Прутский Декамерон - Алекс Савчук

– Запиши-запиши, Вольдемар, не забуду твоей доброты, чем-то она мне действительно приглянулась.

После завтрака нам с Катюшей была предоставлена полная свобода действий, Яша объявил, что сбор после обеда, здесь же, в гостинице, а сам тут же укатил куда-то по своим делам. Мы с Катюшей пошли гулять по городу, а когда подошло время обеда, отправились в европейский зал «Интуриста».

Несмотря на излишнее внимание со стороны мужчин – надо же, и здесь все то же самое! – Катюша вела себя вполне пристойно и корректно, со всеми была вежлива, со мной предупредительна, и вообще, поведение ее за последние несколько дней сильно улучшилось – она с каждым днем все более походила на светскую даму, отвыкая от роли дешевой шлюхи.

Я привел ее в ресторан лишь с одной целью – чтобы она на людей посмотрела, а не из желания поесть – у меня в желудке еще достаточно обильный завтрак полностью не переварился.

Кое-кому, быть может, описание наших с Катериной бесконечных походов по барам и ресторанам покажется утомительным и скучным, но без этого и сам рассказ не имел бы смысла – ведь все происходившее с нами и – главный момент этой истории – о котором будет рассказано впереди, было тесно связано именно с этими «злачными местами». Неподалеку от нашего столика весело и шумно гуляла какая-то солидная компания, и одним из членов этой компании оказался вчерашний наш «знакомый» из бара на 14 этаже – тот самый лысый придурок лет 40, низенького роста, который вчера на Катьку заглядывался.

Он, конечно же, узнал ее, и уже несколько раз подходил и приглашал танцевать; мой взгляд, направленный на лысого, раз от раза становился все неприветливей. Катька же, как ни странно, не отказывала ему, весело крутила своего «кавалера» в танце, и хотя сегодня она надела новенькие туфельки почти без каблуков, все равно была на голову выше его, что немало меня веселило. Когда лысый подошел в очередной раз приглашать Катрин, я рассмеялся этому карлику в лицо:

– Слушай, катись ты ко всем чертям, шар бильярдный. Надоел, недомерок.

Может и обидно ему было это слышать, но он показался мне уж больно назойливым, и я хотел чтобы он это понял. Лысому после этого захотелось объясниться, и он пригласил меня отойти с ним на разговор, и мне подумалось, что он жаждет получить трепку, – поэтому, как только мы с ним вышли в коридор, я взял его за отворот пиджака и сказал:

– Или ты, карлик, уберешься с наших глаз и больше не будешь надоедать, или я тебя выброшу в окно (не приходилось даже говорить всерьез о драке с этим коротышкой). Однако он схватил меня за рукав пиджака обеими руками и стал запальчиво говорить:

– Вы кое-чего не знаете, Савва, я очень серьезный товарищ и Катя мне ужасно нравится.

– Мне тоже, – усмехнулся я, а про себя подумал: «Она мне, правда, лишь временами нравится, в частности, сразу после ванной».

– Но у меня в отношении нее только серьезные намерения, поверьте, – выпалил лысый и вновь, вытащив платок, стал вытирать лысину. – Вы, Савва, только выслушайте меня, я вам объясню, что это означает.

Лично по мне все же стоило послать его к чертовой матери, а еще лучше – треснуть по лысине, – я прямо горел желанием сделать это, но Гриша – так звали коротышку – уже успел что-то такое нашептать Кате во время танцев, отчего та, улыбаясь, глядела на него снисходительно и, как мне показалось, даже кокетливо-благосклонно. Итак, благодаря моему слишком доброму нраву, уже через десять минут лысый сидел за нашим столиком (влиться в их компанию я категорически отказался) и что-то там плел о любви с первого взгляда и тому подобный бред. Товарищ этот, признаюсь, был мне абсолютно антипатичен, к тому же теперь он называл меня почему-то не по имени, а по профессии – «барменщик», что выводило меня из равновесия, и я вновь стал подумывать, что не мешало бы ему все же для «профилактики» накатать по шее. Однако из его слов я уяснил себе, что он уже выпытал у Катьки секрет наших с ней отношений, он даже знал, что я женат, а она всего лишь подруга. В этом месте я втихаря показал ей кулак. В ходе дальнейшего разговора выяснилось, что Катька ему наплела также, будто знакома со мной с прошлого года, с тех пор как закончила 10 классов, и теперь вот уже месяц как живет со мной, отдавшись мне девушкой – все это я понял из Гришиных намеков и недомолвок. Тут уж я ей показал кулак в открытую. Затем Гриша добавил без излишней скромности, что занимается камушками и антиквариатом и чувствует себя достаточно уверенно в материальном плане, а я из всего вышесказанного осознал главное – он просит у меня Катькиной руки.

У меня? Ха-ха! Катькиной руки? Хо-хо! Каково, а!?

Тогда я ему заявил немедленно, и на всякий случай с металлом в голосе, что он делает мне больно, если хочет разрушить нашу с Катериной «любовь». Теперь уже Катька не удержалась и под столом наступила мне на ногу, а я, надувшись как индюк, стал перечислять и расписывать вероятному жениху ее достоинства – настоящие и мнимые. В связи с очевидной серьезностью разговора мы втроем спустились на первый этаж, перейдя в бар «Лидо», где знакомый мне бармен Леня – высокий симпатичный и добродушный парняга медвежьего телосложения, предложил нам охладиться финским пивом. Оставив Катьку у стойки – развлекать бармена, мы с Гришей пересели за дальний столик. И там под финское по рублю за штуку баночное пиво я и продал Катьку, причем не только в переносном, но и в прямом смысле этого слова, – Гришка пообещал мне за нее отступного.

Получилось так, что он сам спросил:

– Сколько, по-твоему, если без обид, я должен буду тебе за Катеньку?

– А сколько не жалко за такой бриллиантик? – спросил я.

– Сам назначь сумму… – осторожно протянул он.

– Скажу откровенно, что Катенька дорога мне как сто других «катенек», бумажных, если ты понимаешь, о чем речь, плюс одна.

– Обижаешь, – сказал Гриша, на лбу его выступил обильный пот. – Я так понимаю – десять тысяч? То есть десять тысяч сто рублей. Я согласен.

– Считай, это подарок тебе, – процедил я сквозь зубы. – Катька – сама по себе драгоценность. А какая упаковка, ты обратил внимание? Одна только упаковка стоила мне половину этой суммы, и куплена вся не позднее, чем вчера.

– Я учту, – вставил Гриша и судорожно сглотнул. – Только… можно я спрошу?

– Валяй.

– Скажи, почему сумма не круглая?

Я поднял уже руку, чтобы хотя бы шутя шлепнуть его по лысине, но потом, сдержавшись, с сожалением опустил:

– Круглыми бывают только идиоты, Гриша. Ну да ладно, – снисходительно заключил я, – к тебе это не относится. – И, сделав серьезное лицо, предупредил строго: – Только, естественно, никакой самодеятельности, она будет со мной до самого расчета, уяснил? Если мы с тобой вообще о чем-либо окончательно договоримся.