Вторжение на Землю - Николаев Михаил Павлович

А главным отличием, позволяющим долго и интенсивно работать на большом удалении от мощных источников гравитации, стало использование двух принципиально разных энергетических источников – в дополнение к гравитационному двигателю на корабле стояло двенадцать термоядерных реакторов, каждый из которых имел установленную электрическую мощность в один гигаватт. А также наличие преобразователей гравитационной энергии в электрическую и обратно, обладающих коэффициентом полезного действия свыше шестидесяти процентов.

Большой космический буксир не предназначался для посадок на атмосферные планеты и визиты в солнечную корону, поэтому не нуждался в керамической обшивке. Его внешняя светоотражающая облицовка была изготовлена из алюминиевых сплавов, а несущие конструкции по большей части были железобетонными и металлобетонными. В качестве конструкционного материала для герметичных отсеков в основном использовался титан.

Вооружение буксира на первом этапе ограничивалось противометеоритными излучателями, действующими на том же принципе, что и у альфацентаврцев. В перспективе планировалось в процессе модернизации довооружить его тяжёлыми электромагнитными орудиями системы Гаусса, которые пока ещё только разрабатывались. Физики посчитали, что с учётом размеров и энерговооружённости буксира скорость снарядов можно довести как минимум до одной десятой от световой. Вот только на практике это пока никто не проверял.

Перед началом приёмо-сдаточных испытаний большого космического буксира на верфь прибыл руководитель Координационно-аналитического центра космической проблематики Российского Союза – Николай Александрович Петров. После существенного расширения перечня стоящих перед Центром задач его штат был кратно увеличен, а должностная категория руководителя приравнена к союзному министру. Спустя полгода Петров получил на погоны третью звезду.

Генерал-полковник принял рапорт от капитана первого ранга Осипова и разрешил приступить к проведению испытаний. Получив разрешение, Осипов дал команду на запуск термоядерных реакторов. Их запускали по одному, последовательно. Корабельные системы одна за другой переключались на внутрикорабельную энергосистему, и вскоре энергетики смогли полностью отключить внешнее питание. По мере запуска реакторов всё большая доля электроэнергии поступала на преобразователи, а оттуда, уже в виде гравитационной, в пустые накопители гравитационного двигателя.

– Сколько ещё ждать, Виктор Николаевич? – спросил Петров у Осипова.

– Примерно полчаса. Первый запуск движка как-никак. В космосе мы бы уже сейчас перешли на гравитационную тягу, а с Луны так стартовать не получится. Тут всё-таки одна шестая «же» имеется. А значит, наш кораблик здесь весит почти треть миллиарда тонн. Не дай бог заденем что-нибудь.

– Тогда дай мне Землю, оперативного дежурного.

– Говорите, Николай Александрович.

– Оперативный? Это Петров, Луна-два. Мы через двадцать минут начинаем полёты БКБ. Сначала вокруг Земли покрутимся, а потом уйдём к Солнцу. Передай по Десятке.

– Будет сделано, товарищ генерал-полковник!

– Всё, Виктор Николаевич, – обратился Петров к командиру буксира. – Дальше командуйте сами, я просто поприсутствую в рубке.

Ходовая рубка большого космического буксира представляла собой огромное круглое помещение, в центре которого возвышалась поворотная платформа с креслами командира и вахтенных офицеров, перед каждым из которых был установлен небольшой пульт. На стены и куполообразный потолок, выполняющие роль экранов, демонстрировалось панорамное голографическое изображение с камер, установленных по периметру буксира. Позади командирского кресла и на некотором удалении от него имелось ещё несколько кресел, одно из которых сейчас оккупировал генерал-полковник.

Дождавшись двадцатипроцентного заполнения накопителей и открытия шлюза, Осипов подал энергию на гравитационный двигатель. Буксир плавно приподнялся над монтажной палубой и скользнул к выходу на поверхность. Искусственный интеллект корабля обеспечивал движение и дифферентовку гигантского диска с точностью буквально до сантиметров.

