еще здесь. Надеюсь, это хороший знак. – Он кивнул в сторону машины, стоявшей прямо перед «линкольном», затем взял Флейм за руку и повел ко входу с колоннами.

– Я тоже надеюсь, – пробормотала она. На нее нахлынули воспоминания о другой поспешной поездке – после автомобильной катастрофы, которая унесла жизнь отца, а потом и матери.

Солнечные лучи, падавшие сквозь толстые оконные стекла, образовывали золотой узор на великолепном паркете просторной передней. Флейм рассеянно разглядывала лепные потолки, сверкающую хрустальную люстру и старинную мебель, убеждаясь в том, что внутреннее убранство особняка соответствовало его внешнему облику. Во всем присутствовала та же изысканная строгость. Однако самое сильное впечатление оставляло царившее в доме молчание – полнейшая тишина. Она повернулась к старику управляющему, который снял шляпу и прошелся пальцами по волосам, слегка их взъерошив.

– Я сейчас же внесу ваши вещи, мэм, но будет лучше, если сначала провожу вас к мисс Хэтти.

– Конечно.

Он подвел ее к сияющей дубовой лестнице, величественным маршем восходившей на второй этаж. Поднимаясь по ступенькам, Флейм вела ладонью по гладким перилам, до блеска отполированным множеством касавшихся рук… рук Морганов. Она вновь ощутила дыхание прошлого и любопытство – кто же здесь жил?

«Ваши корни притянут вас обратно». Вот что сказала ей Хэтти. Не это ли с ней сейчас и происходит? Хэтти назвала бы это так… Думая о ней, Флейм подняла глаза на лестничную площадку второго этажа.

Уже наверху она выжидательно посмотрела на двустворчатые двери, вероятно, ведущие в спальню, но Чарли Рэйнуотер указал шляпой направо.

– Комната мисс Хэтти там, – сказал он.

Он пошел впереди. Как только Флейм переступила порог комнаты, у нее сдавило горло от внезапного приступа страха. Все занавеси были задернуты и не пропускали солнечные лучи, и в углах комнаты царил глубокий сумрак. Лампа на ночном столике отбрасывала тусклый свет.

– Почему здесь так темно? – Флейм захотелось раздернуть шторы и прогнать отсюда призрак смерти, притаившийся где-то в черном углу.

– От света у нее болят глаза. – Это произнес высокий усталый человек, стоявший справа от нее. Рукава его рубашки были закатаны кверху, а жилет плотно облегал выпирающий живот.

– Это доктор Гиббс, мэм.

Но Флейм уже догадалась – по стетоскопу. Улыбка печали и сожаления тронула его губы.

– Вы, верно, Маргарет Роуз, – предположил доктор, его голос звучал тихо, сдержанно-успокаивающе. – Я рад, что вы смогли приехать. Она о вас спрашивала.

Флейм смотрела на неподвижную фигуру на кровати с пологом, наполовину скрытую тенями.

– Не лучше было бы отвезти ее в больницу?

– Уже ничего невозможно сделать. – Он признался в этом с неохотой и нескрываемым огорчением, происходившим от беспомощности, которую, несмотря на весь свой профессионализм, был не в состоянии отрицать. – А кроме того, это желание Хэтти – оставаться в собственном доме и в собственной постели. – Он дотронулся до медицинского саквояжа на столике. Возле него лежал уже приготовленный шприц. – Я хотел ввести ей обезболивающее, но она и слышать об этом не желает.