Выплыв наружу, буксир взмыл в небо. Вертикально. При этом Николай вообще не почувствовал ускорения. Дальше был облёт Луны и бросок к Земле. Все кроме одного (дежурного) термоядерные реакторы были выключены. Буксир летел практически по прямой линии, соединяющей Землю с её массивным спутником, и энергия лилась в накопители сплошным потоком. Ловко уворачиваясь от столкновений со спутниками, буксир сделал несколько витков вокруг Земли над самой границей атмосферы, дав на себя посмотреть тем желающим, которые в этот момент находились на дневной стороне. Потом взял курс на Солнце.

Солнечный свет, двигающийся в противоположном направлении, преодолевал эту дистанцию за восемь минут с небольшим. Буксир, с учётом небольшого отклонения на последнем этапе (приближаться к солнечной короне Осипов не собирался), затратил на этот путь больше восемнадцати часов. Его изначально проектировали не для скоростных перемещений. Главным показателем была мощность. Но на приёмо-сдаточных испытаниях следовало проверить всё. В том числе и разгон до одной сотой скорости света.

Потом, совершив оверсан, буксир повернул обратно. И, не снижая набранной скорости, даже ещё немного разогнавшись, проскочил мимо Земли, пронизал Главный пояс астероидов, спалив несколько встреченных на пути мелких булыжников и небольшое скопление пыли, крутанулся вокруг Юпитера.

Крутанулся – это, конечно, сильно сказано. Летел и летел огибая. Здоровенная всё-таки планетища. Знаешь ведь, что гигант, но пока вживую не увидишь – так до конца и не осознаешь масштабов. Умом понимаешь, что под тобой шар, а кажется, что летишь над бесконечной плоскостью. Этих запасов водорода человечеству хватит на миллиарды лет. И планета практически не уменьшится. Даже не заметит убыли. И силища у неё немереная. Можно будет летать сюда для пополнения накопителей во время работы в поясе. Обогнув, наконец, гигантскую планету, большой космический буксир, понемногу притормаживая, полетел к Земле. Программа приёмо-сдаточных испытаний была успешно завершена.

Буксир был проверен на всех режимах, кроме собственно грузового, поэтому Петров и Осипов с лёгким сердцем подписали приёмо-сдаточный акт. Отличный получился корабль! Окончательно затормозив буксир на подходе к Земле, Осипов отправил туда Петрова на адмиральском катере – скромной посудинке всего восьмидесятиметрового диаметра, дождался на орбите его возвращения и повёл буксир на лунную базу. Но не на верфь, где уже началось строительство тяжёлого крейсера, а в китайский сектор, где, собственно, и предстояло первое время базироваться тяжёлым кораблям земного космофлота. Возможности первой экономики планеты позволили построить на Луне огромный подземный город, несколько гротов которого были приспособлены для базирования тяжёлых внутрисистемных крейсеров.

Осипов на первое время отстрелялся. А работа генерал-полковника Петрова только начиналась. Ему предстояло ни много, ни мало – собрать руководителей Десятки и согласовать план, разработанный в Координационно-аналитическом центре космической проблематики под его непосредственным руководством.

Со своим президентом было просто. Он, в общих чертах, уже знал о плане и даже одобрил его. Марин Ле Пен, уже очень давно знакомая с Петровым лично, тоже ничего не имела против очередной встречи. С ней Петров созванивался самостоятельно. А вот с новым американским президентом и китайским председателем он раньше не встречался. Тут пришлось подключаться президенту Российского Союза. С индусом он тоже помог. А президентов Кореи, Бразилии, Венесуэлы, Вьетнама и Кубы Николай просто обзвонил, поставив в известность о времени, месте и цели встречи. Возражений ни у кого из них не возникло.

Собрались, как обычно, в Пекине. В зале, специально предназначенном для совещаний руководителей Десятки в узком кругу без привлечения прессы. На встрече, кроме президентов и председателя, присутствовали также министры обороны, начальники космических центров, эксперты. Всего более пятидесяти человек, достаточно свободно разместившихся за внешней стороной кольцевого стола, над внутренним пространством которого был подвешен голокуб, каждая из четырёх боковых граней которого представляла собой отдельный голографический экран.